Мнение во французском королевском Совете стремительно менялось против фламандцев. Между 5 и 10 октября 1382 года король покинул Монтаржи и отправился на север. На каком-то этапе до него, должно быть, дошли сообщения о событиях в Вестминстере, где английское правительство довольно открыто говорило о состоянии своих переговоров с Филиппом ван Артевелде. Примерно в середине октября двор достиг Компьеня, к северу от Парижа. Там и были получили резкие письма от Филиппа ван Артевелде. На этот раз в Совете, похоже, почти не было споров и наступление в Аквитании было отменено. Сбор армии был перенесен из Орлеана в Перон и Корби в северной Пикардии и назначен на конец октября. Для блокирования прохода войск из Англии вспомогательные силы были направлены в Теруан, в клин территории между Кале и каналом Аа, который обозначал западную границу Фландрии. Из осадной армии под Уденарде Филипп ван Артевелде бросил французам вызов. В письме советникам, находившимся в Турне, он заявил, что во Фландрии никогда не будет мира, пока граф пытается задушить торговлю Гента, удерживая гарнизоны на Шельде и если французская армия вторгнется, фламандцы разгромят ее, как они это делали раньше. Артевелде думал, как, возможно, и другие, о 1302 годе, о Битве шпор, когда ополчение фламандских городов уничтожило рыцарство Франции в битве при Куртре[669].

Послы трех Великих городов Фландрии прибыли в Вестминстер около 25 октября 1382 года. Их тепло встретили на улицах Лондона, где поддержка Гента была очень велика. Политики были более неоднозначны. Поддержка Палатой Общин Фландрского пути изменила мнение в Совете и укрепила противников Португальского пути. Но Джон Гонт не сдавался и действовал при поддержке своего брата и ряда других магнатов. Фламандцы, которые, похоже, не знали об этих разногласиях, были приняты Советом вскоре после их прибытия. На встрече присутствовали два дяди короля, Ланкастер и Бекингем, графы Солсбери и Кент, Саймон Берли и стюард королевского двора Джон Монтегю, а также ряд других советников. Должно быть, это была трудная встреча для Джона Гонта, но его положение облегчили экстравагантные требования, которые Филипп ван Артевелде поручил предъявить фламандским послам. Советники были ошеломлены требованием, что англичане должны заплатить 140.000 фунтов стерлингов за привилегию посылать военную помощь во Фландрию. Они стали улыбаться, пока зачитывалось послание, а когда фламандцы вышли из комнаты, они разразились хохотом. В начале ноября фламандцев сопроводили в Дувр, вручив им альтернативный проект договора для представления капитану Гента, который не содержал оскорбительных требований. Они добрались не дальше Кале, когда обнаружили, что их дорога домой уже перекрыт французской армией, собравшейся на границах Фландрии[670].

Карл VI прибыл со своей свитой в Аррас 1 ноября 1382 года и расположился в монастыре Сент-Николя, за северным пригородом. Там он принял Людовика Мальского, который принес знаки почтения как вассал сюзерену, которого этот гордец не оказывал королю Франции уже тридцать лет. Королю было всего четырнадцать лет, но, подобно Ричарду II в Англии, он уже был больше, чем богато одетая кукла на троне, формально председательствовавшая на заседаниях Совета, которая соглашалась с любыми решениями своих воспитателей. За свое короткое детство, в котором доминировали ритуалы и символы военной жизни, Карл VI научился любить атрибуты войны. Он был очарован доспехами и оружием и одержим поединками и турнирами. Каждый год, по мере его роста, для него изготавливали миниатюрный кольчужный доспех, а стальной шлем украшали золотыми геральдическими лилиями. Характерно, что, несмотря на возражения некоторых членов своего Совета, он настоял на том, чтобы лично принять участие в кампании против фламандцев. "Если я хочу царствовать в силе и славе, — сказал он, — я должен научиться военному делу". Карл VI был слишком мал после смерти отца, чтобы испытать разочарование от своего подчиненного положения при королевском дворе. Как и большинство малолетних королей, он был воспитан в возвышенном представлении о королевском величии, что могло быть неудобным для опытных военачальников и администраторов, управлявших от его имени. Это также могло породить сильный, бескомпромиссный гнев против мятежных подданных, о жизни и проблемах которых он почти ничего не знал[671].

