В этом бедствии, как правило, винили графа Арманьяка. Он, безусловно, подвел общины, находившиеся под его защитой. Их жители заплатили ему целое состояние, чтобы он избавил их от компаний рутьеров, и все безрезультатно. Но ходили слухи, что граф виновен не только в халатности. Говорили, что он фактически потворствовал действиям рутьеров в 1380 году и, в частности, захвату Карла, в обмен на долю в добыче. Проверить в эти сообщения невозможно. Но, безусловно, верно то, что среди компаний, грабивших Нижний Лангедок, было несколько, капитанов которые в прошлом были на службе у Арманьяка, что должно было подтвердить распространяющееся мнение, что граф тоже враг. Уже осенью 1379 года Альби и, вероятно, другие города Лангедока обращались за защитой к графу Фуа[952].

Гастон Феб воспользовался этой возможностью, чтобы продвинуть свои собственные стратегические интересы. В октябре 1380 года Баскон де Молеон, капитан рутьеров, который был связан с Гастоном Фебом на протяжении четверти века, захватил Тюрье, мощный замок, доминирующий в ущельях реки Вьор к северу от Альби, на территории, традиционно контролируемой графом Арманьяком. Позже Баскон рассказал Фруассару, что он и его соратники проникли в сторожевую башню замка, переодевшись женщинами — одну из многих небылиц, которые хронист услышал от этого хвастливого гасконца. Место было немедленно осаждено королевским сенешалем, но через несколько недель он был вынужден уйти ничего не добившись. В ответ Арманьяк ввел отряд Перро де Галара в крепость Терсак на реке Тарн к западу от Альби. Бастард де Савойя, еще один выдающийся капитан рутьеров, который когда-то был одним из капитанов в Карла, был послан занять другие крепости региона от имени Арманьяка. Вслед за ними последовали другие компании рутьеров, провозглашая свою номинальную верность тому или иному графу. Между собой они превратили Альбижуа в поле боя. Баскон де Молеон утверждал, что за три года владения Тюрье он заработал 100.000 франков на грабежах и patis[953].

Именно в таких условиях в ноябре 1380 года герцог Беррийский был назначен королевским лейтенантом в Лангедоке. Эта новость вызвала смятение на юге. Города Лангедока совсем недавно избавились от герцога Анжуйского надеясь, что его преемником будет человек без дорогостоящего герцогского статуса и амбиций. Герцог Беррийский представлял собой худший из вариантов какой можно было ожидать. Жители Лангедока, по словам Фруассара, слышали, что он был "экстравагантным транжирой, который брал деньги и золото везде, где мог их найти"[954]. Он был столь же амбициозен, как и герцог Анжуйский, но не обладал его энергией, рассудительностью и харизмой. Назначение на должность лейтенанта герцога Беррийского было неудачным еще по одной причине. Его супруга была сестрой графа Арманьяка, а сам он был союзником дома Арманьяков. Во времена правления Карла V аксиомой королевской политики было то, что одной из главных функций лейтенанта короля в Лангедоке было поддержание баланса между двумя главными баронами региона. Это никогда не было так важно, как в 1380 году. С таким наследием герцог Беррийский столкнулся бы с огромными проблемами в Лангедоке, что бы он ни делал. Но он значительно ухудшил свое положение, оставшись в Париже до конца следующего года. А в его отсутствие граф Фуа сделал собственную заявку на власть.

Январь 1381 года стал временем активной политической деятельности в Лангедоке. Временная администрация созвала ассамблеи в каждом из трех сенешальств для рассмотрения требований правительства о восстановлении королевских налогов. Но города все еще страдали от фискального наследия герцога Анжуйского, их представители возмущались назначением герцога Беррийского, не доверяли временному правительству провинции и сомневались в его способности и, возможно, даже желании противостоять компаниям рутьеров. В результате администрация встретили полный отказ везде, кроме сенешаля Нима, который разрешил ввести подымный налог по заниженной ставке в четыре гроша. Представители временной администрации утверждали, и технически верно, что предсмертный указ Карла V не распространяется на налог с продаж. Но когда они попытались его собрать, то встретили яростные протесты. Представитель герцога Беррийского в провинции был избит толпой на улицах Нарбона. За кулисами, в провинциальных собраниях и в консульствах городов, агенты графа Фуа активно добивались поддержки альтернативного правительства под его собственным контролем.

Кризис наступил во время заседаний ассамблеи сенешальства Тулузы. Граф Фуа был представлен там одним из своих советников, Эмери де Рокфором. Эмери открыто осудил администрацию перед собравшимися. Держа в руках свои инструкции, он заявил, что Гастон Феб готов лично возглавить оборону Лангедока в обмен на субсидию в размере жалованья для 400 человек и ссуду в 200.000 франков. Он объявил, что Гастон Феб поведет 1.000 человек против компаний "французских или английских, от Бога или Сатаны" и устроит им такую взбучку, что они не посмеют украсть даже каплуна. После долгих дебатов собрание решило попросить короля назначить Гастона Феба своим лейтенантом. По словам собравшихся, они не хотели бы иметь никого другого. Если герцог Беррийский будет настаивать на своем, они будут сопротивляться ему силой. В Париж была отправлена делегация, чтобы передать это неприятное сообщение королю[955].

Гастон Феб не стал дожидаться ответа и с 1.000 человек был уже в пути. Около 15 января 1381 года он появился у стен Тулузы во главе смешанной армии из беарнских и гасконских наемников и был радушно принят в городе и назначен горожанами своим капитаном. В течение короткого времени он установил эффективный контроль над всей Тулузой, большей частью соседнего сенешальства Каркассон и разместил свои гарнизоны в стратегически важных точках региона. Из Мазера на границе Фуа, где он разместил свою штаб-квартиру, Гастон Феб написал королю письмо, в котором заявил, что будет подчиняться любому лейтенанту, которого тот решит прислать, за исключением герцога Беррийского. "Тот, кто посоветовал вам назначить вашего дядю лейтенантом в Лангедоке, посоветовал вам очень плохо", — писал он. В конце апреля делегаты от всех трех сенешальств Лангедока собрались в присутствии Гастона Феба в Мазере. Там они согласились выплатить ему субсидию, в которой они отказали уполномоченным короля Франции[956].

В Париже королевский Совет с тревогой следил за этими событиями. Парализованный налоговой забастовкой на севере и юге, Совет был не в состоянии вмешаться и даже не смог предоставить эскорт, чтобы герцог Беррийский мог достойно появиться на юге в своем новом лейтенантском звании. В конце концов, герцог покинул столицу и убыл в Овернь, в середине февраля 1381 года, чтобы собрать войска, которые он смог бы найти в своих владениях. Совет объявил, что другая армия двинется на юг, чтобы присоединиться к нему летом под номинальным командованием короля. Тринадцатилетний Карл VI уже достаточно осознавал свое королевское достоинство, чтобы выразить возмущение поведением графа Фуа и мятежных городов Лангедока. В начале апреля он принял Орифламму от аббата Сен-Дени в окружении пышности королевского двора. Но все это было блефом. Налоговые поступления возобновились только в следующем году, а на данный момент не было денег, чтобы вести гражданскую войну в Лангедоке. В частном порядке Совет уже решил предложить Гастону Фебу все, что он пожелает, при условии, что он признает власть герцога Беррийского[957].