Столкнувшись с этой безвыходной ситуацией, Совет Ричарда II был вынужден решать, поддержать ли ему планы Джона Гонта или нет. Примерно в начале июля 1382 года советники собрались в Вестминстере, чтобы попытаться дать четкое направление английскому дипломатическому и военному планированию. Джон Гилберт вернулся из Пикардии, оставив своих коллег-послов продолжать спор с французами. Фогаса все еще находился в Вестминстере, настаивая на скорейшем вмешательстве в дела Кастилии. Не сохранилось никаких записей о результате, но есть все основания полагать, что сторонники Джона Гонта одержали верх. Совет, похоже, решил, что его первоочередной задачей будет отправка Гонта с армией в Гасконь весной 1383 года, при условии, что Парламент удастся убедить проголосовать за выделение средств на это. Гонт планировал пересечь пиренейские перевалы на пути в Кастилию, в то время как его брат и король Фернанду I начнут одновременное вторжение из Португалии. Совет предложил оставить открытой альтернативную стратегию на севере, отчасти, несомненно, потому, что враждебность Палаты Общин к кастильским амбициям Гонта была хорошо известна, а отчасти потому, что более оптимистичные из советников полагали, что можно будет осуществить оба проекта одновременно. После закрытия заседания Совета в осаждавшую Уденарде армию был послан герольд с предложением, чтобы Филипп ван Артевелде лично прибыл в Англию для согласования планов. Фогаса же отплыл в Португалию, чтобы доложить о результатах королю Фернанду I. Эти решения в какой-то мере способствовали разрешению разногласий среди советников Ричарда II между сторонниками северной и южной стратегии, уступив каждому из них что-то свое. Но они же обрекли конференцию в Пикардии на провал и Джон Гилберт вернулся в Англию, ничего не предложив. Перемирие было продлено до октября 1382 года, фактически отменив военные кампаний на этот год, но больше ни о чем договориться не удалось[649].

Будущее англо-португальского союза, от которого зависела южная стратегия, уже стало крайне неопределенным. В Португалии война с Кастилией оказалась разрушительной и непопулярной. С наступлением весны около восьмидесяти кастильских парусных судов и гребных баланжье появились на реке Тежу и блокировали Лиссабона. Каждый день с кораблей высаживались кастильские воины и баскские горцы, чтобы грабить и жечь округу. Они разграбили пригороды Лиссабона и разрушили прекрасные особняки короля и знати, стоявшие по берегам реки от Лиссабона до Сантарема. Они совершали масштабные конные рейды через провинцию Рибатежу, большая часть территории которой была скотоводческой страной, и быстро лишалась своих стад. Португальского флота, способного противостоять кастильцам, не было. Прошло более месяца, прежде чем была организована хоть какая-то оборона даже на суше[650].

Вдали на востоке английская армия провела шесть месяцев, с января по июнь, у кастильской границы. Фернанду I дал строгие указания, чтобы англичане не совершали набегов на Кастилию, опасаясь спровоцировать контратаку, к которой его армия не была готова. Но его приказы последовательно не выполнялись. В начале года Тьерри Робесар во главе 800 человек совершил рейд через реку Гвадиана в предгорья Сьерра-Морены. Другой рейдерский отряд весной ненадолго проник в Кастилию к северу от Бадахоса при поддержке португальских пограничных войск. Но большую часть времени англичане просидели в праздности и без зарплаты на своих зимних квартирах, ожидая приказов и глядя на огромную безликую равнину Алентежу. Поскольку они не могли содержать себя за счет своих врагов, у них не было другого выбора, кроме как жить за счет хозяев. Их лагеря располагались в самом богатом сельскохозяйственном регионе Португалии и англичане рыскали по нему, врываясь в дома, угоняя скот, насилуя женщин. Они пытали тех, кто прятал свои деньги, и убивали тех, кто оказывал им сопротивление. Английский хронист, который, предположительно, получал информацию от людей, служивших в этой армии, сообщал, что его соотечественники обращались с португальцами "как с никчемными крепостными". Португальский король неоднократно жаловался графу Кембриджу. Но хотя граф издал приказ о прекращении правонарушений, он был не тем человеком, который мог заставить уважать свои желания. После бесчинств, произошедших в окрестностях Лиссабона предыдущей осенью, отношения между англичанами и португальцами стали хуже некуда. Англичане, осмелившиеся покинуть лагеря в одиночку, подвергались нападениям и убийствам. Их пытались убить отравленным хлебом. У них перед носом закрывали городские ворота. Некоторые из городов пытались штурмовать недисциплинированные толпы английских солдат, как будто это были вражеские крепости[651].

