Французы были глубоко потрясены тем, как Генрих V обошелся с их посольством. Они сделали ему отличные предложения, которые могли оправдать только их разногласия и бедственное положение их страны. Они не могли поверить, что он отверг их. Если раньше они и насмехались над Генрихом V, то давно уже перестали это делать. Но прощальная реплика Буафратье задела чувствительный нерв. Он отразил глубоко укоренившиеся предрассудки об английской династии, восходящие к 1399 году. Как заметил один умный наблюдатель из свиты архиепископа Буафратье одному из их английских сопровождающих по дороге обратно в Дувр, у Генриха V были династические соперники в его собственной стране. Он слышал сплетни среди англичан о притязаниях графа Марча и даже герцога Кларенса. Женитьба на французской принцессе, несомненно, принесла бы ему больше легитимности. Чего бы он добился войной в сравнении с этим? Если бы он продержался во Франции два или три месяца, то тем самым навлек бы на себя поражение, поскольку французы были более опытными солдатами. Если бы он бежал обратно в Англию после короткого рейда, как многие английские армии XIV века, он не добился бы ничего ценного и не заслужил бы признания дома. В любом случае он рисковал повторить судьбу Ричарда II, последнего короля, который вывел свою армию из Англии. Довольно многие англичане придерживались такого же мнения. Советник короля Генри Скроуп из Мэшема был одним из них. Он был глубоко пессимистичен в отношении перспектив кампании. "Королю ничего не светит, уйдет он или останется", — говорил он[531].

Через несколько дней после возвращения послов во Францию внезапное раскрытие заговора против жизни короля, казалось, подтвердило эти опасения. Заговорщиком был Ричард Йоркский, граф Кембридж, младший брат Эдуарда, герцога Йорка, и кузен Генриха V. Дом Йорков был обедневшим кланом, который потерял большую часть своего былого богатства и власти после ланкастерского переворота 1399 года. Сам Ричард был человеком с высоким статусом, но с небольшим состоянием и отсутствием влияния — пагубное сочетание в амбициозном мире позднесредневековой Англии. В мае 1414 года во время Парламента в Лестере он получил титул графа Кембриджа. Но этот титул лишь напоминал о его бедности, поскольку, вопреки традиции, он не получил никакого пожертвования для поддержания этой чести. По его собственному признанию, "бедность и жадность" были также основными мотивами его единственного известного английского соратника сэра Томаса Грея из Хетона, землевладельца из Нортумберленда, постоянно находившегося на грани банкротства.

Их план заключался в похищении Мердока Стюарта, государственного узника, которого должны были перевести из лондонского Тауэра в Бервик, а затем обменять его на поддержку заговорщикам от его отца герцога Олбани. Ричард Йоркский уже установил контакт с Олбани и утверждал, что тот в принципе согласен передать в обмен на Мердока наследника Перси, который жил в Шотландии со времен восстания его деда в 1405 году, а также печально известного Томаса Уорда из Трампингтона, выдававшего себя за Ричарда II. Была надежда, что их имена поднимут на восстание север Англии. В то же время планировалось поднять новое восстание среди бывших сторонников Оуэна Глендауэра и последователей лоллардов другого известного беглеца сэра Джона Олдкасла. О Глендауэре не было слышно уже более года, и к этому времени он, вероятно, был уже мертв. Однако напряженность сохранялась, и некоторые из его сторонников все еще действовали. Заговорщики планировали перевезти графа Марча в Уэльс и провозгласить его королем Англии. Они предлагали короновать его испанской палетой — шлемом украшенным короной, который был заложен Ричарду Йоркскому для обеспечения жалованья его компании во Франции. Был подготовлен проект прокламации против "Гарри Ланкастера, узурпатора Англии". Заговорщики претендовали на определенную поддержку в Йоркшире и северном Уэльсе. Но маловероятно, что даже в этих регионах у них было столько сторонников, как они полагали. Ричард Йоркский любил много говорить, и некоторые из тех, к кому он обращался за поддержкой, были намеренно двусмысленны, не обещая и не отказываясь от участия, пока не узнают, в какую сторону дует ветер. Генри Скроуп из Мэшема, один из самых влиятельных советников короля, похоже, был одним из таких людей. Когда ему рассказали о плане заговора, он отнесся к нему резко отрицательно. По его словам, если мятежники выйдут на поле боя, то потерпят поражение; если они бегут в Уэльс, то будут голодать, а если выйдут в море, то попадут в плен. Он не сделал ничего, чтобы помочь заговору. Но он также не раскрыл его никому другому[532].

