Иоанн Бесстрашный не мог надеяться встретить натиск арманьяков на равных. Во время отступления от Парижа он разместил большие гарнизоны в Суассоне и Компьене, чтобы задержать продвижение противника, а сам занялся медленным наращиванием сил в Артуа и валлонской Фландрии. В Бургундии герцогиня призвала клиентов и вассалов Иоанна отправиться к нему на помощь. Но повсюду бургундские вербовщики встречали серьезное сопротивление. От имени Карла VI были разосланы указы, в которых потенциальных рекрутов предупреждали о последствиях измены. Многие из них отказались воевать против короля. Города Фландрии отказались прислать герцогу войска, а собравшиеся в Генте Штаты Фландрии не поддержали его финансово. Жители Арраса, не желавшие оказаться между Францией и Бургундией, не желали даже защищать свой город. Иоанну Бесстрашному пришлось занять его силой. Граф Сен-Поль, лейтенант Иоанна в провинции, удалился в свои владения в Пикардии, сославшись на то, что повредил ногу. Его сосед Жак де Шатийон сделал то же самое, сославшись на приступ подагры. Чиновники герцога были вынуждены проводить большую вербовку в имперском графстве Бургундия, где конфликт лояльностей был менее острым, поскольку формально оно не являлось частью Франции. В результате в распоряжении герцога было не более 5.000 человек плюс примерно 3.000 — 4.000 боевых слуг, что составляло едва ли треть от числа армии арманьяков[474].

Примерно 20 апреля 1414 года армия принцев прибыла под стены Компьеня. Город занимал важное положение на южном берегу Уазы, недалеко от ее впадения в Эсну. Оборону возглавлял фламандский дворянин Юг де Ланнуа, ветеран балтийских крестовых походов и Льежских войн. Под началом у Ланнуа был гарнизон численностью около 500 человек, включая отряд английских лучников. Он вел упорную оборону, вылазки серьезно подорвали усилия осаждающих и разрушили их лагерь. Осажденные атаковали артиллерийские позиции осаждающих, подрывали крупные артиллерийские орудия и захватывали мелкие вместе с обслугой. Но как только инженерам арманьяков удалось перебросить мост через реку и закрепиться на обоих берегах, судьба города была предрешена. Гарнизон обратился к Иоанну Бесстрашному с просьбой оказать им помощь. Однако у герцога не было свободных войск, и он разрешил Ланнуа вступить в переговоры. В ходе переговоров проявились все суровые дилеммы подданства в гражданской войне. Отказ во въезде в город королю или его офицерам считался государственной изменой. Явившись к королю в его покои, Юг де Ланнуа не хотел признавать себя предателем. Но его единственным ответом было то, что Карл VI не властен над своим королевством. Он верно служил королю, сказал он, по приказу герцога Бургундского, который сам был верным слугой короля. Граф Арманьяк предпочел бы примерно покарать защитников и убить их всех, даже ценой более длительной осады, но он не смог увлечь за собой других капитанов, которые настаивали на том, чтобы предложить защитникам условия капитуляции. 7 мая Компьень капитулировал. Гарнизону было разрешено свободно уйти со всеми лошадьми и снаряжением, поклявшись никогда больше не выступать с оружием против короля[475].

На следующий день после капитуляции Компьеня был осажден Суассон, еще один важный город с мостом через реку Эсна, в двадцати пяти милях к востоку. Капитаном города был Ангерран де Бурнонвиль. Арманьяки ненавидели его за ту выдающуюся роль, которую он сыграл в их унижении под Парижем в 1411 году, когда король был марионеткой герцога Бургундского. Как и Ланнуа, Бурнонвиль отверг обвинения в измене, брошенные ему офицерами, которые, от имени короля, призвали его сдаться. Он сражался за короля в "последней войне", ответил он, и теперь он откроет ворота города ему, но не армии герцога Орлеанского. Но это была всего лишь бравада. Суассон как крепость был слаб, как отлично знал Бурнонвиль. Защитники были разделены между самим городом и укрепленным монастырем Сен-Медар на другом берегу реки. И в городе, и в монастыре солдаты гарнизона враждовали с горожанами и были разделены между собой. Одни относились к обороне с неохотой, у других были родственники в армии арманьяков, а большинство просто боялось за свою жизнь. Контингент английских наемников требовал жалованья и помышлял о измене.

