Доспехи становились все более сложными, особенно во Франции, где большое внимание уделялось защите солдат от стрел английского лука. Большинство доспехов по-прежнему состояли из кольчуги, которая была дешевле и легче латных пластин, позволяла свободнее двигаться и лучше пропускала воздух. Кольчуга оставалась "ходовым товаром", как заметил опытный торговец оружием в 1385 году, но ее недостатки были хорошо известны. Раскопки, массовых захоронений в Висбю в Швеции, где в июле 1361 года датская армия уничтожила войско шведских крестьян и горожан, предоставили убедительные доказательства того, что доспехи старого образца не обеспечивают защиты от стрел выпущенных из лука. Многие жертвы были убиты навесными залпами стрел, которые пробивали звенья их кольчужных капюшонов. Кольчужные капюшоны исчезли из употребления во Франции и Англии во многом по этой причине. Легкий стальной или железный шлем (известный как бацинет) с кольчужным воротником и подвижным забралом стал универсальным снаряжением для латника. С течением времени кольчуга, как основной вид доспеха, постепенно вытеснялась пластинчатой бригантиной. Бригантины тщательно облегали торс человека, а их пластины были практически непробиваемы для стрел и арбалетных болтов и обеспечивали высокую степень защиты от копий, мечей и топоров. В следующем столетии они превратились в сложные сочлененные доспехи, изготовленные из легкой углеродистой стали в Италии и Германии. Но в конце XIV века полные пластинчатые доспехи все еще оставались слишком тяжелыми и неудобными. Они запечатлены на надгробных изваяниях и широко применялись на рыцарских на турнирах, но в бою использовались редко. Карл VI носил кольчугу во время кампании в Нидерландах, а Джон Гонт и его спутники явились в кольчужных доспехах на встречу с королем Португалии в Понта-да-Муру. Как и большинство их латников, они носили ее в комплекте с латными пластинами: нагрудниками, набедренниками, наручами и перчатки, закрывающими предплечье и запястья[1038].

Есть некоторые свидетельства того, что в конце XIV века, по крайней мере, в Англии, суммы, затрачиваемые на доспехи для лошадей, сократились, возможно, это было ответом на изменения в тактике боя[1039]. С другой стороны, доспехи для людей становились все более дорогими. Компания Франческо Датини в Авиньоне предлагала бацинеты по цене 6 ливров с забралом, 4 ливра без забрала, и дополнительно 4½ ливра за кольчужный воротник, который крепился к бацинету для защиты шеи и плеч. Полная кольчуга (hauberk)покрывавшая тело с головы до ног, стоила более 14 ливров. Разрозненные фрагменты свидетельств говорят о том, что во Франции покупка базовых доспехов для латника без претензий на статус обходилась примерно в 25 ливров (около 6 фунтов стерлингов). Это составляло примерно двухмесячное военное жалованье французского оруженосца. В Англии снаряжение даже скромного лучника, защищенного лишь шлемом и курткой из вареной кожи, стоило более 2 фунтов стерлингов. А вот герцог Бургундский мог себе позволить заплатить 100 франков (около 17 фунтов стерлингов) за полную кольчугу, изготовленную в Милане. Доспехи Томаса, герцога Глостера, были оценены после его смерти в 103 фунта стерлингов, не считая стоимости как минимум одного длинного меча, длинного кинжала (по сути, короткого меча) и нескольких десятифутовых деревянных копий с металлическими наконечниками. В 1339 году, во время первой континентальной кампании Эдуарда III, хронист из Эно Жан Лебель был поражен кавалькадами английских воинов, в доспехах из новейших латных пластин. Но есть некоторые свидетельства того, что английские латники конца XIV века уже не хотели или не могли выкладывать большие суммы за доспехи. Полвека спустя другие иностранные свидетели, на этот раз португальские, отметили никудышное снаряжение, с которым армия Джона Гонта отправилась в свое катастрофическое вторжение в северную Кастилию[1040].

