В Генуе они добились большего успеха, но ценой большего ущерба для своей гордости и престижа. До недавнего времени лигурийский город был сателлитом Франции с большим французским гарнизоном под командованием маршала Бусико. Но генуэзцы изгнали французов в 1409 году и с этого времени рассматривались правительством в Париже как мятежники. В новом году в город прибыло большое посольство, включая двух епископов, с сундуками денег, нажитых непосильным трудом, и полномочиями отказаться от всех прав Карла VI на республику. Взамен генуэзцев убедили согласиться на десятилетний союз и дать разрешение французским эмиссарам заключить соглашение с синдикатом видных генуэзских предпринимателей. Эти люди обязались предоставить флот из восьми больших парусных карраков и восьми гребных военных кораблей, называемых триремами ("которые некоторые идиоты называют галерами", — писал генуэзский хронист), с гребцами, офицерами и корпусом из 600 арбалетчиков. Они должны были отплыть весной под командованием Джованни Гримальди, знаменитого морского предпринимателя, чья семья воевала за Францию в каждом поколении с 1330-х годов[595].

Когда Бернар Арманьяк стал коннетаблем Франции, он унаследовал эти планы, но привнес в их исполнение свойственную ему смесь энергии и безжалостности. Главной проблемой, как всегда, были финансы. Увеличение габеля не смогло бы покрыть расходы на крупные военные операции. Жалованье постоянной армии Арманьяка только в Париже составляло около 37.000 ливров в месяц, не считая арбалетчиков. Менее чувствительный к общественному мнению, чем Людовик Гиеньский, коннетабль предложил собрать деньги за счет еще одной тальи, возможно, самого непопулярного средства пополнения государственных финансов, имевшегося в распоряжении правительства. На третьей неделе января 1416 года Большой Совет, практически полностью состоявший из арманьяков, одобрил сбор тальи, который, вероятно, составил 900.000 ливров. Это было в два раза меньше, чем наложенная годом ранее талья, которая сама по себе оказалась трудно собираемой. Теоретически налог должен был быть собран в марте. Но правительство не могло ждать до марта. Чтобы покрыть неотложные расходы, большая часть оставшихся драгоценностей короля и вся ценная коллекция драгоценностей покойного Дофина были отданы в залог. Но даже этого оказалось недостаточно. Правительству пришлось ввести дополнительный налог с продаж (по сути, мини-талью), который на самом деле был лишь плохо замаскированным предлогом для взимания принудительных займов в Париже и других городах, якобы под залог будущих доходов[596].

Арфлёр был очень уязвим в случае нападения на него, что начали понимать министры Генриха V. Из-за повреждений, нанесенных стенам и башням во время осады, англичанам пришлось содержать в городе очень большой гарнизон, а также целую армию каменщиков, плотников и ремесленников для их восстановления и ремонта. Общая численность гарнизона, составлявшая 1.420 человек, была даже больше, чем численность гарнизона Кале и прилегающих фортов в военное время. Командовал гарнизоном дядя короля, граф Дорсет, а в штате числилось не менее четырех баронов и двадцати двух рыцарей. По образцу Кале была создана военная администрация с собственными казначеем, сборщиком налогов и снабженцем, каждый со своим штатом клерков. Условия жизни в городе были тяжелыми. Арфлёр представлял собой место, покинутое коренными жителями и населенное исключительно солдатами, вспомогательными подразделениями и горсткой отважных английских колонистов, привлеченных предложением получения бесплатных домов и таможенных льгот. Его оборона съедала деньги казны: только на жалование в первый год ушло более 11.300 фунтов стерлингов. Большой проблемой было снабжение. Гарнизон нуждался в постоянном подвозе продовольствия, фуража, оборудования и строительных материалов. Рatis, взимаемые с окрестных деревень, удовлетворяли лишь малую часть этих потребностей. Рыба, зерно, корм для лошадей, солонина, солод для пивоварения, коровьи туши завозились сотнями, вино целыми кораблями и все это нужно было закупать в огромных количествах в Англии, чтобы затем переправить за 150 миль через море в Арфлёр, часто во время зимних штормов. Но даже этого было недостаточно. Для пополнения запасов граф Дорсет был вынужден совершать крупные фуражирские рейды в долину Сены и Па-де-Ко. Поскольку запасы были исчерпаны в непосредственной близости, рейдовые отряды вынуждены были отправляться все дальше и дальше. В конце ноября они подошли к пригородам Руана на расстояние не более пятидесяти миль. Эти рейды, в которых участвовала большая часть гарнизона, были чрезвычайно опасны. Они лишали город войск и подвергали налетчиков риску быть отрезанными от своей базы. Кроме того, они уничтожали производственные ресурсы региона и создавали проблемы на будущее. Такая политика не могла продолжаться бесконечно. В долгосрочной перспективе гарнизон Арфлёра был надежен только в том случае, если бы под его контроль перешла большая часть западной Нормандии[597].

