Мля… что за бред лезет в мою пьяную голову? Когда это мне нужно было ломать бабу, чтобы ее трахнуть? Делаю еще один глоток темной жидкости из бокала, фоном отмечаю, что бухло первоклассное. Руки лезут под юбку, сминают упругие ягодицы. Я готов ее прямо здесь трахнуть, и никаких возражений не последует. Глебу Тихомирову позволено многое. После меня девок в жены берут, все бывшие неплохо устроились в жизни, своеобразная марка качества. Я привык брать самое лучшее, и мое окружение это знает.

Нужно было раньше погасить свет или опустить «занавес», тело напрягается, как перед броском, и я нахожу взглядом ту, о ком слишком много позволяю себе думать. Взрывает мой мозг одним своим жестом – салютует бокалом с какой-то цветной дрянью внутри. В ее взгляде нет осуждения, ревности, она будто в кино пришла и зависла на эротической сцене. Меня током прошибает, я не знаю, что хочу с ней сделать. Милада бы продолжила смотреть и оценивать, как я трахаю другую? Неужели не завелась? В трусы бы ей руку просунуть и проверить.

— М-м-м… — стонет на мне Виола. Мой каменный стояк не ее заслуга. Сука!

— Свет! — резкая команда, и мы остаемся в темноте, если пересесть на другой диван, нас никому не будет видно, можно сбросить напряжение, но я сбрасываю с колен Виолу и растираю лицо руками.

— Я сделала что-то не так? — я не вижу лица, но чувствую в ее голосе обиду.

Я не мастер утешений, мне это давно не приходилось делать, да и желания нет. Единственное желание – свернуть одну тощую шею, чтобы стереть с лица зарвавшийся взгляд. Почему меня так бесит, что она спокойно наблюдала, как я трахал другую? Еще и удачи пожелала! Сука!

— Все нормально, — этот тот максимум, на который я способен.

Только привычка постоянно держать все под контролем заставляет меня спокойной покинуть вип-зону и спуститься вниз. Столик, за которым сидели Милада с Таней, пуст, если не считать коктейлей и их сумочек, оставленных на диване. От цветного пойла в уборную потянуло?

Нахожу взглядом Кира, он застыл, как пес перед броском, не сводит взгляда с танцпола. Оборачиваюсь в ту сторону… весь известный мне мат срывается с языка. Какого хрена они творят? Тут у каждого мужика стоит от их выкрутасов! Даже у тех импотентов, которые последние лет десять использовали свой член только для того, чтобы поссать.

От того, что она творит на пилоне, у меня яйца звенят. Слезь оттуда, я тебя так оттрахаю, что ты ноги соединить не сможешь! Когда она виснет на каком-то дрыщавом пацане и абсолютно всем в этом зале демонстрирует свою красивую задницу, чувствую, как превращаюсь в убийцу. Перед глазами кровавая пелена. Пропускаю момент, когда мой начальник безопасности оказывается на помосте и утягивает в сторону Таню, отталкивая от нее второго соплежуя. Я прямо ощущаю, как под моей рукой сжимается тонкая шея Милады, как из глаз утекает жизнь, когда этот гондон притягивает ее к себе и прикасается к губам…

— Я за ней присмотрю, — на плечо опускается рука брата, останавливает от броска.

— Руку убери, — дергаю плечом. Я в таком состоянии, что могу врезать. Взведен до предела. Если бы не люди вокруг, которые знают меня давно, я бы уже здесь все разнес к херам.

— Она со мной, — выделяет каждое слово брат. — Ты зарываешься, Глеб, — вот тот самый случай, когда Ваня перестает быть дипломатом. Он на меня пздц какой злой после того, что я вынудил ее лететь со мной.

— Ты плохо справляешься с ролью няньки, — накидываюсь на него, хватая за грудки.

— Потому что я не нянька, — толкает меня, между нами появляется Кир.

— Эй, ребята, вы чего творите?! — разводит нас в стороны.

Милада и ее соплежуй тоже рядом. Не думая, впечатываю свой кулак в его морду. Хочу крови, чем больше, тем лучше!

— Не стоит трогать то, что твоим никогда не будет! — выговариваю сквозь зубы.

— Тихомиров, ты рехнулся? — рычит друг, фиксируя меня в жестком захвате. — Иван, уведи их, — кивает на Миладу и Таню. Парня подхватывает дружбан, и они теряются в толпе, я ему вроде нос сломал. Слышу свою фамилию среди публики, узнали.

