Из этих четырех характеристик именно расходы были наиболее важны. Восстановленные налог с продаж и габель, которые теперь вновь стали постоянными налогами, приносили в казну Франции около 2.000.000 ливров в год за вычетом расходов на сбор самих налогов. Кроме того, 19 октября 1384 года Карл VI объявил о специальном дополнительном сборе "за проход по морю". Еще один налог, талья (налог на земельные наделы и недвижимое имущество лиц недворянского сословия) был специальным, а не постоянным. Но он взимался, как и налог с продаж и габель, по приказу короля без одобрения какого-либо собрания Генеральных или провинциальных Штатов. Это была впечатляющая демонстрация вновь обретенной власти и уверенности французской короны в себе после подавления городских восстаний. В течение следующих пяти лет, вплоть до прекращения войны в 1389 году, в результате последовательных сборов тальи общий доход французского правительства от налогообложения в среднем составлял около 3.000.000 турских ливров (или 600.000 фунтов стерлингов) в год. Соответствующая цифра для Англии, с учетом таможенных сборов, парламентских и церковных субсидий, составляла менее одной шестой от этой суммы. Диспропорция между ресурсами двух наций никогда не была столь велика[746].

На второй неделе февраля 1385 года все взаимные антагонизмы и стратегические аргументы, разделявшие английскую знать в течение последних двух лет, достигли своего апогея. Поводом послужил Большой Совет, который собрался в бенедиктинском аббатстве Уолтем, королевском монастыре в пятнадцати милях к северу от Лондона. Собрание было созвано для рассмотрения планов по отражению французского вторжения, слухи о котором уже достигли Англии. Первые сообщения говорили о том, что готовится флот из 600 транспортных судов, чтобы перевезти огромную армию в Англию. Даже опытные профессиональные солдаты говорили, что сопротивление безнадежно. Заседание открылось яростным выступлением Джона Гонта против оборонительной стратегии правительства. Его гнев был вызван рядом факторов: раздражением на короля и его окружение; верностью традиционной стратегии Англии — воевать за границей; яростью и смущением от того, как французы обманули его на конференции под Кале. Гонт не был против мира с Францией, но поскольку мир не был заключен на приемлемых условиях, он решил, что англичане должны вести войну с французами. По его мнению, лучшим способом сорвать планы французского вторжения было начать упреждающее вторжение во Францию. Его ужасала перспектива сражаться с врагом на английской земле, превращая ее в такую пустошь, с которой он познакомился на границе с Шотландии и под Кале. В этих взглядах герцога поддерживали его братья — графы Бекингем и Кембридж. Они стояли за память об Эдуарде III и разделяли безразличие старого короля к ограничениям, связанным с финансами и логистикой. Это было грандиозно, но уже не реалистично. По словам Фруассара, именно граф Солсбери, ветеран войн Эдуарда III, сражавшийся при Креси, когда Джону Гонту было шесть лет, защищал стратегию правительства по концентрации ресурсов Англии на обороне ее побережья. К своему ужасу, Гонт и его братья обнаружили, что собрание было на стороне Солсбери, почти без единого исключения. Это был поворотный момент. Видя, что их аргументы ни к чему не приводят, три принца в гневе покинули заседание, заявив на прощание, что не окажут королю никакой помощи и не предоставят ему людей, если он не согласится воевать во Франции. В их отсутствие остальные члены Совета одобрили стратегию министров Ричарда[747].