Граф Дорсет вернулся в Англию, чтобы принять участие в Большом Совете в новом году, традиционном поводе для пересмотра планов военных операций на предстоящий год. В отсутствие каких-либо записей о дискуссиях их содержание приходится выводить из последующих событий. Основными пунктами повестки дня должны были стать оборона Арфлёра и повторное вторжение во Францию, запланированное на лето. Но непосредственным вопросом была предстоящая мирная миссия Сигизмунда I Люксембурга. Генрих V не мог игнорировать вмешательство Сигизмунда I и должен был выглядеть заинтересованным в урегулировании путем переговоров, если хотел сохранить поддержку Парламента и общественного мнения в Англии. Более того, инициатива германского короля могла увенчаться успехом. Французское правительство могло быть вынуждено согласиться на условия договора в Бретиньи. Оно уже было близко к этому перед кампанией 1415 года. Разумно было предположить, что драматический исход кампании может подтолкнуть французов к этому. Проблема заключалась в том, что Сигизмунду I потребовалось больше времени, чем предполагалось, чтобы разобраться с Бенедиктом XIII и его испанскими сторонниками. Пересмотр сроков миссии Сигизмунда I создал большие трудности для английского короля. Это заставило его отложить, в конечном счете, на целый год следующее вторжение во Францию, в ходе которого он планировал использовать победу при Азенкуре и существующие разногласия среди своих врагов. Совет, похоже, не ожидал непосредственной угрозы для Арфлёра, и это мнение, предположительно, отражало суждение графа Дорсета. Трем королевским кораблям, включая 540-тонный Trinity Royal, было поручено вернуться вместе с Дорсетом в Арфлёр, чтобы укрепить его морскую оборону, а из арсенала в лондонском Тауэре была выслана дополнительная артиллерия. Но в остальном город не получил никаких подкреплений из Англии[598].

Это был серьезный просчет. На самом деле французский коннетабль направил свои силы на операции против Арфлёра, как только избавился от угрозы со стороны герцога Бургундского. В начале марта 1416 года он выехал из Парижа в Руан во главе большинства своих гасконских отрядов, всего около 1.800 человек. Луи де Лоньи, исполнявший обязанности маршала, уже был занят сбором новых войск на месте, в Па-де-Ко. Не зная обо всей этой активности, граф Дорсет вскоре после своего возвращения из Англии отправился в дальний фуражирский рейд к порту Дьепп, расположенному более чем в пятидесяти милях к северу. Он взял с собой значительную часть своего гарнизона, вероятно, около 1.000 всадников. 11 марта граф Арманьяк послал Луи де Лоньи перерезать англичанам дорогу к отступлению в Арфлёр, а сам столкнулся с силами Дорсета на прибрежной дороге к северу от Фекана. Люди Дорсета были застигнуты врасплох еще до того, как смогли выстроиться в боевые порядки. Прижатые французской армией к морю, они понесли тяжелые потери. Оставшимся в живых посчастливилось бежать в наступающих сумерках в близлежащий лес. Коннетабль послал парламентера, чтобы предложить им условия: сдача Арфлёра и их жизни в обмен на выкуп и безопасную доставку в Англию. Англичане отвергли их с ходу. Но это означало, что им придется с боями возвращаться на свою базу. 13 марта англичане были близки к катастрофе, когда маршал и коннетабль объединили свои силы, чтобы атаковать их, когда они пробирались вдоль берега Шеф-де-Ко. К тому времени, когда отряд вернулся в Арфлёр, он потерял около 100 латников и 300 лучников, то есть около трети численности гарнизона, вместе с лошадьми и обозом. Граф Арманьяк был в ярости от того, что не уничтожил англичан полностью. Он отчитал Луи де Лоньи за преждевременную атаку в последней схватке и приказал повесить на деревьях пятьдесят своих людей за бегство в разгар боя. Через несколько дней после этого он основал свой штаб в Монтивилье, в трех милях к северу от Арфлёра, и начал методично блокировать город со стороны суши[599].