Граф Ратленд прибыл в Бордо в октябре 1401 года, вооруженный вице-королевскими полномочиями на три года и сопровождаемый свитой из 300 латников и 1.000 лучников. Его появление в герцогстве было воспринято во Франции как акт агрессии. Тот факт, что его сопровождал лишенный своих владений граф Перигорский, несомненно, добавил беспокойства. На самом деле у французов не было причин для беспокойства. Граф оставался в Бордо, где погружался во все большее обнищание и проблемы. Инструкции Ратленда были в основном мирного плана. Он должен был следить за соблюдением перемирия, обуздать гасконские компании на границе и умерить чрезмерные размеры взимавшихся ими patis. Он должен был привести в порядок оборону герцогства и установить в Бордо новую администрацию. Ратленд привез с собой из Англии нового сенешаля Ландов, неустрашимого ветерана сэра Мэтью Гурнея, которому было почти восемьдесят лет и который занимал эту же должность в 1380-х годах и, должно быть, был единственным оставшимся в живых человеком, сражавшимся при Слейсе, Креси и Пуатье; сэра Ричарда Крэддока, еще одного исключительно опытного рыцаря, который в значительной степени отвечал за навязывание воли Ричарда II гасконским компаниям в 1390-х гг; нового коннетабля Бордо Уильяма Фаррингдона, одного из первых назначенных на эту должность военного, а не клерка; нового мэра Бордо, норфолкского рыцаря Эдмунда Торпа; и нового английского капитана замка Курбефи в Лимузене, в то время крупнейшего англо-гасконского гарнизона за границей. Английское правительство согласилось выплачивать Ратленду фиксированную сумму на содержание его значительной армии в размере 25.000 марок (16.666 фунтов стерлингов) в год, что было огромным обязательством, не намного меньшим, чем стоимость содержания Кале. Тем временем в Вестминстере серьезно рассматривался вопрос об увольнении Гайяра де Дюрфора. Советники Генриха IV начали понимать, что было ошибкой назначить на эту должность гасконского дворянина, который был тесно связан с местными дворянами сетью родства и союзов, и которые теперь казались источником проблем[173].

В итоге худшие опасения слуг короля в Вестминстере и Бордо не оправдались. Французское вторжение в 1401 году не состоялось. Гасконская граница оставалась относительно спокойной в течение первых четырех лет правления Генриха IV. Наступило благодушное затишье. Ратленд вернулся в Англию весной 1403 года только через восемнадцать месяцев после окончания своей трехлетней миссии. Очевидно, его присутствие в герцогстве больше не требовалось или, по крайней мере, не стоило того, чтобы за него приходилось платить. Значительная возможность была упущена. После французской блокады в конце 1403 года и срыва перемирия весной следующего года, в Бордо вновь вспыхнула паника. Поступали сообщения о заговорах против английского владычества. Муниципалитет отправил посольство в Англию с просьбой срочно прислать подходящего капитана для командования английскими войсками, находившимися в Гаскони. Муниципалитету также нужны были деньги для вербовки войск среди гасконцев, а также для крупных закупок зерна. Эти требования поступили в трудный момент для английского правительства, как в политическом, так и в финансовом плане. В итоге мэром Бордо был назначен сэр Хью Люттрелл, которого летом отправили командовать английскими войсками. Люттрелл был способным человеком из знаменитой семьи рыцарей из Сомерсета, который до этого служил лейтенант-губернатором Кале. Но он не был королевским принцем, как Ратленд, и, похоже, не взял с собой ни подкреплений, ни денег. В итоге он тоже преждевременно вернулся в Англию, пробыв на этом посту всего три месяца[174]. Английское герцогство Гиень было спасено не благодаря собственным усилиям, а из-за внутренних разногласий и финансовой неразберихи французов.

Когда французский королевский Совет ввел талью в 1404 году, четыре королевских принца договорились, что доходы будут предназначены для военных целей и храниться в запертом сундуке в казначейской башне дворца на острове Сите. Без их единодушного согласия ничего не должно было быть никому выплачено. Это соглашение было нарушено после смерти Филиппа Бургундского. В какой-то момент, вероятно, в начале лета, герцог Орлеанский явился в башню глубокой ночью с отрядом вооруженных людей и забрал большую часть денег. Считается, что большая их часть была потрачена на строительство его великолепных резиденций в Пьерфоне и Ла-Ферте-Милон. Хорошо осведомленный источник сообщает, что едва ли треть доходов от налога была потрачена на нужды королевства. Отвлечение значительной части налоговых поступлений государства на другие цели ограничивало возможности Совета французского короля по ведению войны. Но герцог Орлеанский не воспользовался даже теми шансами, которые у него были. Грандиозные амбиции предыдущего года потонули в неразберихе, постоянных изменениях планов и нереальных расчетах.