Когда я из-за бабы в морду кому-то лез?! Я себя спрашиваю, когда такое было?! Меня не оправдывает полбутылки виски, потому что я не пьян. Я потерял контроль из-за мелкой провокаторши! Еще и смотрит на меня, как на кусок дерьма! Высокомерная избалованная сучка...

Милада

Ушла я из клуба только после того, как допила свой третий коктейль. Я не оценила выходку Глеба. Как он достиг таких высот в бизнесе, если ведет себя, как подвыпивший матрос, получивший увольнение на сушу?

В комнате, которую мы делили с Таней, Ваня присел на диван, прикрывая глаза ладонью, сложенной козырьком, свет мешал или усиливал боль. Я уже догадывалась, где именно у него находится опухоль. Ничего не объясняя, я приглушила свет.

Вопросов в моей голове было много, как и бранных слов в адрес одного зарвавшегося олигарха, но я сдерживалась из-за Вани. Он не виноват, что его брат неадекватен. Таня фурией летала из спальни в гостиную, из гостиной в ванную. Хорошо хоть туфли сняла, не стучит каблуками о паркет. Я так подозреваю, если бы не мой Ванька, я бы услышала много неприличных слов в адрес босса и начбеза. Вечер был безвозвратно испорчен, и даже искрящийся в организме третий коктейль неспособен был это исправить.

— Хочу водку и селедку, — пролетая мимо нас, выдала Таня себе под нос. Ванька приподнял ладошку, которой до сих пор будто укрывался от света, посмотрев на нее, усмехнулся.

— Я могу заказать, только не уверен, что с вашим зелено-голубым пойлом сочетаются водка с селедкой. Утром голову не соберешь, а у вас переговоры и, насколько я в курсе, новый прогон презентации нового отеля.

— Я увольняюсь! — в сердцах бросила Таня, наконец-то найдя своей пятой точке место на диване. — Я устала все это терпеть, никакая зарплата не стоит моей загубленной молодости. Если Глебу нужно, чтобы я была на связи двадцать четыре часа в сутки, я всегда иду навстречу, если он мне дает поручения, с которыми другой помощник разбирался бы неделю, мне хватает суток, я ни разу, ни разу его не подвела! Но если я хочу отдохнуть, то я хочу получить от этого удовольствие! — будем надеяться, в Татьяне говорит алкоголь, и ей просто необходимо выплеснуть обиду. Даже моя пламенная речь, которую я мысленно произносила, меркла перед ее криком души. — Мне не нравится, что меня хватают, как нашкодившего щенка, волокут в сторону и отчитывают! Мне не нравится краснеть, когда взрослые мужики без причины бросаются на людей! — тряхнула она головой, поправляя свалившиеся на лицо локоны. — Ваня, вот ты мне скажи, что это было? — повернулась она к другу. Мне тоже было бы интересно узнать, но мне кажется, Ванька и сам не в курсе. Сидим мы тут втроем и понять пытаемся, за что нам испортили вечер, а брюнету еще и нос сломали. Хотя он заслужил, я ведь предупреждала: смотреть можно, руки тянуть нельзя, а губы и другие важные мужские части тела – тем более.

— Таня, меня с вами не было. Понятия не имею, что Кира и Глеба так взбесило, — мне показалось, что у Вани есть предположения, но он их озвучивать не собирается, а просто хочет успокоить Таню.

— Я жду объяснений и извинений, если их не последует, то пусть катятся…

Куда там Глебу и Киру стоило бы катиться, мы не узнали, потому что дверь в наш номер кто-то своим стуком решил выбить.

— Сидите, я открою, — хмуро произнес Ванька, вставая с дивана.

— Глеб или Кирилл? — спросила я Таню, когда Ваня скрылся в коридоре.

— Кто-то из них, — тяжело вздохнув. — Видеть их не хочу.

— Закажи билет, и чтобы завтра утром она была в Москве, — яростно выговаривал Глеб брату. Я поняла, что речь обо мне, но до сих пор не получалось сообразить, что так взбесило Тихомирова? Мой танец? Если это так, то кому-то нужен психотерапевт и терапия по выправлению мозгов от двойных стандартов.

— Ты ничего не путаешь? Лада мой стажер, а не твоя собственность! — повысил голос Ваня. — Захотел, дернул в Сочи, расхотел, отправил обратно?