Еще один ожесточенный спор разгорелся в Эдинбурге, между сторонниками мира и войны. В мае 1384 года в небольшом порту Монтроз на восточном побережье Ангус высадился небольшой отряд французских воинов численностью около двадцати человек, надеявшихся воспользоваться тем, что в Шотландии еще не было объявлено перемирие. Они прибыли сражаться в качестве добровольцев на шотландской службе без официальной санкции французского правительства, но мало кто сомневался, что они получили его молчаливое согласие. Их лидеры, Жоффруа де Шарни и Жан де Блези, были видными королевскими чиновниками, и они отправились в путь из Слейса, порта, который жестко контролировался офицерами Филиппа Бургундского. Их прибытие в Шотландию совпало с долгожданным появлением послов Карла VI с текстом перемирия и предложением французского короля присоединиться к нему.

Роберт II хотел подчиниться, так как французы явно не собирались выполнять свое обещание о предоставлении войска в 1.000 человек. А без перемирия его королевство подверглось бы всей тяжести мести со стороны Англии. Но шотландские пограничные лорды были в ярости. Сэр Арчибальд Дуглас всегда выступал за более агрессивную стратегию в отношении Англии, а его кузен Джеймс, который унаследовал графство Дугласов в апреле, был охарактеризован как "энергичный рыцарь, всегда враг Англии". Джеймс стал главным сторонником политики войны в Совете шотландского короля. Согласно Фруассару, не всегда надежному источнику по шотландским делам, но хорошо информированному об этом времени, Дугласы и их союзники утверждали, что Лелингемское перемирие было заключено без их согласия. Они указывали, что перемирие не защитило их в апреле, когда они в этом нуждались. Теперь, когда они почувствовали вкус крови и оттеснили англичан, они хотели продолжить начатое. Когда король отверг их требование, они удалились с его Совета, чтобы посовещаться с французскими рыцарями в церкви Святого Джайлза в Эдинбурге. Там они договорились продолжать борьбу независимо от мнения короля и в начале июня совершили мощный рейд через восточный участок границы в Нортумберленд. В этом рейде участвовал и французский отряд. Роберт II тут же послал герольда в Вестминстер, чтобы дезавуировать действия своих подданных и формально добился своего. Шотландия окончательно присоединилась к перемирию 7 июля 1384 года. Сэр Арчибальд Дуглас был одним из уполномоченных, назначенных для подписания документа о перемирии, что он и сделал, стиснув зубы, в приходской церкви в Эйтоне, к северу от Бервика. Но ни он сам, ни его коллеги пограничные лорды не имели ни малейшего намерения соблюдать его. Одним из соратников Дуглас в Эйтоне был его кузен, Дуглас из Далкейта. Через несколько дней этот Дуглас возглавил крупный набег на Бервик, в результате которого часть города была сожжена. Он написал Ричарду II, утверждая, что мстит за подобные бесчинства, совершенные англичанами, добавив, что Бервик в любом случае является частью Шотландии. Крупные набеги через границу с интервалом в шесть-восемь недель продолжались всю осень, как будто никакого перемирия не было[730].

В течение четверти века англичане строили свои планы против Франции, исходя из предположения, что они могут рассчитывать на относительное спокойствие на шотландской границы. Теперь большая часть военной силы Англии за Трентом снова должна была быть направлена на оборону севера, как это было в начале правления Эдуарда III. Шотландская граница, оборона которой в последний год правления Эдуарда III обходилась менее чем в 1.000 фунтов стерлингов, к концу 1384 года стоила более 20.000 фунтов стерлингов в год, примерно столько же, сколько поглощал Кале. Вдобавок к этому большие расходы были направлены на ремонт и модернизацию оборонительных сооружений Бервика, Карлайла и королевских замков на границе, большинство из которых были сильно запущены за долгие годы полумира. Для министров Ричарда II события 1384 года ознаменовали серьезный военный и финансовый провал[731]. Для французов короткая июньская кампания стала напоминанием о стратегических возможностях, которые они почти забыли и которые они будут использовать гораздо энергичнее в следующем году. "Вы видели нашу манеру поведения и состояние нашей страны, но вы не видели всей полноты нашей силы", — согласно Фруассару, сказали шотландцы Жоффруа де Шарни и Жану де Блези при их отъезде. И добавили:

Дипломатическая конференция вновь открылась недалеко от Кале с опозданием более чем на два месяца, в первую неделю августа 1384 года. Герцог Ланкастер снова возглавил английскую делегацию, на этот раз в сопровождении своего брата графа Бекингема. Их инструкции, по-видимому, заключались в том, чтобы добиться соглашения на условиях, подобных тем, которые были согласованы в январе. Герцог Беррийский по-прежнему был старшим представителем короля Франции. Сообщения из его окружения говорят о том, что он был полон оптимизма в отношении результатов. Но герцог больше не контролировал ситуацию. Главенствующей фигурой во французской делегации стал его брат Филипп Бургундский, которого не было в январе и у него были свои собственные цели. Заседание началось с серии недоброжелательных обменов мнениями, которые задали тон всему последующему. Французы настаивали на том, что конференция должна начаться со встреч на низком уровне между советниками в Лелингеме, в то время как руководители обеих сторон оставались бы в своих штаб-квартирах в Булони и Кале. Английская делегация, которая была в ярости от того, что ей пришлось несколько недель просидеть в Кале, ожидая прибытия французов, расценила это предложение как очередную тактику затягивания времени. Статус различных союзников стал причиной желчных препирательств. Англичане хотели вести переговоры непосредственно со своими французскими противниками, а с союзниками разобраться позже. Они откладывали выдачу охранных грамот для послов Шотландии и Кастилии. И особенно возражали против присутствия шотландцев. Французы, вероятно, были бы готовы оттеснить шотландцев от участия и практически сказали им об этом, но они не хотели вести переговоры без кастильцев, чей конфликт с Джоном Гонтом они считали своим собственным. Со своей стороны французы возражали против присутствия представителей Гента, которые находились там как союзники Англии, но рассматривались герцогом Бургундским как мятежные подданные[733].

Пока шли эти предварительные переговоры, вокруг Булони толпились придворные, клерки, слуги и приверженцы, ожидая, что вот-вот что-то произойдет. Поэт Эсташ Дешан, который был в составе французской делегации, воспользовался возможностью посетить Кале в сопровождении знакомого английского рыцаря. Увиденное повергло его в ужас. По его словам это был французский город, населенный англичанами, где невозможно было спать по ночам из-за укусов блох и шума прибоя, ржания лошадей и крика младенцев. Его оскорбляли, называя "французским пьяницей". Солдаты, высматривающие шпионов, останавливали его на улице и требовали предъявить документы. К концу визита поэт выучил несколько английских слов, среди которых были franche dogue (французская собака), goday (добрый день) и commidre (входите). У англичан, напоминал он себе, есть хвосты. За четыре века до Хогарта и Стерна, Кале уже был местом встречи чужих друг другу культур[734].