Тем не менее, при всей своей неэффективности на море, французский и кастильский флоты достигли своих целей самим фактом своего существования. В долгосрочной перспективе их влияние будет измеряться не в горящих деревнях, захваченных кораблях или раздутых трупах, выброшенных на пляжи южной Англии, а в деньгах. Если не принимать во внимание транспортные расходы, связанные с экспедицией Джона Гонта, английские военно-морские операции в 1373 году обошлись правительству Эдуарда III более чем в 40.000 фунтов стерлингов[271]. Это было больше, чем весь доход от парламентской субсидии за год и составляло почти половину среднегодовых расходов правительства на ведение войны. Вес военно-морских расходов в счетах правительства значительно вырос с 1369 года, и эта тенденция сохранялась в течение многих лет, не сопровождаясь увеличением ресурсов правительства, что серьезно затрудняло ведение военных действий во Франции.

Джон Гонт пересек Ла-Манш примерно в середине июля 1373 года, за ним вскоре последовал герцог Бретани. К армии присоединились три английских графа, а также Генри, лорд Перси, главный лорд на шотландской границе, который имел статус графа. Там же находились несколько великих капитанов прошлых кампаний, включая Калвли и Хьюитта. Вся армия насчитывала около 6.000 латников и лучников, что в два раза меньше, чем первоначально планировалось в ноябре. Вместе с массой пажей, слуг, клерков и ремесленников, в общей сложности должно было быть около 9.000 всадников. Процесс отправки всего войска через Ла-Манш со всеми его лошадьми, снаряжением и запасами был завершен только 9 августа. На следующий день армия сформировалась в две колонны. Одна, под командованием герцога Бретонского, двинулась прямо на юг к Эдену, а затем повернула на юго-восток, обогнув Амьен и достигнув Соммы к востоку от города. Другая, под командованием самого Джона Гонта, следовала примерно параллельным маршрутом примерно в сорока милях к востоку от первой колонны через Сент-Омер и Аррас. Армия проходила около десяти миль в день, оставляя за собой пылающие деревни и фермы. Гонт стремился попасть на юго-запад и не предпринимал в ходе продвижения никаких попыток атаковать города или замки, обнесенные стенами. Примерно 19 августа две колонны встретились на Сомме[272].

Высадка английской армии в Кале поставила министров французского короля в тупик, так как они все еще ожидали высадки в Бретани. В результате почти все имеющиеся войска находились на полуострове, связанные осадой Бреста и Дерваля. На границе с Кале было едва 600 человек. Только в первую неделю июля французский король, предупрежденный масштабными перемещениями английских войск в проливе Ла-Манш, понял, что происходит. Вторая французская армия была созвана в Амьене в августе. Герцог Бургундский, который направлялся в Бретань, был внезапно отозван и назначен ее командующим. 14 июля 1373 года герцог Филипп вошел в Амьен с примерно 700 воинами. Он был вынужден более месяца бездействовать в городе, пока шел трудоемкий процесс набора войск, и люди пробирались через северную Францию, чтобы присоединиться к нему. Когда Джон Гонт выступил из Кале, под командованием Филиппа было всего около 4.000 человек[273].

Англичане перешли Сомму вброд недалеко от обнесенного стеной города Бре. В нескольких милях к югу они сожгли город Руа, перепуганные жители которого собрались в здании укрепленной церкви. Затем они остановились на неделю на берегу реки Авр на равнине Вермандуа, ожидая нападения герцога Бургундского. Пока они ждали, герцог Бретани направил письмо Карлу V с формальным отказом от оммажа, который закон требовал от любого человека, намеревающегося воевать против своего господина. Но письмо Иоанна IV было не просто формальностью. Это было гневное и самодовольное обличение французского короля за вторжение в его герцогство, захват его городов и замков, заключение в тюрьму и убийство его сторонников и совершение всех других "непоправимых злодеяний". "Я считаю вас своим врагом, — писал Иоанн IV, — не удивляйтесь, если я приду сейчас, чтобы нанести вред вам и вашим сторонникам и отомстить за обиды, которые вы мне причинили"[274].

