Все большее значение для обеих воюющих сторон приобретало различие не между благородными и неблагородными, а между профессиональными и случайными солдатами. Филипп де Мезьер выделял три класса воинов: к первому относились дворяне, которые служили только тогда, когда король был во главе своей армии; ко второму — люди, которые постоянно находились на службе против врага; к третьему — недворяне, "даже рабочие", которые освоили профессию солдата и служили за грабеж и плату[1013]. Если опустить некоторые пересечения между категориями, то это в целом точная картина как для Англии, так и для Франции. В конце XIV века первое класс стал уменьшаться в пользу второго и третьего. Более старая традиция, рассматривавшая военную службу как долг, который люди, занятые в основном управлением своими земельными владениями и местной политикой, должны были выполнять в соответствии со своим положением, сохранилась, но уже не была способна обеспечить такое количество обученных солдат, которое требовалось для длительной и изнурительной войны и к концу следующего столетия она практически исчезла. Возвысившиеся лучники, на которых жаловался сэр Томас Грей, и боевые слуги-варлеты, арестованные сержантами Шатле, были профессионалами своего дела, людьми, которые жили только войной и ничем другим. С другой стороны, то же самое можно сказать о трех французских рыцарях, организовавших турнир в Сен-Энгельберте, а также о многих их английских противниках.

Изменения были вызваны отчасти демографическими и экономическими факторами, но главным образом — значительным изменением характера самой войны. Французские авторы того периода различали войну "с господином" и войну "на границах"[1014]. Война "с господином" велась большими полевыми армиями под командованием короля или принца крови, в которых большинство участников были случайными солдатами, служившими выполняя свой долг вассала. Война на границах велась в основном профессионалами, находящимися на постоянной службе. Последние три десятилетия XIV века стали эпохой пограничных войн. Исчезли внушительные армии, служившие по несколько недель в год, которые противостояли друг другу при

Бюиронфосе 

и сражались при Креси и Пуатье. Исчезли великие битвы, в которых государи ставили на кон судьбы наций. Карл V отвоевал большую часть Аквитании в 1370-х годах с помощью небольших элитных конных армий, которые оставались в строю несколько месяцев подряд, зимой и летом. Это была война осад, пограничных рейдов и стычек, за контроль над территориями и ведшаяся войсками, набранными из постоянных гарнизонов и стационарных баз. Их отличительными качествами были выносливость, мобильность, внезапность, быстрая концентрация и рассредоточение. Начиная с оккупации Бретани и Нижней Нормандии до 1360 года английская стратегия медленно двигалась в том же направлении. Некоторое время, после возобновления войны в 1369 году, англичане пытались сочетать стратегию пограничных операций, проводимых с постоянных баз, с возвращением к большим континентальным полевым армиям, которые были столь успешны в эпоху расцвета Эдуарда III и Черного принца. Но у командиров этих армий не было ответа на французскую стратегию избегания сражений и опустошения сельской местности. Они были не в состоянии противостоять непрекращающимся атакам на своих фланги и фуражиров во время продвижения по Франции. По совокупности тактических и финансовых причин англичане после 1381 года полностью отказались от крупномасштабных полевых операций во Франции.

Короли, чье присутствие было главной приманкой для знати, теперь редко выезжали во главе армии в поле. Карл V никогда не командовал своими армиями. Эдуард III предпринял несколько неудачных попыток, но его последняя кампания состоялась в 1360 году. Ричард II командовал армией в Шотландии в 1385 году и двумя в Ирландии в следующем десятилетии, но никогда не воевал во Франции. Не случайно, что единственным случаем, когда война ненадолго вернулась к старой модели огромных, в основном непрофессиональных армий, служивших в течение коротких периодов времени, были кампании под руководством молодого Карла VI между 1382 и 1388 годами. Многие из тех, кто записывался в эти королевские армии, никогда раньше не участвовали в крупных кампаниях. Купец и финансист Франческо Датини в Авиньоне, чьим основным бизнесом была продажа оружия французским солдатам, летом 1386 года сообщил, что он ведет бойкую торговлю, продавая кольчуги и шлемы южанам, направлявшимся в Слейс для участия во французском вторжении в Англию. Это были дворяне, но им явно не хватало даже самого элементарного военного снаряжения. И хотя такие люди составляли значительную часть армий Карла VI в 1380-х годах, ядром этих огромных полчищ оставался корпус профессиональных солдат, сформировавшийся в непрерывных стычках на границах Кале, Бретани и Аквитании и во французских экспедиционных армиях в Италии и Кастилии. Когда король распустил армию, именно эти люди вернулись к службе в гарнизонах, "не как другие, которые отмечают окончание своих великих усилий возвращением к жизни в легкости и безделье", как самодовольно заметил современный биограф Жана де Бусико[1015].