Весной 1382 года, на критической стадии подготовки к вторжению в Кастилию, придворный скандал серьезно ослабил португальское правительство. Галисийский фаворит Джона Гонта Хуан Фернандес Андейро воспользовался своим возвращением в Португалию с английской армией, чтобы возобновить любовную связь с королевой Леонорой Телес. Поскольку король был серьезно болен и лишь время от времени мог заниматься делами, Леонора стала главенствующей фигурой в португальском правительстве. Большинство советников и профессиональных консультантов Фернанду I, а также большая часть придворной знати стали ее клиентами и протеже. Андейро поселился при дворе и начал получать щедрые субсидии по представлению своей госпожи. Когда весной 1382 года стало очевидно, что королева беременна, сплетни о ее интимных отношениях с Андейро уже невозможно было игнорировать. Примерно в марте 1382 года португальский двор переехал в Эвору, значительный город еще римской постройки, стоящий на краю равнины Алентежу. В результате неосторожных слов Андейро правда о его связи с Леонорой стала известна одной из ее фрейлин, которая была замужем за личным секретарем короля Гонсало Васкесом де Азеведу. Она рассказала эту историю своему мужу, а тот в присутствии королевы проболтался о том, что узнал. Васкес был продажным человеком, который многим был обязан благосклонности Леоноры. Но он также был близок к королю, служа тайным советником Фернанду I и его отца до него. Леонора запаниковала, решив, похоже, что ее вот-вот осудят и опозорят. Поэтому она предприняла попытку, которая была равносильна государственному перевороту и убедила Фернанду I отдать приказ об аресте Васкеса. Одновременно был арестован единокровный брат короля, Жуан Ависский, который был единственным членом королевского Совета, обладавшим достаточной силой и независимостью, чтобы противостоять королеве. Затем больного короля отправили в замок Вимейру, расположенный в одном дне пути, оставив Леонору и Андейро управлять Эворой, а Васкес и Жуан были доставлены в цитадель под вооруженной охраной и закованы в цепи, пока королева организовывала их казнь по сфабрикованному обвинению в измене.

Возможно, Леоноре и сошло бы с рук уничтожение Гонсало Васкеса, но она перестаралась, напав на Жуана Ависского, который был значительной фигурой в Португалии. Жуан был внебрачным сыном предыдущего короля Португалии, Педру I. Когда Жуану было шесть лет, отец назначил его Великим магистром военного Ависского Ордена, что дало ему возможность контролировать огромное богатство этой организации и обеспечило ему значительное положение, независимое от придворных группировок. В свои двадцать пять лет Жуан был популярной фигурой в городах и среди знати. Придворные дворяне протестовали по поводу его ареста. Капитан Эворы отказался проводить казнь без личной санкции короля. Даже графа Кембриджа, который первоначально отказался участвовать в казни, побудили вмешаться в дело в интересах арестованных и через три недели оба были освобождены. Неизвестно, сколько Фернанду I вообще знал о деяниях своей супруги, а Леонора в конце концов подкупила Гонсало Васкеса, и тот стал ее соучастником. Что касается Жуана Ависского, то он удалился от двора, будучи убежденным врагом королевы, и присоединился к графу Кембриджу на восточной границе. На Эвору опустилось тревожное затишье[652].