Французская армия покинула Амьен 17 августа 1373 года и направилась на юго-восток, достигнув Суассона 22 числа. Филипп Бургундский следовал ставшей уже традиционной французской стратегии избегания сражений. Он держался на расстоянии от англичан, перемещаясь от одного обнесенного стеной города к другому, всегда держа основную часть своей армии между врагом и Парижем. Население из сельской местности было согнано в города и замки. Гарнизоны были размещены во всех наиболее значимых местах, обнесенных стенами, а не укрепленные мосты были разрушены. В столице Франции король и его советники срочно собирали подкрепления. Северным городам было приказано мобилизовать пехоту и арбалетчиков, а войска морской армии были срочно отозваны из Арфлёра. Новый корпус был сформирован из опоздавших к сбору в Амьене и передан под командование молодого и бездарного дяди Карла V, Филиппа, герцога Орлеанского[275].

Все указывает на то, что французские командиры думали, что Джон Гонт и Иоанн IV направляются в Бретань. Поэтому перед ними встала сложная дилемма. Армия коннетабля в Бретани была крайне необходима, чтобы не пустить англичан к Парижу. Но отвод ее мог послужить сигналом к нападению на крупные города герцогства. С некоторыми сомнениями Карл V решил в конце августа все-таки отозвать ее. Оливье де Клиссон перед уходом заключил перемирие с гарнизоном Ноллиса в Дервале. Сам Ноллис находился далеко в Бресте, а его лейтенанты потеряли всякую надежду на помощь. Они не могли знать, как сильно ограничены французские ресурсы и поэтому согласились сдать замок 29 сентября, если к тому времени не появится помощь. Клиссон взял заложников для выполнения этих обязательств, но после событий в Бресте он, должно быть, сомневался, много ли они стоят. В начале сентября он тоже был на пути в Париж. Виконт де Роган остался защищать интересы короны в Бретани со свитой всего в 300 человек. Чтобы восполнить этот пробел, Карл V предпринял замечательный шаг — вызвал из Лангедока герцога Анжуйского. Герцогу Анжуйскому было приказано немедленно отправиться в Бретань, взяв с собой всех свободных людей. Он получил этот приказ в конце августа в долине Дордони, а к началу сентября он был уже в пути, имея с собой 2.500 человек[276].

Примерно 23 августа 1373 года Джон Гонт начала движение на восток из Вермандуа. Он пересек Уазу к югу от Сен-Кантена, пройдя далеко к северу от штаб-квартиры Филиппа Бургундского в Суассоне. Затем он направился к Лаону и Реймсу, оставляя за собой широкую полосу разграбленных амбаров и горящих ферм и деревень. Примерно 3 сентября Гонт прошел мимо Лаона, а через несколько дней пересек реку Эна по мосту в Вайи и двинулся на юг в направлении Эперне. Местность была весьма легкой для прохода большой армии. Единственным серьезным препятствием были многочисленные переправы через реки. Корпус армейских плотников оказался искусным в наведении мостов через разрушенные пролеты каменной кладки, которые французы оставили позади себя. Но снабжение было более сложной проблемой. Чтобы прокормить армию такого размера за пределами страны, необходимо было распределить ее движение по широкому фронту и отправлять вооруженные фуражирские отряды на некоторое расстояние от основного корпуса. Эти отряды оказались очень уязвимыми для нападения врага. По мере продвижения англичан в Шампань они стали встречать все большее сопротивление и несли большие потери в людях и лошадях. Французы сформировали отряды преследования из нескольких сотен конных людей, чтобы уничтожать отставших и фуражиров одного за другим. В начале сентября Жан де Бюэй застал врасплох отряд англичан к северу от Лаона и взял большое количество пленных. 9 сентября другой английский отряд под командованием Уолтера Хьюитта попал в засаду возле Ульши-ле-Шато, к югу от Суассона. В этой схватке Хьюитт был убит, а более тридцати его боевых товарищей попали в плен. Прятавшиеся в лесах отряды крестьян нападали на всех, кто носил крест Святого Георгия или говорил по-английски ("или на любом другом странном и ужасном языке"), забивали их до смерти, топили или перерезали им горло. И это стало отличительной чертой кампании[277].