Эти плохо продуманные планы с самого начала пошли наперекосяк. В конце июня Мердок был захвачен сообщником Ричарда Йоркского возле Лидса, но через неделю его отбили. Затем, когда подготовка к экспедиции короля подошла к завершению, Ричард Йоркский оказался не готов. По словам сэра Томаса Грея, граф посоветовался со Скроупом о возможности отсрочки экспедиции путем сожжения части флота. "Лучше прервать это плавание, если это можно сделать", — сказал он. Наконец граф Марч, которого на поздней стадии уговорили сотрудничать, струсил. 31 июля он обратился к королю наедине в замке Порчестер близ Портсмута и рассказал обо всем деле.

Откровения Марча должны были пробудить всю скрытую неуверенность, от которой Генрих V страдал с момента своего воцарения. Вечером было созвано заседание Совета. Ричард Йоркский, Томас Грей и Генри Скроуп были арестованы по прибытии и доставлены в замок Саутгемптон, где все они сделали полные признания. Грей был осужден за измену после быстрого суда 2 августа и обезглавлен за воротами Саутгемптона. Три дня спустя, 5 августа, специальная комиссия из девятнадцати пэров при содействии двух профессиональных судей признала Ричарда Йоркского виновным в измене и планировании убийства короля. Скроупа не обвинили в участии в заговоре, но его близость к королю и членство в Ордене Подвязки обрекли его на гибель. Чувство совершенного предательства было слишком сильным. Его осудили на том основании, что он "согласился" на заговор и не раскрыл его королю. Оба осужденных были казнены в один и тот же день.

Эти казни произвели сенсацию в Англии. В обстановке повышенного напряжения, предшествовавшего экспедиции короля, было вполне естественно, что люди стали строить догадки о причастности к ним французов. Ходили слухи о том, что Скроуп принял деньги от посольства архиепископа Буафратье. Но эти слухи были необоснованными. Возможно, что министры Карла VI имели представление о том, что происходит, поскольку два бывших советника Оуэна Глендауэра в начале года агитировали за поддержку заговорщиков в Париже. Но советники французского короля стали опасаться вмешиваться во внутренние разногласия Англии и уже не могли вмешаться, даже если бы захотели[533].

7 августа 1415 года Генрих V поднялся на борт своего флагманского корабля Trinity Royal, высокобортного судна с носом расписным геральдическими леопардами, недавно построенным для короля в Гринвиче. При грузоподъемности в 540 тонн и экипаже в 200 человек это был самый большой корабль в Англии. Trinity Royal, поднял свой главный парус как сигнал для остального флота, выйти из разбросанных заливов и сняться с якорных стоянок Солента. Курьеры венецианских торговых домов и лондонский агент города Бордо, имевшие прекрасные источники при дворе и в лондонском торговом мире, предположили, что у короля было около 1.000 кораблей. Этого было бы достаточно, судя по прошлому опыту. Действительно, возможно, этого было более чем достаточно, поскольку, согласно хронике кампании, составленной придворным капелланом, около 100 кораблей были оставлены. Его цифра для армии, 12.100 человек, очень точно соответствует численности, зафиксированной в контрактах на военную службу и платежных ведомостях. С массой пажей, слуг, ремесленников и административного персонала армада должна была перевозить от 15.000 до 18.000 человек в дополнение к примерно 22.000 моряков. 11 августа весь флот отплыл из Солента[534].