Выбор Галисии в качестве места вторжения Гонта в Кастилию был тщательным стратегическим выбором. Отделенная от остальной части королевства негостеприимными горными цепями Леона, Кантабрии и Астурии, эта провинция была удалена от политических центров кастильской монархии. Диалект языка и исторические традиции во многом были ближе к португальским, чем к кастильским. Трастамарская династия никогда не была там полностью принята. Спустя почти два десятилетия после убийства Педро I у погибшего короля в регионе все еще оставались приверженцы. Однако к 1386 году основным источником недовольства уже была не эмоциональная преданность старой династии, даже в таком легитимистском регионе, как Галисия. Более существенными были авторитарное управление и высокие налоги, которые были характерны для правления первых двух королей Трастамарской династии, а также постоянные инфляции и девальвации, которые съедали доходы как землевладельцев, так и горожан. Сам Хуан I считал, что вторжение привело к тому, что верность населения короне пошатнулась. Выступая перед Кортесами в конце года, он жаловался, что против него самого, его советников и чиновников, а также ведущих магнатов королевства ведется злобная кампания клеветы, намеренно распространяются ложные сведения, чтобы подорвать его правительство, а по стране из рук в руки передаются изменнические письма. Такие факты несомненно имели место, и они, конечно, не ограничивались Галисией. Менее ясно было то, насколько далеко они заведут кастильцев, чтобы они приняли сторону герцога Ланкастера[829].

Примерно в начале августа 1386 года Джон Гонт отправился вглубь страны к Сантьяго-де-Компостела, оставив отряд для сдерживания гарнизона Коруньи. Сантьяго-де-Компостела был главным городом Галисии и местом, где находилась рака с мощами Святого Иакова Зеведеева, покровителя Кастилии. Город не имел гарнизона и был практически беззащитен. Духовенство и знатные жители встретили захватчика перед воротами города и процессией сопроводили его к гробнице апостола в соборе. Вскоре после этого англичане заняли обнесенный стеной город Оренсе, гораздо более крепкое место на реке Миньо, недалеко от португальской границы. Именно здесь в конце августа герцог основал свой двор и рудиментарную администрацию. Джон Гонт организовал собственную Канцелярию под руководством своего кастильского секретаря Хуана Гутьерреса, который издавал указы и хартии, с титулами в традиционной манере. Он приказал отчеканить собственные серебряные монеты и заставил кафедральный собор Сантьяго-де-Компостела низложить своего епископа, сторонника Папы Климента VII, который также был канцлером Хуана I. Гонт призвал дворянство и города Кастилии признать его королем. Многие галисийцы так и поступили. Они пришли в Сантьяго-де-Компостела и поцеловали перстень на его руке, тем самым выразив свое почтение и покорность. Некоторые поступили на службу при его дворе или в его армию[830]. Другие сидели тихо и старались, чтобы по окончании кризиса не оказалось, что они поддержали не ту сторону. Каковы бы ни были их личные симпатии, они не желали признавать герцога Ланкастера только для того, чтобы увидеть, как он уезжает в Англию или Португалию и бросает их на произвол судьбы и месть своего соперника. Когда жители Сантьяго-де-Компостела открыли ворота перед захватчиком, они тщательно оговорили свое подчинение и согласились признать его королем при условии, что он сможет добиться такого признания со стороны остальной Кастилии. Их поведение оказалось образцом для остальной Галисии[831].

В течение первых нескольких недель единственное серьезное сопротивление захватчикам оказывал изолированный гарнизон Коруньи. Его командиром был крупный местный землевладелец Фернан Перес де Андраде. Он привел в цитадель отряд французских добровольцев, которые были частью передового отряда, отправленного в Кастилию с Оливье Дю Гекленом, и случайно оказались среди массы паломников в Сантьяго-де-Компостела, когда на побережье высадились англичане. С их помощью Андраде ожесточенный отбивался с полуразрушенных стен города, но в итоге вынужден был подчинился захватчику. В начале сентября он номинально перешел под командование Гонта, но держал ворота Коруньи наглухо закрытыми перед английской армией. Андраде согласился признать притязания Гонта, но только на тех двусмысленных условиях, которые были выдвинуты жителями Сантьяго-де-Компостела, а именно, что он сможет установить свою власть в остальной части королевства.

