Зимой 1386–87 годов планы Оливье де Клиссона по возвращению Жана Блуа в Бретань потерпели некоторые неудачи. Стороны не смогли договориться о выкупе. Попытки Клиссона собрать дополнительные деньги во Франции были умело пресечены герцогом Беррийским. Затем к власти в Англии пришла Правительственная комиссия, и весь политический настрой изменился. Члены комиссии, большинство из которых ненавидели Роберта де Вера, не были заинтересованы в том, чтобы помочь ему получить деньги за графа Блуа. Их более агрессивным представлениям о ведении войны отвечало возрождение союза с Иоанном IV. В феврале и марте 1387 года послы герцога Бретонского снова были в Вестминстере и вели переговоры с английскими дипломатами. Обсуждения могли дойти даже до проекта договора. В качестве залога будущего сотрудничества комиссия обещала, что Жан Блуа не будет освобожден без согласия герцога. В этом был большой элемент лицемерия с обеих сторон. Англичане не доверяли герцогу, а он, со своей стороны, не собирался вступать в союз с англичанами, если бы мог достичь своих целей без таких опасных друзей. 8 мая 1387 года он заключил письменный договор с герцогом Беррийским, второй подобный договор в течение трех лет. На этот раз не было никаких сомнений относительно их цели. Они обязались защищать друг друга от своих врагов, а в случае Иоанна IV — от Оливье де Клиссона и Жана Блуа, в частности, и от "всех других лиц, которые могут желать его прав и владений, оспаривать их или препятствовать их использованию". Герцог Бургундский не был участником этого договора, но он тесно общался с Иоанном IV в этот период, и можно не сомневаться, что он одобрил его[879].

Когда стало известно, что коннетабль был арестован в Ванне, многие предположили, что Иоанна IV подговорили англичане. На самом деле отчаянный шаг герцога имел все признаки импульсивного поступка, когда он не задумывался о последствиях и не планировал ничего заранее. Гийом д'Ансени, один из бретонских сеньоров, присутствовавших в Ванне, рассказал Фруассару, что герцог изначально намеревался убить Клиссона. От этого намерения его отговорил только шурин Клиссона, сеньор Лаваль, который всю ночь говорил с герцогом, взывая то к чувствам, то к политическому расчету. Достоверно известно лишь то, что через два дня после этого события, 27 июня 1387 года, коннетабль поставил свою печать на документе, который мог быть вырван у него только под самыми страшными угрозами. В нем говорилось, что по просьбе его друзей и родственников герцог Бретонский помиловал его за все "акты вымогательства, мятежа и неповиновения" против своего естественного сеньора. Условия были таковы: Клиссон должен был отказаться от союза с Жаном Блуа и отказаться от своего плана женить его на своей дочери. Он должен был приказать своим союзникам среди бретонской знати подчиниться герцогу. Все замки Клиссона в герцогстве должны были быть переданы офицерам герцога. Два из них, включая Жослен, должны были быть переданы герцогу навсегда, а третий — на всю жизнь. Все замки Жана Блуа в графстве Пентьевр должны были быть заняты гарнизонами герцога или разрушены. Кроме того, Клиссон должен был выплатить денежную компенсацию в размере 100.000 золотых франков. Передача крепостей и денежных средств была осуществлена агентами коннетабля в течение четырех дней. В начале июля Клиссон был освобожден из плена после того, как скрепил печатью подтверждение, якобы сделанное по его собственной воле. Два замка, являвшиеся частью его наследства, включая родовую резиденцию в Клиссоне, были ему возвращены[880].

Известие об аресте Клиссона вызвало серьезный кризис при французском дворе. В конце июня Карл VI покинул столицу и отправился в Нормандию, что бы быть ближе к событиям. Герцог Бургундский поспешил на юг из Фландрии, чтобы присоединиться к нему. В Ванн были отправлены гонцы с требованием немедленного освобождения коннетабля. К тому времени, когда Карл VI добрался до Руана, Клиссон был освобожден и ехал к нему навстречу, полный злобы и мыслей о мести. Первой мыслью дядей короля было использовать унижение коннетабля в своих интересах. По словам Фруассара, герцог Бургундский самодовольно сообщил ему, что он сам виноват в том, что отправился в Ванн, когда должен был наблюдать за последними приготовлениями к вторжению. Эта история, вероятно, является вымыслом, но отношение Филиппа, к коннетаблю, безусловно, было именно таким. Что касается герцога Беррийского, то он воспользовался случаем, чтобы при поддержке своего брата заставить коннетабля урегулировать их давние споры в Пуату. Но оба королевских герцога просчитались почти так же сильно, как и сам Иоанн IV. Они недооценили возмущение, которое вызовет поступок бретонского герцога. Пожилые люди, пережившие гражданские войны 1350-х годов, сравнивали это событие с убийством Карла ле ла Серда королем Наварры в 1354 году. Запах измены усилил страсти, особенно среди тех, кто должен был участвовать во вторжении. Король, теперь уже своенравный девятнадцатилетний юноша, всегда почитал коннетабля и расценил его арест как личное оскорбление. В последующие месяцы волна возмущения затронула и королевских герцогов[881].

Первым признаком нового настроения при дворе стало то, что препятствия, которые до сих пор мешали попыткам Оливье де Клиссона собрать деньги для выкупа Жана Блуа, были внезапно устранены. 1 октября 1387 года представители Клиссона встретились с представителями Роберта де Вера в Кале и заключили соглашение о выплате 120.000 золотых франков в рассрочку. Клиссон предложил выплатить половину этой суммы из своих собственных средств. Остальное гарантировал внушительный список французских королевских советников во главе с самими герцогами Бургундским и Беррийским. В ноябре Жан Блуа был наконец освобожден и через два месяца женился на Маргарите де Клиссон. В Бретани сторонники Клиссона, чувствуя, что события развиваются в их пользу, уже начали атаковать замки на севере полуострова, которые Иоанн IV захватил у дома Пентьевр. Коннетабль находился во французской крепости Понторсон на северо-западной границе герцогства, собирая силы и готовясь силой вернуть свои владения. Иоанн IV заперся в цитадели Нанта и привел свои замки в состояние обороны[882].

Столкнувшись с неизбежной перспективой гражданской войны на западе, королевский Совет собрался в присутствии короля в конце ноября 1387 года в обнесенном стеной городе Нуайон, к северу от Парижа. На заседании присутствовал герцог Бургундский, но если он и пытался спасти своего протеже, то потерпел неудачу. Совет решил предъявить ультиматум герцогу Бретани. Выбранный для этой миссии эмиссар не был другом Иоанна IV. Бернар де ла Тур, епископ Лангрский, был старым советником Карла V, и был связан с агрессивной политикой покойного короля в Бретани. Король, по его словам, намеревался взять дело против герцога в свои руки. Тем временем все имущество, конфискованное у Клиссона, должно было быть передано его офицерам. В конце декабря епископ встретился с герцогом в Нантском замке. Лишенный союзников и столкнувшись с угрозой лишения герцогства, Иоанн IV выступил с обвинениями против коннетабля. Он заявил, что Клиссон был виновен во многих преступлениях против него и что он заключил его в тюрьму как непокорного вассала, а не как коннетабля Франции. Но королевский эмиссар был непримирим, и герцог с плохой скрываемой неохотой подчинился. Он согласился предстать перед королем в апреле 1388 года в Орлеане, чтобы ответить за свое поведение. В ожидании решения Карла VI он отдал спорные замки и заложил свое графство Монфор в качестве гарантии возврата 100.000 франков. Затем он в отчаянии вновь обратился к англичанам[883].