Филипп не был готов к спешке. Он предпочитал все несколько раз обдумать, не принимал решения импульсивно и считал, что нужно прислушиваться к советам, в которых сейчас он очень нуждался. Его собственный опыт во французской политике был невелик, и лишь немногие из его советников имели больший. Его главным источником советов о внутренней напряженности в Париже, по-видимому, был непостоянный монах-кармелит Эсташ де Павилли, живший в то время в Брюгге, которого герцог призвал к своему двору, чтобы тот ему помог. В конце сентября Филипп отправился в Лилль, чтобы встретиться с Советом Фландрии. Самым важным решением, принятым в Лилле, было заключение постоянного мира и военного союза с англичанами. Известно, что парижане выступали за это, и сам Филипп был "склонен" согласиться. Это был единственный возможный способ преследовать убийц его отца и он предложил отправить собственное посольство в Нормандию, чтобы начать прямые переговоры с Генрихом V. Тем временем его советники были озабочены тем, чтобы поддержать союз Иоанна Бесстрашного с Парижем и северными городами, который был главной основой бургиньонской власти. Было предложено набрать 800 латников и 1.000 арбалетчиков, чтобы обезопасить города от нападения арманьяков. Всем городам было предложено направить своих представителей на генеральное собрание бургиньонского сектора Франции, которое должно было открыться в Аррасе 18 октября. Предполагалось получить от них публичные заявления о своей поддержке и, возможно, даже денежную субсидию[819].
Посольство герцога Бургундского к англичанам возглавил престарелый епископ Аррасский Мартин Порре, которого современник назвал самым "непреклонным" бургиньоном в королевском Совете. Он был опытным переговорщиком, возглавлявшим в свое время два посольства в Англию, и с непревзойденным мастерством сражался на стороне Иоанна Бесстрашного на Констанцском Соборе. Порре поддерживали Гийом де Шамдивер, который был главным контактом Иоанна с Генрихом V в течение последних двух лет, и фламандец Жильбер де Ланнуа, бывший в свои в тридцать три года уже опытным военачальником и путешественником, чьи военные приключения включали высадку с рейдерским отрядом на западе Англии в 1404 году и два пребывания в Англии в качестве военнопленного. Уполномоченные Генриха V под председательством графа Уорика приняли послов в Манте 26 октября 1419 года. Это было позорное фиаско. К сожалению, инструкции бургундских послов были составлены в то время, когда сам Филипп еще не знал о переговорах английского короля с парижанами. Порре и его спутники были уполномочены предложить Генриху V территориальные уступки, которые он требовал летом и которые Генрих V уже отверг в качестве основы для переговоров. Кроме того, их инструкции предполагали, что их поддержит посольство королевы, которая одна имела конституционное право от имени короны заключить любой договор. Но Изабелла была напугана английскими требованиями, которые, казалось, не оставляли для нее места в будущем правительстве Франции и отказалась быть представленной в Манте. Мало того, она отклонила просьбу Филиппа Бургундского о назначении его лейтенантом Карла VI во Франции, должность, которую ранее занимал его отец, в результате чего герцог не имел права вести переговоры, обязательные для французского государства[820].
Английские уполномоченные напомнили бургундским послам, что срок перемирия истекает 11 ноября. Король, по их словам, согласится на заключение договора в соответствии с предложениями, которые он сделал парижанам в Жизоре. Если к тому времени они не согласятся договариваться на этой основе, он прервет переговоры. На самом деле Генрих V считал бы себя свободным от каких-либо обязательств перед ними еще до этой даты, если бы Париж открыл перед ним свои ворота. На следующий день Генрих V сам принял бургундских послов на бурной аудиенции. Устами епископа Кемпа, он повторил свои прежние требования. Епископ Аррасский возразил, что это "великие и весомые дела, настолько высокие, насколько это вообще возможно" и у него и его коллег нет полномочий для их решения. Они должны были послать за дальнейшими инструкциями. В этот момент Генрих V заговорил сам. Он признал, что им потребуются дальнейшие инструкции, но вопрос был достаточно прост. Готовы ли они вести переговоры на основе его предложений, да или нет? Ответ на этот вопрос не должен занять у них много времени. Детали можно будет согласовать позже. Если герцог Бургундский решит сам претендовать на трон, добавил он, он будет сражаться с ним "до смерти" и если он, Генрих V, когда-либо откажется от своих притязаний, он предпочтет сделать это в пользу герцога Орлеанского. Что касается перемирия, Генрих V был готов расширить его рамки, чтобы охватить территорию в шесть лье (пятнадцать миль) вокруг Парижа, но он не хотел продлевать его ни на один день после 11 ноября. К этому времени у послов должен быть ответ. Когда послы уезжали, кольцо вокруг Парижа сжималось. Герцог Глостер в конце октября 1419 года с большой частью английской армии перешел Сену через мост в Мёлане и продвинулся вверх по левому берегу. Пуасси, последний город с мостом перед Сен-Клу, открыл ворота после недельной осады. Укрепленное поместье французского короля в Сен-Жермен-ан-Ле сдалось через три дня, когда англичане взяли штурмом одну из башен. На второй неделе ноября английские войска остановились ровно в шести лье от столицы[821].
