Существовало три основных группы замков рутьеров. Важная группа в Сентонже контролировалась компаниями, действовавшими под властью капталей де Бюш, другой могущественной династии из Борделе. Эти места, Шале в долине реки Дронна, к северу от Либурна и огромная крепость XIII века Бутвиль возле Жарнака, в долине реки Шаранта, вместе с их меньшими крепостями-спутниками, в течение многих лет рассматривались как часть передовой линии обороны герцогства на севере. Еще одна группа укреплений была расположена в долине реки Дордонь, в южном Перигоре. Большинство из них были уцелевшими фрагментами державы рутьеров Бертуки, бастарда д'Альбре, одного из самых успешных разбойников конца XIV века, умершего в 1383 году. В начале XV века их действия по-прежнему координировал его соратник и назначенный наследник Рамоне де Сорт. Наконец, существовала группа из примерно дюжины замков в северном Перигоре и Лимузене, принадлежавших вольной федерации компаний, контролируемых капитаном Курбефи, большой крепости, XII века постройки, к югу от Лиможа, расположенной на одной из самых высоких точек плато Лимузен.
Юридический статус этих мест был неопределенным. Когда в июне 1389 года Лелингемское перемирие приостановило военные действия между Англией и Францией, к англо-гасконским гарнизонам за пределами границы отнеслись весьма благосклонно. От них требовалось воздерживаться от новых завоеваний, но они не должны были покидать свои крепости, и им было разрешено продолжать взимать patis на неопределенный срок в соответствии с уже существующими соглашениями. В 1396 году Парижский договор продлил эти договоренности на срок двадцативосьмилетнего перемирия, только при условии довольно туманного обязательства, которое на практике в основном игнорировалось, что более чрезмерные patis будут снижены до разумных уровней. Присутствие гарнизонов рутьеров в этих районах было постоянным источником напряженности. Они обходились чрезвычайно дороги для общин, находившихся в пределах их досягаемости. В Париже считалось, что один только Курбефи собирал 36.000 ливров в год в виде patis. Время от времени они также сковывали значительные французские силы. Но для англичан гарнизоны рутьеров имели политическое значение, значительно превосходящее их реальную стратегическую ценность. Они символизировали постоянные претензии английских королей на огромные территории, приобретенные по договору Бретиньи в 1360 году, а затем утраченные в 1370-х годах, претензии, которые в противном случае были бы не более чем юридическими абстракциями, дешевыми разменными монетами для торговли на дипломатических конференциях[162].
Уменьшившееся, малонаселенное герцогство, которое Генрих IV унаследовал в 1399 году, имело мало естественных защитных сооружений и было окружено со всех сторон врагами. Главным из этих врагов был герцог Орлеанский. С севера и востока английское герцогство было ограничено графствами Перигор и Ангулем, которые принадлежали ему, и провинцией Сентонж, сенешалем которой был его камергер и соратник Жан д'Арпедан. У Людовика Орлеанского были давние амбиции на юго-западе. Он был первым французским политическим лидером со времен Людовика I Анжуйского поколением ранее, который осознал значение Гиени для английских королей. Ее потеря была бы необратимой и, вероятно, решающей в более широком конфликте между двумя странами. Но устремления герцога не были полностью бескорыстными. Он рассчитывал стать главным бенефициаром французского завоевания. Помимо защиты собственных интересов на юго-западе, он заключил личные союзы с большинством других территориальных магнатов пограничья, которые также могли рассчитывать получить выгоду от изгнания англичан.
Вдоль восточной границы герцогства земли сеньоров д'Альбре простирались от Гаронны до Адура. Альбре были главными баронами английской Гиени до 1340-х годов и в 1360-х годах, прежде чем окончательно переметнуться на сторону французской короны. Их богатство в сочетании с широкой сетью родственных связей и вассалов делало их грозной силой в регионе. Шарль, нынешний сеньор д'Альбре, был также влиятельным человеком в Париже: пенсионер Карла VI, союзник герцога Орлеанского, а с 1403 года — коннетабль Франции. Непосредственно к востоку от земель д'Альбре обширные владения графов Арманьяк простирались ломаной полосой от границ Беарна до Руэрга. Нынешний глава семьи, Бернар VII граф Арманьяк, был самым богатым и могущественным территориальным магнатом юго-запада, чьи доходы могли обеспечить тысячи солдат, а также средства на их содержание. Как и Шарль д'Альбре, Бернар VII также обладал влиянием в Париже. Он был первым графом в своем роду, который заимел там постоянную резиденцию в аристократическом квартале у Лувра. Как и Шарль д'Альбре, он был твердым союзником герцога Орлеанского, от которого в 1403 году получил пожизненную пенсию в 6.000 ливров в год, одну из самых высоких среди всех фаворитов Людовика. Присутствие этих могущественных и враждебных магнатов на границах английского герцогства представляло угрозу его выживанию, которая была гораздо больше, чем вопрос вооруженной силы. Они использовали свое влияние и покровительство, чтобы подорвать лояльность местных дворян английским королям. Этому способствовало наступление, в ходе которого территория была вновь завоевана французами с 1369 года. Оно оставило бесчисленные узы верности, заинтересованности или зависимости между общинами по обе стороны размытой границы. В английской Гаскони было мало семей, чьи интересы ограничивались бы только герцогством или чья верность была полностью однозначной[163].
Экономика герцогства основывалась главным образом на производстве вина, судоходстве Байонны и роли Бордо как перевалочного пункта для транзита продукции пяти великих речных бассейнов южной Франции. Поэтому Бордо был уязвим для войн и политических потрясений, которые могли разорвать его связи с регионами Лангедок и Перигор и сделать нестабильными морские пути к его основным экспортным рынкам в Англии и Нидерландах. Кампании герцога Анжуйского в 1370-х годах стали переломным моментом в истории герцогства. Они приблизили французские границы на расстояние до тридцати миль от Бордо и значительно усилили экономическую зависимость герцогства от Англии. Англия была естественным рынком сбыта для вин Бордо в то время, когда вино нельзя было перевозить на большие расстояния иначе как по воде. Сплоченная коммерческая олигархия Бордо, из которой происходил правящий класс города, имела тесные финансовые связи с английской аристократией и купеческим сообществом Лондона. Отрезанная от зернопроизводящих провинций Пуату и Сентонжа и имея мало собственных пахотных земель, Гасконь все больше зависела от Англии, которая поставляла туда зерно, чтобы прокормить ее городское население. В 1403 году, когда французы блокировали Бордо с суши и с моря, городские власти заявили в петиции, адресованной Генриху IV, что "эта земля, столь далекая от него и испытывающая такой недостаток зерна, не сможет продержаться и три месяца без его помощи"[164].
Местом управления герцогства стала бывшая цитадель Бордо, замок Омбриер. Эта большая крепость, часть которой была построены еще в римские времена, к настоящему времени была полностью окружена городом и не выполняла никаких оборонительных функций. В ней размещались сенешаль Гиени, который был главным административным, судебным и военным чиновником герцогства, и коннетабль Бордо, который служил главным финансовым чиновником. Их окружала небольшая группа клерков и военных. Кроме того, все более важную роль в управлении герцогством играл мэр Бордо, назначаемый королем. Все три главные должности, как правило, занимали английскими рыцарями, хотя в исключительных случаях должность сенешаля на протяжении всего правления Генриха IV занимал гасконец Гайяр де Дюрфор, сеньор Дюраса. Он присутствовал на коронации Генриха IV и принадлежал к одной из самых последовательно преданных англичанам дворянских семей Гиени[165]. Недавно также появилась практика назначения английского рыцаря сенешалем Ландов, основной функцией которого была оборона южных границ герцогства.