За Большим Советом в Уолтеме последовал полный разрыв отношений между королем и его дядями. Друзья Ричарда II расценили вспышку гнева Джона Гонта как нелояльность и задумали заговор, чтобы арестовать его и предать суду Большого Совета. Когда это не удалось, возник еще один заговор с целью убить его на турнире, который должен был состояться в Вестминстере 13 и 14 февраля. Хорошо осведомленные современники, включая некоторых членов королевского Совета, считали, что Ричард II поддержал эти планы. В итоге герцог был предупрежден и избежал покушения. Через несколько дней после этого инцидента, 24 февраля 1385 года, Гонт предстал перед королем в королевском поместье Шин. Он прибыл с отрядом солдат и вошел в зал в доспехах под мантией. Там он открыто обвинил Ричарда II в участии в заговоре против его жизни, резко осудил друзей короля и призвал удалить от двора графа Солсбери, который перечил ему в Уолтеме, и молодых графов Ноттингема и Оксфорда, которые были заметными фигурами в окружении Ричарда II. Заговор против Джона Гонта завоевал ему много сторонников среди тех, кто ранее был равнодушен к нему или возмущен его поведением. Архиепископ Кентерберийский Уильям Куртене, давний враг Гонта, выступал от имени этих людей, когда сказал королю в лицо, что недостойно его чести замышлять зло против собственного дяди. Король ответил залпом оскорблений и угрозой конфисковать имущество архиепископа. Позже в тот же день Ричард II хотел расправиться с архиепископом, когда на барке проплывал по Темзе, и его пришлось сдерживать окружающим. Именно мать короля вмешалась, чтобы восстановить гармонию и предотвратить то, что выглядело как зарождающаяся гражданская война. Грозная вдова Черного принца, некогда считавшаяся самой красивой женщиной в Европе, а теперь, в пятьдесят шесть лет, ожиревшая настолько, что едва могла двигаться, была, пожалуй, единственным человеком в Англии, который мог бы исполнить эту обязанность. Но это был последний раз, когда она смогла это сделать[748].

Французский королевский Совет собрался для разработки подробных планов вторжения в Англию в марте 1385 года, примерно через три недели после бурного собрания английских магнатов в Уолтеме. Председательствовал шестнадцатилетний король, но руководство делами взял на себя герцог Бургундский. Обеим французским армиям, которые должны были осуществить вторжение, было приказано собраться в Аррасе, а затем отправиться в Слейс для погрузки на корабли. К этому времени французы решили высадить обе армии в Шотландии с разницей в три месяца. Жан де Вьенн был утвержден в качестве командующего передовым отрядом, и ему были приданы силы в 1.000 латников и 600 арбалетчиков. Ему было приказано быть готовым к концу апреля. Основные силы под командованием коннетабля Клиссона (упоминаемые во французских административных документах как вторая армия) должны были собраться в середине июля. Достоверных сведений о предполагаемой численности армии нет, но подготовка, проведенная летом, позволяет предположить, что предполагалось собрать около 5.000 или 6.000 тысяч конных воинов, включая лучников. План состоял в том, чтобы объединить силы с шотландцами и организовать крупное вторжение в Англию с севера в конце лета. Тем временем необходимо было подавить действия англичан и их союзников во Франции. Около 1.400 человек были выделены герцогом Бурбонским для шевоше на северной границе Гаскони. Еще 2.500 человек Филипп должен был набрать в Бургундии и Фландрии для охраны границы под Кале, побережья Фландрии и поддержания блокады Гента. Остальные военные силы Франции должны были остаться во Франции для защиты страны от упреждающего вторжения со стороны Англии[749].

Уже велась сложная операция по снабжению. В Арфлёре и Слейсе была создана организация по закупкам и перевозкам. Продукты питания, в основном вино, сушеные овощи, мясо и неизбежные галеты, которые раздавались людям в море, доставлялись по Сене и Сомме для накопления на больших складах в устьях рек. Местные комиссары объезжали рынки, требуя поставок для армии от торговцев и фермеров. По всей западной Франции правительственные агенты по закупкам были заняты приобретением оборудования: телег, передвижных мельниц для зерна, бочек, инструментов, палисадов для полевых укреплений, ткани для униформы, пандусов и подъемников для погрузки лошадей, большого количества доспехов, мечей, арбалетных болтов, пушек и пороха. Конвои барж и каботажных судов перевозили все эти материалы вдоль побережья и по фламандским каналам в Слейс для перегрузки на флоты вторжения. Дороги западной Фландрии пришлось ремонтировать, чтобы выдержать нагрузку от такого количества тяжело нагруженных повозок. Ничего подобного во Франции еще не было[750].