Растущий спрос на доспехи, порожденный полувековой войной, удовлетворялся разветвленной сетью торговцев оружием и все более развивающейся промышленностью. Как в Англии, так и во Франции оружейники традиционно работали в небольших мастерских в нескольких промышленных центрах, преимущественно в Париже и Лондоне. Их ресурсы быстро исчерпывались, а цены на изделия резко возрастали, особенно после объявления крупных кампаний. Чтобы удовлетворить спрос, быстро росло предложение. Во Франции королевский арсенал в Руане производил доспехи и оружие в большом количестве. В Италии, Германии и Нидерландах выросли крупные промышленные арсеналы, которые приобрели фактическую монополию на некоторые виды продукции, такие как пластинчатые доспехи. Фирма Франческо Датини продавала большие партии итальянских пластинчатых доспехов во Францию. Купцы из Богемии (Чехии) организовали склады в Лондоне, в одном из которых в 1387 году был обнаружен запас из почти 700 изделий. К концу XIV века произошла специализация некоторых регионов Европы по изготовлению и продаже отдельных видов вооружения: стальные латные пластины делали в Милане или Праге, шлемы в Монтобане, стеганные куртки в Тулузе, арбалеты и бацинеты в Генуе, пороховую артиллерию в Шалоне и Труа, клинки мечей в Германии а кинжалы в Кастилии. Герцог Бургундский приобрел свои лучшие мечи у знаменитых оружейников Бордо, как и его английские и гасконские противники. Поэт Эсташ Дешан проклинал их всех, этих "свиней", разжиревших на орудиях смерти[1041].

Для большинства английских армий кампания начиналась с выхода конных колонн из Кале, их знамена разворачивались, когда они проходили через Ардр или Маркиз на французскую территорию. Для французов, она открывалась менее ярким походом из более или менее отдаленного пункта сбора. Командиры армий должны были хотя бы приблизительно представлять себе географию региона, в котором они действовали. Однако отсутствие даже элементарных карт делало детальное планирование кампании чрезвычайной сложной задачей. Когда в июле 1380 года граф Бекингем вступил во Францию, он, как и большинство его спутников были несведущи в географии этой страны. Фруассар сообщает, что в первый же день пришлось сделать привал для проведения военного Совета о том, "по каким дорогам им следует двигаться для достижения своих целей". Очевидно, что граф сильно зависел от воспоминаний своих более опытных военных советников и от информации, полученной от разведчиков, пленных и местных проводников. И это он не было чем-то необычным. Доблестный капитан, как советовал старый рыцарь из Les Cent Ballades (Ста баллад), должен лично ездить верхом по стране, где ему предстоит сражаться, и запечатлевает в своей памяти дороги и броды. Они, наряду с мостами и крупными городами, были основными ориентирами на местности. Но о них многое было неизвестно. Даже Оливье де Клиссон, шедший на север в первые дни кампании 1382 года, был вынужден спрашивать своих спутников о реке Лис, которая обозначала границу Фландрии. "Я не знаю этой земли Фландрии, — объяснил он, — я никогда не был здесь в своей жизни". Очевидно, что у Клиссона не было никаких карт. Эти трудности усугублялись неровностью дорог и изменчивым характером ландшафтов в эпоху, когда реки могли за ночь затопить долину или изменить свое русло за сезон, а заброшенные земли быстро покрывались непроходимым лесом и кустарником. Мосты регулярно разрушались противником, и их приходилось восстанавливать, перебрасывая через опоры деревянные щиты. Впереди каждой армии шел большой отряд рабочих, вооруженных кирками, лопатами, топорами и косами, чтобы расчищать дорогу для повозок и вырубать густую растительность. Инженерный корпус Эдуарда III в 1359 году насчитывал 500 человек. Французская армия имела с собой 1.800 рабочих во Фландрии в 1382 году и не менее 3.000 при переходе через Арденны в 1388 году[1042].