Делегаты вновь собрались в Париже незадолго до Рождества 1380 года. Их дебаты, которые продолжались около двух недель, не записаны. Но о результатах можно судить по ряду ордонансов, изданных в первые три месяца 1381 года. Это было твердое подтверждение принципа контроля над налогообложением со стороны представительских собраний. Правительство должно было подчиниться отмене не только фуажа, на который распространялся предсмертный указ Карла V, но и налога на продажи, габеля и всех других налогов, взимаемых короной, начиная с начала века. Взамен королю был предоставлен военный налог на ограниченный период в один год, начиная с 1 марта 1381 года, для покрытия расходов на содержание постоянной армии в 4.000 латников и 2.000 арбалетчиков. Точная основа для начисления налога была оставлена на усмотрение Штатов каждой провинции и могла отличаться в зависимости от провинции. Кроме того, начисление и сбор нового налога должны были находиться в руках местных чиновников, подотчетных своим провинциальным собраниям, а не королю. Этим людям было поручено следить за тем, чтобы каждый собранный франк был потрачен на ведение войны и расходы на содержание королевского двора. Ничего не должно было уходить в карманы родственников и министров короля. Ордонансы, если бы они продержались, ознаменовали бы собой демонтаж системы национального налогообложения, разработанной министрами Иоанна II и Карла V в 1360-х годах, которая стала основой военных успехов Франции. Произошел бы возврат к старой системе, применявшейся до 1360 года, когда в практических целях, субсидии Генеральных Штатов действовали только как принципиальные решения, за которыми следовал изнурительный и длительный раунд переговоров с общинами. Мало кто за пределами Счетной палаты мог вспомнить, насколько этот процесс парализовал сменявших друг друга французских королей во время каждого кризиса. В данном случае, даже при осаде Нанта большой английской армией, потребовалось более двух месяцев для согласования различных региональных налогов в нескольких провинциальных городах с различными группами заинтересованных сторон, каждая из которых имела свои претензии, которые необходимо было удовлетворить, прежде чем в казну поступили какие-либо средства. Некоторые местные ассамблеи настаивали на том, чтобы доходы от местных сборов были зарезервированы не просто для военных расходов, а для конкретных видов военных расходов, касающихся именно местного населения. Так, налоги Шампани предназначались для обороны северной границы, со стороны Кале и Фландрии, а налоги Нормандии — от английского гарнизона в Шербуре. Эти уступки, несомненно, пришлось сделать, чтобы добиться выделения субсидии. Но даже в этом случае поступления должны были значительно уступать минимуму, необходимому для защиты границ Франции. Генеральные Штаты в декабре 1380 года ознаменовали смену власти, настояв на официальном подтверждении королем хартий и вольностей каждой провинции Лангедойля. Это был символический, но, тем не менее, важный акт. Большинство этих документов датировались восстаниями 1314–15 годов, последовавшими за смертью Филиппа IV Красивого. Их до сих пор вспоминают как высшую точку отсчета для региональной автономии во Франции[574].

К концу 1380 года финансовые и военные ресурсы Англии были напряжены сильнее, чем когда-либо за последние сорок лет. В дополнение к 5.000 английских солдат, служивших под командованием графа Бекингема во Франции, около 2.000 человек были распределены между гарнизонами Кале, Шербура и Бреста, и еще 1.000 человек была в Гаскони, что в общей сложности составляло около 8.000 человек, служивших во Франции. Королевскому Совету также приходилось удовлетворять растущие потребности в войсках внутри страны. Ухудшение ситуации в Ирландии привело к необходимости отправить туда Эдмунда Мортимера, графа Марча, с 1.000 человек, что стало самым крупным английским гарнизоном, который служил на острове в течение многих лет. Гораздо более серьезная угроза, поскольку она была ближе к дому, возникла на шотландской границе. В отместку за потерю двух своих торговых судов в море шотландцы захватили Ральфа, лорда Грейстока, и всю его свиту из 120 человек в долине реки Глен к югу от границы, когда он направлялся для выполнения своих обязанностей капитана замка Роксбург. Вместе с лордом было захвачено большое количество гобеленов и столовой посуды, которыми Грейсток намеревался украсить свои строгие покои. За этим инцидентом последовал масштабный шотландский рейд в Камберленд под предводительством графа Дугласа, в результате которого был почти полностью разрушен Пенрит, и ответный рейд английских хранителей границы в западные низины. Столкнувшись с перспективой срыва перемирия на шотландской границе, Совет Ричарда II решил передать управление делами из рук пограничных лордов. В сентябре Совет назначил Джона Гонта королевским лейтенантом на границе и спешно отправили его на север с таким количеством войск, какое только можно было быстро собрать. К концу октября на шотландской границе служило около 3.000 человек в дополнение к набранным на месте отрядам Перси и Клиффордов. Таким образом, общая численность войск, финансируемых английским правительством, составила около 12.000 человек, распределенных между четырьмя фронтами, — исключительно высокая доля для небольшого населения острова, обладавшая навыками и способностями сражаться в качестве латников или лучников. Это был самый трудный момент, когда нужно было удовлетворять дальнейшие требования лейтенантов и союзников. Тем не менее, правительство теперь было готово отправить еще 2.000 человек для подкрепления Бекингема в Бретани и еще не менее 2.000 человек в Португалию весной следующего года[575].