Первой жертвой стала запланированная осада Кале. После марта 1404 года в записях о ней не осталось никаких следов. Вероятно, от нее отказались вскоре после смерти Филиппа Бургундского, который должен был принять командование и обеспечить большую часть войск. Кампания на юго-западе первоначально планировалась как единое наступление на Бордо. В марте Людовик Орлеанский был назначен лейтенантом в Лангедоке и генерал-капитаном в Гиени с расчетом на то, что он сам примет командование. Но роль самого Людовика в планируемом наступлении была столь же неопределенной, как и все остальные аспекты хаотичного планирования. К апрелю он передумал и решил вместо этого командовать экспедицией в Уэльс[175]. К июню он снова передумал и в итоге не принял участия ни в одной из военных операций 1404 года. Причины этого стали предметом спекуляций, но вероятно, что к тому времени планы были урезаны до такой степени, что командование этими предприятиями было ниже его достоинства.

В разгар неразберихи, в июне 1404 года, эмиссары Оуэна Глендауэра, Гриффин Янг и Джон Ханмер, прибыли в Париж для переговоров о союзе с Францией. Они покинули Уэльс в момент зенита славы Глендауэра. Были захвачены Харлех и Аберистуит — первые крупные крепости, отнятые у англичан. Кардифф, обнесенный стеной город, который уже был одним из самых важных мест южного Уэльса, был взят летом после многомесячной осады, а его замок разрушен. Теперь Глендауэр контролировал большую часть западного Уэльса и Гламоргана, а также значительную часть севера. Он начал создавать атрибуты королевской власти, завел большую и личную печать, канцлера и послов. Есть некоторые свидетельства того, что летом 1404 года он председательствовал в Парламенте подвластных ему областей в Махинллете в Поуисе. По счастливой случайности Янг и Ханмер прибыли в столицу Франции в то время, когда Карл VI находился в здравом рассудке. Они были приняты с распростертыми объятиями. Двум советникам Карла VI была выдана доверенность на ведение дел с ними, что позволило продолжить переговоры, когда вскоре после этого король снова впал в беспамятство. В документе, который был окончательно скреплен печатями в парижском особняке канцлера 14 июля, говорилось, что Глендауэр и король Франции отныне "неразрывно связаны дружбой и союзом против Генриха Ланкастера и его сторонников и сообщников"[176].

Близкий союзник Людовика Орлеанского, Жак де Бурбон, граф де Ла Марш, был назначен руководить морской экспедицией в Уэльс. Жак был дальним кузеном герцогов Бурбонских. Он был очень хорошим рыцарем и храбро сражался в Никопольском крестовом походе 1396 года. Но он был плохим бизнесменом и заключил с правительством Карла VI контракт с фиксированной суммой на создание армии из 800 латников и 300 арбалетчиков, которая должна была служить три месяца, включая время, необходимое для перехода по морю. За это ему была выплачена единовременная сумма в 100.000 экю, чтобы покрыть все расходы на оплату войск и другие расходы экспедиции. Армия должна была погрузиться на корабли двумя группами в Бресте и Арфлёре 15 августа. Французы не забыли катастрофическую экспедицию в Шотландию в 1385 году, когда их войска в последний раз высадились в отдаленной и бесплодной части Британских островов и обнаружили, что обедневшие местные жители не в состоянии обеспечить их основными припасами. Ла Марш и его спутники подробно обсудили с валлийскими послами логистические проблемы: места высадки, сухопутные маршруты, источники провизии. Французы также согласились решить проблему хронической нехватки оружия у валлийских повстанцев. У парижских оружейников были произведены массовые закупки оружия, которое погрузили на баржи в Сене, чтобы они сопровождали послов обратно в Уэльс. Сам Карл VI предоставил позолоченные шлем, меч и кирасу — личный подарок для Глендауэра из своей собственной оружейной[177].