Через несколько дней Бурнонвиль решил, что оборона безнадежна и обратился за помощью к герцогу Бургундскому. "Это ужасно для нас, — писал он, — оказаться сражающимися против короля, нашего суверена и естественного повелителя, и видеть такое большое войско… нацеленное на наше уничтожение". Иоанн Бесстрашный никогда не прочел этих слов. Письмо было доставлено командирам арманьяков, когда гонец был захвачен при попытке пробраться через осадные линии. 20 мая аббат Сен-Медар взял дело в свои руки. В тайне от гарнизона, он завладел ключами и открыл ворота для арманьяков. Когда весть о предательстве дошла до защитников города, боевой дух их рухнул. Ангерран де Бурнонвиль решил бежать с гарнизоном ночью и пробиваться через вражеские ряды, оставив жителей на произвол судьбы. Но не у всех хватило духу принять эту рискованную затею. Молодой дворянин из гарнизона по имени Симон де Краон отправил послание своим родственникам во вражеском лагере с предложением выдать самого Ангеррана де Бурнонвиля в обмен на смягчение условий для всех остальных. В ту ночь, когда Бурнонвиль прибыл к воротам, чтобы возглавить прорыв через осадные линии, он обнаружил, что Краон и его спутники преграждают ему путь. Начался бунт. Зазвонил набат. Толпы горожан хлынули на улицы с факелами и мечами в руках. Осаждающие, услышав шум и догадавшись, что происходит, решили штурмовать стены. Как только достаточно рассвело, они начали штурм стен сразу в пяти точках. После двух часов отчаянного боя на стенах и в проломах английский отряд открыл ворота у реки, чтобы впустить своих соотечественников, сражавшихся с арманьяками. В тот же момент отряды герцога Барского, стоявшие на противоположном берегу реки, переправились вброд и захватили мост через Эсну. Над башней появилось знамя графа Арманьяка. Защитники отступили, а осаждающие навалились на стены со всех сторон. Повсюду раздавались крики Armagnac! и Ville gagnée! (Город наш!)".

Согласно военному кодексу позднего средневековья, защитники города, взятого штурмом, не могли рассчитывать на пощаду. Разграбление Суассона было одним из худших в своем роде. Дома и церкви подвергались систематическому опустошению. Солдат гарнизона и горожан рубили без разбора. Женщин насиловали. Многие жители бежали к реке и тонули, пытаясь переплыть ее. Около 1.200 человек погибли[476]. Когда разграбление города закончилось, возмездие продолжилось. На этот раз некому было остановить графа Арманьяка, который своим ужасным примером показал опасность сопротивления. Ангерран де Бурнонвиль, который был тяжело ранен в последний момент боя, был обезглавлен на городском рынке. Согласно фламандскому хронисту Оливье ван Диксмюде[477], который утверждает, что узнал об этом от очевидца, раненый Бурнонвиль призвал с эшафота выпить за герцога Бургундского "и за гибель всех его врагов". Вместе с ним были казнены несколько видных дворян из гарнизона, а также ряд горожан, которые понесли наказание за то, что открыли ворота Иоанну Бесстрашному в феврале. В последующие дни оставшиеся в живых солдаты гарнизона, включая нескольких английских лучников, были группами повешены на импровизированных виселицах перед воротами и у королевских покоев. Двадцать пять видных горожан были закованы в цепи и увезены в повозках для казни в Париже[478].

В конце мая 1414 года армия принцев разделилась на две части. Меньшая часть, из Суассона, двинулась на юго-восток, чтобы вторгнуться в Бургундию. Основная часть планировала продвигаться на север для вторжения в Артуа. Серьезность положения герцога Бургундского стала очевидной, когда его родной брат Филипп, граф Неверский, отошел от его дела. Доля Филиппа в отцовских владениях, включавших графства Невер и Ретель и разрозненные территории в Шампани, была более уязвимой, чем владения Иоанна. Поэтому в начале июня 1414 года он предстал перед Карлом VI в аббатстве Сен-Мартен в Лаоне и смиренно подчинился. По его словам, письма Дофина ввели его в заблуждение, заставив поверить, что он действует в интересах короля. Филипп пообещал никогда больше не поддерживать дело своего брата, и его заставили передать владения под контроль офицеров короля, сохранив доходы, но не политическое влияние и военную силу. Было решено, что если он нарушит свои обязательства, то его владения будут окончательно конфискованы в пользу короны. Филипп явно считал, что арманьяки победили[479].