Новая модель войны требовала гораздо более длительных сроков службы людей с различными навыками. В Англии даже с крупными полевыми армиями обычно заключали контракт на службу на целый год. Люди, присоединившиеся к армии Ноллиса в 1370 году, были откомандированы на два года, а некоторые из тех, кто последовал за Джоном Гонтом в Кастилию в 1386 году, были в отъезде три года. Служба в приграничных гарнизонах могла задержать человека за границей на десять и более лет. Это были тяжелые условия для людей, которым дома нужно было стричь овец и выращивать зерно. Происходило постепенное расхождение между мировоззрением и образом жизни профессионального солдата и остальных, которое усиливалось растущей роскошью и утонченностью гражданской жизни. Уже в 1350-х годах в произведениях таких закаленных профессионалов, как Жоффруа де Шарни, появились нотки презрения к воинам, которые слишком любили домашний уют. Войны конца XIV века, не зависящие ни от времени года, ни от времени суток, предъявляли гораздо более высокие требования к тем, кто в них сражался. Они требовали постоянных тренировок, большой физической выносливости и высокого мастерства обращения с оружием. Поэт Эсташ Дешан считал, что во время перемирия или мира жизнь солдата должна проходить в поединках, военных упражнениях, инсценировках нападений и охоте. Возможно, это было идеалом, но несомненно, что многие солдаты относились к нему серьезно. Жан де Бусико, ставший маршалом Франции в 1391 году, поддерживал свою физическую форму постоянными упражнениями. Он вскакивал на коня в полном вооружении, не используя стремена, делал упражнения для мышц в тяжелых доспехах, совершал длительные пробежки по пересеченной местности, следил за своим весом, принимая за едой небольшие порции и мало вина. Возможно, он был более целеустремленным, чем другие, и мы знаем, что иногда над ним насмехались за это, однако именно профессионализм Бусико убедил провансальского юриста Оноре Бонэ в том, что ношение оружия должно быть единственным занятием солдата. В своем популярном трактате о праве и практике войны Боне высказал мнение, что солдат не должен владеть даже землей, чтобы она не отвлекала его от военного ремесла. В последние три десятилетия XIV века основное бремя войны несли люди, для которых сражения были основным, а зачастую и единственным занятием[1016].

Между 1385 и 1387 годами уполномоченные констебля Англии объездили страну, собирая показания для знаменитой тяжбы между сэром Ричардом Скроупом и сэром Робертом Гросвенором о праве выставлять герб с лазурным полем. Многие из свидетелей, давшие показания, были профессиональными военными, некоторые из которых имели долгую и насыщенную карьеру. Сквайр Николас Сабрахам, определивший свой возраст как "более шестидесяти лет", служил с Баллиолом и Богуном в Шотландии в 1330-х годах, с Эдуардом III при Креси и Кале, затем в Нормандии, Бретани и Гаскони в 1350-х годах и под Парижем в 1359 году. В периоды мира и перемирия он участвовал в других войнах. Он участвовал в крестовом походе, на Александрию, под командованием короля Кипра. Вместе с Черным принцем вторгся в Кастилию. Позже он участвовал в обороне Константинополя, сражался в компании сэра Джона Хоквуда в Италии и вместе с тевтонскими рыцарями в Пруссии. Интересно, что Сабрахам никогда не называл себя рыцарем. Однако он явно был профессиональным военным, получавшим большую часть, если не весь свой доход, от военного жалованья и прибыли от войны. Чешир, графство, из которого происходили многие из этих свидетелей, было высоко милитаризованным обществом. Но примерно такая же картина прослеживается и в свидетельствах по другим делам, рассматривавшимся в Рыцарском суде. Сэр Николас Гоушилл, свидетель в жарком споре между Джоном, лордом Ловеллом, и Томасом, лордом Морли, заявил, что тридцать пять лет воевал в Шотландии, Ирландии и по всей Франции, служа в свитах по меньшей мере семи различных капитанов. Краткие автобиографии в начале таких показаний свидетельствуют о том, что многие другие ветераны делали карьеру на войне в течение тридцати и более лет. Большинство из них взяли в руки оружие в подростковом возрасте, иногда в тринадцать-четырнадцать лет, и продолжали службу год за годом, пока позволяло здоровье. Как правило, они уходили с действительной службы к пятидесяти годам, но некоторые служили гораздо дольше. Сэр Джон Ричфорд, который впервые принял участие в войне в битве при Слейсе в 1340 году, когда ему было пятнадцать лет, служил в армии Ричарда II в Шотландии в возрасте шестидесяти лет[1017].