Валера берёт дочь подмышки и неловко поднимает. Алиса не знает, как реагировать, и напрягается. Она не слишком довольна знакомством и предпочла бы наблюдать за отцом со стороны. Но пока не плачет, я ему не мешаю вживаться в роль. Мне нужны деньги. Дочери нужен хотя бы номинальный отец. Значит, придётся нам с ним общаться. Тут уж никуда не убежать…

- Мама! – Алиса тянет ко мне руки. Не плачет, но личико обеспокоенное.

Ещё бы! Наверняка чувствует себя похищенной как минимум драконом. Она любит сказки, у неё богатая фантазия. Видимо, даже слишком, поскольку она решила изобрести свой собственный язык. Творческая натура…

Валера выглядит растерянным. А что он думал? Живая девочка – это не кукла, у неё есть эмоции и свои желания, которые далеко не всегда соответствуют ожиданиям взрослых.

- Кажется, я ей не очень понравился, – констатирует, передавая мне дочь.

- Она тебя пока не знает, – объясняю ему очевидную вещь. – Ей нужно время, чтобы понять, кто ты, и привыкнуть.

На детской площадке мы проводим не меньше сорока минут. Алиса копошится в песочнице, затем снова катается на качелях. Валера всё это время крутится возле нас, пытаясь обратить на себя внимание дочери, но то ли она слишком увлечена своими занятиями, то ли боится, что похищение повторится, а потому игнорирует его. Он не скрывает своего огорчения.

Чертёнок в глубине души ликует и злорадствует. Конечно, это ведь не Ковалёв не спал ночами, когда у дочери резались зубки или поднималась температура, не ему приходилось разрываться между уборкой хозяйского дома и присмотром за любознательной малышкой, не он отказывал себе даже в самом необходимом, чтобы купить Алисе ботиночки. Не он читает ей сказки по несколько раз в день. Не он гуляет, наряжает и делает ей причёски.

Но, с другой стороны, его даже немного жаль. Он ведь не знал о её существовании. А когда узнал, то не стал отнекиваться, а, наоборот, принял своё отцовство как факт и теперь старается Алисе понравиться. Я бы не хотела прожить целых три года в полном неведении и познакомиться со своей дочерью лишь сейчас.

Вынуждена констатировать: Ковалёву сегодня удалось удивить меня в хорошем смысле. Надолго ли его хватит и изменятся ли его риторика и поведение, когда он переспит с новостью и сообщит о ней родителям? Жизнь покажет.

Работа в семьях богачей научила меня не доверять им и не питать иллюзий. Слишком велика между мной и ними социальная пропасть. Слишком свысока они смотрят на таких, как я…

- Алисе нужно обедать, – снимаю дочку с качелей. – Нам пора домой.

Собираю в пакет игрушки и вручаю дочери в руки кукольную коляску – непременный атрибут каждой прогулки.

- Я вас провожу.

Валера увязывается за нами следом. Я не горю желанием раскрывать перед ним сразу все карты и нервничаю. Может, он положительно отреагировал на дочь только из-за того, что решил, будто я тут живу и каким-то боком принадлежу к высшему обществу? Что будет, когда Ковалёв узнает, кто я на самом деле?

Но адекватных аргументов для отказа подобрать не могу.

- Принцесса, поедешь у меня на плечах? Будешь выше всех, – Валера делает ещё одну попытку заманить дочь к себе на руки.

- Как Маша? – Алиса вспоминает сказку о Маше и медведе, которую я вчера ей читала.

Ковалёв, давно выросший из сказочного возраста, смотрит на меня в поисках подсказки. Но я вовсе не собираюсь ему помогать. Разбалует ребёнка, а мне потом придётся её на руках носить? Знаю я, чем такая доброта заканчивается. Через день наблюдаю концерты маленьких мажорят и мучения их нянь. Ну уж нет, пусть ножками топает! Корчу ему злую рожу и беззвучно шепчу: “Пусть идёт ногами”.

- Как Маша – не получится, – отвечаю за него. – У папы нет ни короба для этого, ни большого рюкзака.

- А пирожки?

Валера смотрит круглыми глазами. Видимо, представил, как это – посадить ребёнка в рюкзак. Но со мной не спорит.

- Пирожков тоже нет, – развожу руками.

Дочь вздыхает, как старушка.

- Но хоть за ручку меня возьмёшь? – протягивает дочери свою крупную пятерню.

Малышка вкладывает миниатюрную ручку в его ладонь, а второй намертво цепляется за меня. Колясочку приходится нести новоявленному папаше.

По дороге домой Валера рассказывает смешные истории из детства его младшей сестры. Алиса в ответ что-то лопочет и смеётся. Судя по реакции, он ни слова не понимает, но рад, что у них происходит хоть такой диалог.

- Мы пришли, – сообщаю Ковалёву прежде, чем нажать на звонок.

- Ты живёшь у Болтянских? И кем ты им приходишься, если не секрет?

Вот и ключевой вопрос. Можно, конечно, наврать. Но подозреваю, что ему ничего не стоит выяснить правду, а потому отвечаю как есть:

- Я работаю у них домработницей.

- Ты-ы? Домработницей?

Удивлён, как и предполагалось. Не ожидал, что опущусь так низко? Я и сама четыре года назад не думала, что жизнь меня так лягнёт копытом.

- А как же программирование? Неужели драить чужие туалеты выгоднее? Или тебе доплачивают за какие-то другие услуги?

Его тон заметно меняется. Впрочем, ничего другого я и не ожидала.

- Программирование тоже никуда не делось. Но… В общем, пока так.

Разве сможет понять сытый мажор, имеющий и дом, и квартиру, и работу, и кучу денег, что значит не иметь крыши над головой и куска хлеба для ребёнка? Я нескоро забуду ужас, который пережила той новогодней ночью, когда оказалась на улице с больным ребёнком и без копейки денег в кармане…

- Оля, подожди. Когда мы увидимся? – спрашивает Валера, не давая мне войти во двор. – Нам нужно многое обсудить.

Договариваемся, и мы с Алисой наконец оказываемся дома. Общение с Ковалёвым длилось не более часа, а нервов я потратила на него ого-го. Впрочем, я собой довольна.

Валерий

Мы с Марком сидим за столом в ночном клубе. Мне совсем не хотелось идти на традиционные воскресные посиделки, но я не смог придумать аргументированной отмазки, а светить друзьям причину душевного раздрая в мои планы пока не входит.

Моё состояние легко описывается всего тремя буквами: ш-о-к. Шок настолько сильный, что я даже забыл поговорить с Олей о причинах её побега, хотя, кажется, имел для этого достаточно возможностей.

Я сражён. Почти убит. Мне срочно нужна реанимация, но я не понимаю, куда бежать, что делать и где искать поддержки, совета и какой-то помощи.

Вопрос “почему?” разросся до масштабов Вселенной и грозит придавить своей массой.

Молчаливая девчонка из прошлого нокаутировала меня…

Никак не могу поверить в реальность происходящего… Я видел Алису, держал её за руку, разговаривал с ней, но осознать, что она – моя дочь, не получается. Эйфория сменяется растерянностью и страхом. Нет, я боюсь не ответственности, я готов к ней. Но не хотелось бы сделать что-то неправильно. А как правильно? Как нормальный мужчина должен поступить в моей ситуации?

Первый порыв – идти за советом к отцу. Он у меня очень мудрый и всегда знает, что делать в той или иной ситуации. Но я вроде как не младенец уже. Сам заварил кашу – сам расхлёбывать должен. Только надо как-то аккуратно, чтобы сплетен никаких не пошло, иначе папа мне голову снимет. В наших кругах репутация – штука серьёзная…

Сава и Тимофей уходят со своими подругами на танцпол, и я вздыхаю с облегчением. Их пустой трёп по-особому раздражает сегодня… Мне срочно нужны наушники и тишина…

- Валера, у тебя что-то случилось? – интересуется Марк.

Мы дружим с ним с первого курса университета. Несколько лет он прожил за границей, и в тот период мы почти не виделись. Но Город обладает удивительной эмпатией и чувствует меня на уровне интуиции. Вот и сейчас легко срисовывает напряг на моей физиономии.

Марк ждёт ответа. А я не уверен, что готов ему рассказать об Алисе, мне бы для самого себе сначала систематизировать мысли. Вероятно, всё-таки мне стоило прикинуться больным после бурной гулянки на свадьбе и вообще не приходить сюда, чтобы не светить озабоченной рожей.