На равнине к югу от Арраса маршалы начинали проводить смотры самой большой армии, собранной Францией с 1356 года. Это был выдающийся подвиг военной логистики. В течение первых трех недель ноября в армию продолжали прибывать отряды латников, доведя ее численность до почти 10.000 человек. Люди прибывали со всех концов Франции. Герцог Бургундский, самый сильный сторонник и главный бенефициар кампании, собрал более пятой части армии с территории своего герцогства и из своих сторонников среди французской знати. Он обложил своих подданных налогами, взял большие займы у ростовщиков и переплавлял свою золотую и серебряную посуду, чтобы выплатить войскам жалованье. Из всего войска 6.500 были латниками, более 2.000 пикинерами и около 1.200 лучниками и арбалетчиками. К северу, в Лилле, вторая, меньшая армия собиралась офицерами Людовика Мальского из франкоязычных кастелянств южной Фландрии и изгнанной из графства знати, а также из союзников в соседних княжествах Нидерландов[672].

Это были прежде всего кавалерийские армии, набранные из дворян. Гнев и страх, вызванные среди этих людей неповиновением Гента, оказались мощным средством вербовки. Хотя королевский Совет привлек в армию пехоту и лучников из отдельных городов, их численность была минимальной. Совету было неприятно осознавать враждебное отношение ко всему этому предприятию в городах северной Франции, где существовала сильная симпатия к людям Гента. Рассказы некоторых дворян, прибывших на сборы, подтверждали их опасения. В деревне Аттиши, недалеко от Компьеня, требование местного сеньора предоставить ему традиционную повозку и упряжку лошадей, чтобы доставить снаряжение в армию, было отвергнуто местными жителями, которые заявили, что люди из Гента "не враги короля, а союзники Парижа и Руана". На отряд маршала Бургундии напала толпа горожан, когда он проходил через Реймс по пути в армию, и не дал ему проехать дальше. Появление осенью в провинциях комиссаров, которым было поручено требовать дополнительной помощи, усугубило недовольство таких людей. В Париже, теперь уже лишенном войск, напряженность была высока. Во всех кварталах создавались Лиги для организации сопротивления сборщикам. Вынашивались планы захвата улиц и убийства офицеров короля. Шпионы сообщали о заговорах с целью штурма Лувра и Венсенского замка. "Подождем и посмотрим, как король справится во Фландрии, — сказал Николя Фламель, старый заговорщик, главарь толпы линчевателей в 1358 году, — если Гент возьмет верх, как мы все надеемся, тогда наступит время восстания"[673].

Под Уденарде Филипп ван Артевелде планировал свою собственную кампанию. По лучшим оценкам его сил, у него было от 30.000 до 40.000 человек под оружием — огромное войско, но почти полностью состоящее из не обученных городских ополчений. Два капитана Брюгге, Питер ван ден Босше и Питер де Винтер, были назначены удерживать оборону по реке Лис. Восточную часть этого сектора защищал обнесенный стеной город Куртре, а западная опиралась на болото и густой лес за Мервилем. Все мосты через реку были разрушены, кроме мостов в Комине и Варнетоне, через которые проходили две дороги, ведущие на север из Лилля. Питер ван ден Босше разместил свой штаб в Комине и сосредоточил там основную часть своих сил. Люди де Винтера охраняли переправу в Варнетоне, а для сдерживания гарнизона Уденарде был оставлен отдельный отряд. Тем временем сам Артевелде сформировал остальные силы в большую полевую армию в долине Шельды к западу от Лилля. Его главной проблемой была верность других городов. Вероятно, только на Куртре можно было полностью рассчитывать, тогда как общины Брюгге и Ипра были разделены, и ими управляли комиссары из Гента при поддержке гильдий ткачей. В последние дни перед вторжением французов Артевелде посетил оба города, чтобы сплотить своих сторонников и поднять боевой дух среди напуганных жителей. По мере приближения кризиса он становился все более истеричным и провел пять дней, обращаясь к жителям Ипра на рыночной площади. Он говорил им, что французам никогда не удастся переправиться через реку Лис и обещал, что помощь из Англии уже на подходе. Как и министры французского короля, Артевелде не имел представления о времени, необходимом для набора армии в Англии и ее переправки через Ла-Манш[674].