В сентябре и октябре 1386 года сэр Томас Морье, один из маршалов английской армии, прошел рейдом по Галисии, принимая капитуляцию главных городов и замков. Большинство из них признали власть Гонта на тех же условиях, что и Сантьяго-де-Компостела с Коруньей. Они хотели жизни спокойной, и герцог не стал настаивать на большем. Он знал об ограниченности своих вооруженных сил, у него не было людей для гарнизонной службы, и он не мог позволить себе большие потери при штурме обнесенных стенами городов. Покорность, какой бы она ни была, была политически более ценной, чем завоевания. В то же время легкость, с которой Гонт подчинил большую часть Галисии, была симптомом более широкой стратегической проблемы. Английская армия была набрана по шестимесячным контрактам и срок действия большинства из них истекал примерно в конце года. Денег на оплату дальнейшей службы не было. Планы герцога предполагали, что решающая битва последует вскоре после его высадки, что делало ненужной длительную кампанию. Пассивность кастильской обороны нарушила эти расчеты, вынудив его отложить решающее сражение до следующего года и создав ему серьезные проблемы с финансами, дисциплиной и моральным духом[832].

Неспособность кастильцев бросить вызов Гонту в Галисии изначально не была продуманной стратегией. Она была вызвана их слабостью и беспорядком. Большие потери, понесенные кастильской знатью в Португалии за последние два года, привели к нехватке квалифицированных кавалеристов. В начале августа 1386 года Хуан I имел в своем распоряжении около 3.000 латников, помимо лучников и других вспомогательных войск. Это было примерно в два раза меньше, чем армия Джона Гонта, и значительно меньше, чем объединенные силы англичан и португальцев. Ценность этих войск снижалась тем, что они были рассеяны по всей западной Кастилии, благодаря непоколебимой уверенности короля в том, что основное наступление пойдет через Португалию. Некоторые отряды находились далеко на юге, в гарнизонах между Севильей и португальской границей, другие были отправлены в Галисию в июле, но, похоже, они были распределены слишком тонким слоем, чтобы иметь большое значение. Сам король находился в Саморе на реке Дуэро со стратегическим резервом из примерно 1.000 человек, большинство из которых составляли французские отряды, недавно прибывшим с Оливье Дю Гекленом. В дополнение к этим силам около 1.500 бретонских и гасконских наемников были наняты кастильскими агентами во Франции и, как сообщалось, пробирались через Нижний Лангедок к Арагонским перевалам. Было далеко не ясно, на что все эти силы содержать. С начала года по всей Кастилии проходила всеобщая налоговая забастовка. После провала налога с продаж, принятого Кортесами осенью предыдущего года, кастильский король попытался в течение апреля собрать не менее четырех монед по собственной инициативе. Но его требования встретили широкий отпор и в итоге принесли очень мало. Король был вынужден обратиться к главным городам своего королевства с просьбой прислать ему любые средства, которые они готовы выделить, если не хотят, чтобы англичане беспрепятственно прошли по всей земле[833].

Положение Хуана I было бы достаточно сложным, даже если бы его переменчивый характер не заставлял его часто менять планы. Первым его побуждением были переговоры. В августе 1386 года он послал четырех своих советников к герцогу Ланкастеру. По видимости, их миссия заключалась в защите интересов своего господина от притязаний захватчика, что они и сделали с большой изобретательностью и очень подробно, но настоящей целью их визита было предложить англичанину сделку. На тайном заседании Совета Гонта в Оренсе послы предложили заключить брак между наследником Хуана I Энрике и Екатериной Ланкастер, которая была внучкой короля Педро I. Их господин, по их словам, был готов добавить к этому большую денежную компенсацию для самого герцога. Насколько серьезно Джон Гонт воспринял эти предложения на данном этапе, сказать трудно, но, видимо, он был достаточно заинтересован, так как послал сэра Томаса Перси, одного из главных капитанов, служивших в его армии, лично обсудить их с кастильским королем. Похоже, что переговоры были прерваны, когда Хуан I решил, что ему необходимо проконсультироваться с французами, но к этому времени эта тема уже была оттеснена более агрессивными проектами с обеих сторон. Примерно в середине августа кастильский король решил противостоять захватчикам в Галисии. Он отправился на север из Саморы с французскими войсками, объявив о своем намерении идти на помощь Корунье. Но, войдя в город Леон примерно в конце месяца, он был встречен известием, что Корунья только что сдалась, а англичане движутся на восток. Хуан I потерял самообладание и от запланированного наступления в Галисии пришлось отказаться. Несколько сотен человек были оставлены в Леоне под командованием его канцлера, архиепископа Манрике из Сантьяго, а сам король удалился в Вальядолид вместе с Оливье Дю Гекленом и остальной армией[834].