Новости о новом наступлении англичан достигли Филиппа Бургундского вместе с мрачным сообщением графа Сен-Поль из Парижа примерно в то же время, что и доклад Мартина Порре о провале его миссии. Герцогу, находившемуся в Аррасе, предстояло принять самое судьбоносное решение за все время его долгого правления. Должен ли он подчиниться ультиматуму Генриха V и принять принцип смены династии? Филипп созвал срочное заседание своего Совета. Его численность была увеличена за счет церковников, сторонников, союзников и друзей, которые прибыли в город на собрание. Чиновники Филиппа подготовили для них замечательный меморандум, в котором были приведены аргументы за и против союза на условиях Генриха V. Его отправной точкой было то, что английский король сейчас находился в положении подавляющей военной силы. Он заявил о своем намерении получить французскую корону либо с согласия и по доброй воле французов, либо силой. Франция не располагала значительными войсками, которые могли бы ему противостоять. Париж был под угрозой захвата, когда Генрих V возобновит свое наступление менее чем через две недели. Решение больше нельзя было откладывать.
Аргументы против принятия условий Генриха V были как юридическими, так и политическими. Договор, которого требовал Генрих V, был бы по сути изменой и юридически недействительным без личного согласия Карла VI, которое он был не в состоянии дать. Даже если бы король был в здравом уме, сомнительно, чтобы он мог санкционировать решение такой огромной важности, как смена династии. Ему потребовалось бы одобрение двенадцати пэров Франции и Генеральных Штатов. С политической точки зрения соглашение с англичанами было опасным. Оно могло спровоцировать покушение лично на Филиппа, а его земли подвергнуть нападению дофинистов. В интересах английской монархии не было смысла в предоставлении бургиньонам какой-либо власти во Франции, а возможности Филиппа по извлечению ресурсов из казны французской короны были бы значительно ограничены. Договор встретил бы сильную оппозицию не только со стороны дофинистов, но и со стороны королевы, королевского Совета в Труа и герцога Бретонского. Их мнение нельзя было игнорировать. В ответ они могли бы передать короля Дофину, что значительно усилило бы его сторонников и оставило бы Филиппа в изоляции.
В противовес этим соображениям, аргументы "за" были знакомы по дебатам в бургундском лагере в Понтуазе в июне. Нынешняя ситуация была нетерпимой, и Филиппу пришлось выбирать между меньшим и большим злом. Английское военное завоевание нанесло бы неисчислимый ущерб государству и его подданным. Это был бы гораздо худший исход для Карла VI, чем договор, оставляющий его на троне до конца жизни. По сравнению с этим мирная передача престола английскому королю имела бы ряд существенных преимуществ. Прежде всего, двуединая монархия, предложенная Генрихом V, была привлекательной перспективой. Если бы Генрих V был готов, как ему казалось, править Францией как король французов, а не как господин завоеванного и подчиненного королевства, он был бы в состоянии объединить страну, чего не могли сделать ни герцог Бургундский, ни Дофин. Во-вторых, существовал важный момент, о котором говорил граф Сен-Поль. Если Филипп не примет условия Генриха V, английский король возобновит свое наступление, и обнесенные стенами города северной Франции, вероятно, откроют перед ним ворота. Ничто не побуждало их к сопротивлению. Они устали от войны и были сыты по горло союзом с бургиньонами, который не принес им ничего, кроме нового насилия. Они с радостью будут жить под властью "любого правителя, который будет править ими в мире". Это стало бы концом партии бургиньонов во Франции. В-третьих, альтернативы были безрадостными. Генрих V мог заключить союз с Дофином. И даже если он этого не сделает, если корона не будет передана английскому королю, ее унаследует Дофин. Можно было ожидать, что оказавшись на троне, он мобилизует все ресурсы Франции против Бургундского дома. Или же, если Дофин будет отстранен от наследования трона из-за своего преступления, корона может перейти к Карлу Орлеанскому, что было бы еще хуже. Советники герцога считали, что королеву можно склонить на свою сторону. В условиях договора для нее, несомненно, будет предусмотрено надлежащее финансовое обеспечение, тогда как в случае силового захвата трона Генрихом V она останется ни с чем. На первый взгляд, это были сильные аргументы. Но советники предполагали, что если личные интересы Карла VI будут защищены, то договор в конечном итоге будет принят всей Францией. Они не учли вероятного сопротивления со стороны дофинистских провинций в центре и на юге. Они также переоценили ресурсы англичан и их способность выдержать длительную войну. Но, как отмечали сами советники, каждый вариант был по-своему непривлекательным. Филиппу так или иначе пришлось бы выбрать меньшее из зол[822].