Возможно, воодушевленное ранними сообщениями о проблемах Франции, английское правительство взяло на себя исключительно тяжелые финансовые обязательства. Стоимость кампании графа Бекингема была сильно занижена. До конца сентября 1380 года на экспедицию уже было потрачено около 76.000 фунтов стерлингов, включая расходы на доставку армии. Если бы она продлилась весь год, предусмотренный контрактами с людьми, окончательный счет был бы вдвое больше, даже без обещанного подкрепления. Кроме того, около 40.000 фунтов стерлингов должны были быть выплачены в качестве долгов по жалованию солдатам и морякам, накопленных за прошлые кампании, начавшиеся еще в начале правления Ричарда II, а в некоторых случаях и раньше. Остальные военные обязательства правительства довели общую сумму до 280.000 фунтов стерлингов. Эта цифра была примерно сопоставима с годовым военным бюджетом Франции. Это было больше, чем Англия потратила за любой сравнимый период после кампаний в Нидерландах, которые разорили Эдуарда III в первые годы войны. Чтобы покрыть эти расходы, правительство имело доходы, доступные для военных расходов, в размере около 100.000 фунтов стерлингов. Сочетание высоких накладных расходов, чрезмерных амбиций и недостаточной откровенности в отношениях с парламентариями поставило Совет Ричарда в безвыходное положение. Парламентская субсидия в марте 1380 года представляла собой существенное обязательство со стороны Палаты Общин, которое она дала при явном понимании того, что правительство не будет просить новых средств до осени 1381 года. В августе 1380 года, менее чем через месяц после похода графа Бекингема из Кале, Совет был вынужден был созвать новый Парламент на начало ноября, за целый год до ранее назначенного срока[576].

Парламент открылся 8 ноября 1380 года в непривычной обстановке клюнийского монастыря Святого Андрея в Нортгемптоне, который был выбран, как и Глостер двумя годами ранее, чтобы избежать нажима лондонской толпы. Это был не очень удачный выбор. Зимние бури и наводнения сделали его труднодоступным. Жилье, еда, фураж и топливо были в дефиците. Когда канцлер Садбери поднялся, чтобы объяснить причину созыва собрания, в его вступительном слове не было названо никаких цифр. Но он не оставил сомнений в серьезности кризиса. Совет уже потратил на армию графа Бекингема больше, чем все поступления от последней субсидии. Жалованье солдат за вторые шесть месяцев кампании должно было быть выплачено в декабре. Зарплата королевских гарнизонов во Франции, Шотландии и Ирландии была сильно занижена, и некоторые солдаты грозили дезертировать. Оборона побережья была ослаблена. Кредиторы короля требовали возврата долга. Некоторые из них заложили немногие оставшиеся драгоценности короля и угрожали их продать. По словам Садбери, еще одна крупная субсидия была неизбежна. Верный сэр Джон Гильдесборо, который снова был избран спикером, выступил перед лордами и попросил советников короля предоставить точный отчет о финансовых нуждах правительства. Палата Общин, сказал он, хотела получить цифру, в которой она могла бы быть уверена, а не то, что послужит лишь прелюдией к дальнейшим требованиям. Ему выдали копию документа, подготовленного финансовыми чиновниками короля, из которого следовало, что дефицит в военных счетах правительства составлял 160.000 фунтов стерлингов. Эта цифра в целом соответствует сохранившимся финансовым отчетам[577].