Многие из них наверняка помнили также скуку долгих дней проведенных в седле или бессонные часы, проведенные на стенах городов и замков. Скука военной жизни лежала в основе большинства проблем с дисциплиной. Солдаты занимали себя болтовней и воспоминаниями. Они пели песни, из которых записано лишь несколько, а многие другие когда-то знали наизусть. У королей и принцев, а также их приближенных были свои развлечения. Эдуард III охотился на кабана со своими главными капитанами во время бретонской кампании 1342–43 гг. Для кампании 1359–60 годов он привез с собой из Англии свору гончих и команду сокольников. Сообщается, что несколько капитанов Джона Гонта привезли своих охотничьих собак и соколов с собой в Кастилию в 1386 году. Другие брали с собой собак для компании, как, например, французский рыцарь, убитый в Пуату в 1372 году, чья престарелая гончая отказалась покинуть его могилу. Герцог Беррийский заплатил 10 франков близлежащему домовладельцу, чтобы тот кормил животное до конца его дней[1046].

Очень редко можно услышать о супругах, сопровождающих своих мужей в походах. Супруга Джона Гонта, Констанция, сопровождала его в Кастилию в 1386 году в качестве претендентки на престол, а супруги его капитанов служили для украшения ее двора. Но они также приняли участие, предположительно по своему выбору, в исключительно тяжелом походе через равнину северной Кастилии, хотя они могли бы остаться в комфорте в Португалии. Обычно женщины были вместе со своими мужьями служившими в гарнизонах. Сэр Ричард Тотешем взял с собой супругу в цитадель Ла-Рош-Деррьен во время осады в 1347 году. Она едва не погибла, когда ядро выпущенное французским камнеметом попало в комнату, в которой она кормила их ребенка. Некоторые из этих женщин сами по себе были грозными личностями. Супруга сэра Роберта Ноллиса Констанция помогала ему управлять гарнизонами в Бретани, ездила от его имени в Англию за припасами и подкреплениями. Супруга Джеймса Масси взяла на себя командование цитаделью Мийо во время отсутствия мужа. Супруга сэра Дигори Сэя, француженка, активно участвовала в обороне Жансе против своих соотечественников, поддерживаемая своей дочерью. Рено, сеньор Понса, оставил свою супругу командовать городом. И она же оборонялась от него, когда Рено перешел на сторону французов в 1371 году. Эта дама, несомненно, заслужила золотой кубок с символом Ланкастеров — белым оленем, который Джон Гонт преподнес ей в знак благодарности. Другие предпочитали заводить любовниц на месте, как сэр Джон Крессвелл в Люзиньяне, если верить автору Mélusine, или сэр Джон Деверо, который присвоил себе супругу местного дворянина, когда был капитаном в Ла-Сутеррене. Большинство солдат, несомненно, находили облегчение, как это всегда делали солдаты, в изнасиловании или проституции, но некоторые имели сильную и длительную привязанность к своим наложницам. Английский наемник Уильям Голд, один из лейтенантов Хоквуда в Италии, был в смятении, когда его французская подруга, с которой он прожил два десятилетия, бросила его. В архиве сеньоров Гонзага из Мантуи хранятся письма, в которых Голд пытался заручиться их помощью, чтобы вернуть ее. "Сладкая любовь покоряет самые гордые сердца…, — писал Голд, — она побеждает сильных, рушит самые высокие башни, толкает людей на насилие и все это постигло меня ради Джанет, так сильно мое сердце тоскует по ней"[1047].

Пожалуй, кроме секса, было только одно развлечение, которое объединяло почти всех солдат, независимо от звания, — это азартные игры, которые достигали огромных масштабов в полевых армиях и гарнизонах обеих сторон. Во время похода в Лангедок в 1355 году у Черного принца был специальный кошелек для хранения игорных денег. Филипп Бургундский, Бертран Дю Геклен и Оливье де Клиссон были заядлыми игроками в кости. Граф Савойский в 1386 году проиграл в азартные игры не менее 2.000 франков, ожидая отправки французской армии в Англию. Это были известные личности, и их проигрыши, вероятно, не принесли вреда никому, кроме как им самим, но среди простых солдат азартные игры стали серьезной дисциплинарной проблемой. Солдаты играли во все, как правило, в кости, но также в стрельбу из лука, лапту и любые другие виды спорта и игры, где они могли найти кого-то, кто мог бы поставить деньги против них. Как заметил Жоффруа де Шарни, игры переставали быть играми, когда в них играли на деньги. Ссоры из-за ставок и выигрышей были причинами бесчисленных драк и небрежения к службе. Сообщалось о поразительном количестве крепостей, которые были потеряны, а военные лагеря атакованы неприятелем, пока дозорные были заняты игрой[1048].

"Копье, мина и штурмовая лестница" были главными орудиями войны, по словам авторов Les Cent Ballades (Ста баллад), которые были опытными профессиональными солдатами[1049]. Поведение людей в бою трудно реконструировать. Немногочисленные рассказы очевидцев, если они вообще опускаются до деталей, редко поднимаются выше нагромождения отдельных подробностей. Фруассар, великий описатель тех лет, умел впитывать чужой опыт и вводить в него свои собственные образные представления. Но, насколько можно судить по его работам, он никогда лично не видел штурма города и не был свидетелем сражения. Единственной армией, за которой он, возможно, следовал в походе, была французская армия, действовавшая во Фландрии и Артуа в 1383 году. Тому, кто никогда не принимал участия в битве, нелегко представить себе коллективное мужество и безразличие к смерти, которые позволили французскому гарнизону Лиможа сражаться на улицах города против имеющего подавляющее превосходство противника, или англичанам взбираться вверх по лестницам, приставленным к стенам Ипра, когда артиллерийский огонь обрушивался на них с флангов, а люди лезшие впереди них падали в ров внизу.

Прежде всего, физическая близость противников в этих сражениях отличает их от большинства современных военных действий. Хронист Джеффри Бейкер, который получил свои сведения, по крайней мере, от одного очевидца, рассказывает, что в битве при Пуатье граф Солсбери "светился от теплой крови, покрывавшей его меч", а люди вокруг него "топтались в собственных кишках и выплевывали зубы". Рассказ Томаса Уолсингема о столкновении около Монтебура, в 1379 году, 500 или 600 французских солдат с английским рейдерским отрядом из Шербура, вероятно, был взят из частного письма и приукрашен тем, что хронист слышал от других о реальности сражения: