- Что именно я должна была тебе сказать? Предъявить претензии за то, что ты объявил во всеуслышание, что не встречаешься со мной, потому что я – убогая? За то, что попользовался мной и выкинул, как перед этим поступил с Линой и, наверняка, всеми другими своими девушками? Даже не так. Лине ты хотя бы в глаза сказал, что она тебе надоела, а для меня даже слов пожалел!

Она говорит шёпотом. И каждой фразой, как пощёчиной, бьёт по лицу.

- Оля! Я не собирался с тобой расставаться! Клянусь! Я не знаю, как мне оправдаться. Откуда мне было знать, что брошенная по дурости или от трусости фраза потянет за собой такие последствия?

Отчаяние хлещет через край… Оля пытается вырваться, бьёт меня по плечам, но я не выпускаю…

- Послушай, я ляпнул тогда эту глупость, не подумав, и тут же забыл. Я никогда не считал тебя убогой! Да ты... ты – лучшая девушка из всех, с кем я когда-нибудь встречался. И я уже тогда это понимал… Но эти придурки меня бы не поняли… А я был просто трусом.

Оля больше ничего не говорит, но снова плачет…

- Ты из-за этого уехала? Да? Потому что парни домогались тебя, а девчонки злорадствовали? Решила, что я тебя бросил?

Она не отвечает, но я и сам уже понимаю. Виновен… По всем статьям…

Ловлю Олин взгляд. Она быстро отводит глаза, но я пугаюсь даже того, что успеваю увидеть. Там столько отчаяния и боли, что мне не вывезти.

Я могу только догадываться, что ей довелось пережить. Подозреваю, что она никогда не расскажет подробностей. Но теперь то, что знаю о ней, собирается в очень некрасивый пазл, стартовой точкой которого была та моя трусливая фраза.

Как сложилась бы её и наша жизнь, если бы я тогда хотя бы просто промолчал? Ведь можно было отмахнуться, отшутиться… Почему мне было так важно, чтобы никто даже не подумал связывать меня с Олей? Теперь я и сам понять не могу. Какая феерическая глупость! И предательство…

Неужели Сава с его извращёнными моральными нормами мог быть для меня примером? Почему я посчитал возможным подстроиться под его уродливое представление о нормальности? Может быть, потому что я – такой же урод?

Я виновен… Пусть не совсем прямо, но виновен в том, что Оле пришлось пережить. И как мне существовать с этим дальше? Есть ли у меня хоть малейший шанс всё исправить и сделать её счастливой?

Свидетельство о браке, которое накинуло на меня с ней общую цепь, на самом деле, не приблизило нас ни на шаг друг к другу. А может быть, даже оттолкнуло. Я вовсе не жалею, что решился на это. Но хотелось бы, чтобы всё у нас было иначе… И тогда, четыре года назад, и теперь.

Без принуждения, по любви и взаимному согласию. Может, если бы я узнал о её беременности сразу, мы бы уже четыре года были женаты. Я бы оградил её от всех неприятностей…

Эти мысли выворачивают наизнанку. Как с ними жить? Как найти в себе силы снова посмотреть Оле в глаза?

Воспользовавшись моим замешательством, она соскальзывает с коленей.

- Я очень устала. Можно я немного посплю?

Почему она спрашивает? Думает, что я её к чему-то собираюсь принуждать? В её голове я – монстр? Дожили… Как теперь это разгребать?

- Да, ложись, конечно. Я пойду пройдусь…

Очень хочется устроиться рядом. Просто обнять, уткнуться лицом в её волосы. Просто лежать… вместе. Вместе! Но могу ли я теперь об этом мечтать? Могу ли я рассчитывать, что Оля сможет простить мне ту глупую выходку, так круто изменившую нашу жизнь?

Бесцельно брожу по улицам. Чувство вины выжигает всё внутри. Я не могу это принять. Себя не могу принять. Я – трус и предатель! Сам себе отвратителен. Я стыжусь себя…

Не понимаю, что делать дальше… Вспоминаю Марка и его метания. Теперь я знаю, что он чувствовал и как страдал.

Дождь усиливается. Запрокидываю лицо, подставляя его под прохладные капли. Но внутри всё упорно горит…

Устраиваюсь на лавке в парке. Вокруг ни души – из-за ливня даже собак не выгуливают. Не ощущаю холода. Вообще ничего не чувствую. Нужно вернуться к семье, смотреть Оле в глаза и что-то говорить. Но как найти в себе смелость для этого?

Сбились все ориентиры, разболтались внутренние блоки, организм не может нащупать равновесия. Я испортил Оле жизнь, я во всём виноват!

Люто паникую из-за того, что исправить ничего невозможно… Всё… всё разрушено…

Выводит меня из истерики телефонный звонок. Отвечать не хочу, но на экране высвечивается номер Петровского, и я не решаюсь малодушничать. Всё-таки он весь день занимается юридической бюрократией для меня.

- Валера, все формальности я закончил. Любопытный факт. Оказалось, что дактилоскопическая экспертиза липовая.

- Думаете, это мой отец всё подстроил? – задаю первый вопрос, который напрашивается, и сам ужасаюсь от этой мысли.

- Нет. Я бы знал, скорее всего. Да и к чему такие сложности? Уверен, что в суде наш вопрос легко решился бы вполне цивилизованно. Мы с Николаем только на днях обсуждали. Думаю, он даже не был в курсе, что Оля уехала из города.

Слова адвоката звучат успокаивающе. Не представляю, как пережил бы, если бы этот ужас моей семье устроил папа. Я всё ещё не могу смириться с тем, что он оказался волком в овечьей шкуре…

- В общем, они тут будут разбираться, а мы можем ехать.

- Окей, спасибо. Отдыхайте, завтра с утра выдвигаемся.

Кладу трубку и возвращаюсь в реальность. Я оставил своих девочек спящими в гостинице. Наверное, они уже проснулись. Нужно поесть, а потом успеть съездить на квартиру за Олиными вещами.

Поднимаюсь с лавки и тороплюсь в сторону выхода из парка. Одежда промокла насквозь, меня в таком виде даже в ресторан не пустят. Не доходя до отеля, натыкаюсь на спортивный магазин и по-быстрому выбираю для всей семьи одежду по погоде.

Открываю тихо двери номера. Мне навстречу выбегает заспанная Алиса.

- С-с-с, – смешно шипит и прикладывает пальчик ко рту, призывая не шуметь. – Какие красивые цветочки! – тянется носом понюхать.

Разуваюсь. Похоже, туфлям хана.

- Папа, ты целую лужу написал уже, – глубокомысленно заявляет дочка шёпотом, тыча пальчиком в пол. – Хозяйка увидит и заругает тебя.

Иду босиком в гостиную, оставляя за собой мокрые следы. Ставлю на диван пакет из магазина.

- Посмотри, что я принёс, – киваю на него дочери, а сам прохожу в спальню.

Беззвучно открыть дверь не удаётся. Оля вскакивает и встревожено рассматривает меня. А я будто язык проглотил. Подхожу ближе, протягиваю ей букет и не могу сказать ни слова. Нападает нервный паралич.

- Ты весь промок! – укоризненно выдаёт жена.

- Там дождь, – оправдываюсь шёпотом.

- Простудишься, – продолжает отчитывать как школьника.

Она обо мне беспокоится? Если бы ей было на меня плевать, то разве стала бы меня ругать? От этой мысли хочется улыбаться.

- Иди в душ грейся! – командует, забирая у меня букет.

- Оля, – беру за руку, это единственное, что могу себе сейчас позволить. – Пожалуйста, поверь мне. Клянусь! Я тебя очень люблю. Знаю, что своим малодушием и трусостью я наворотил дел. И понимаю, что просто попросить прощения у тебя – это ничтожно мало. Но я всё-таки прошу: прости меня, пожалуйста. Я никогда не думал о тебе так, как сказал тогда. Я очень дорожил тобой и сам не понимаю, как я это ляпнул. Я люблю тебя. Ты для меня – самая лучшая. Мне плевать на все условности и статусы. Я не стыжусь тебя, честно, я очень хочу, чтобы мы были настоящей семьёй. Чтобы ты меня тоже любила… Пожалуйста, поверь мне. И дай мне шанс сделать тебя счастливой. Вас с Алисой сделать счастливыми.

Уф… Высказался… Слова – это так мало, ими невозможно передать мои мысли и чувства. А их так много… Как убедить её поверить мне?

Мне до колик хочется её обнять. Но совесть не позволяет: я вплынь мокрый и холодный, а она – сухая и тёплая.

Оля молчит. И мне отчаянно нужно, чтобы было как в поговорке: “Молчание – знак согласия”. Но с ней это обычно не работает… Она часто просто молчит.