— Я могу приехать к тебе, — у Глеба сегодня на вечер запланировано две встречи, мой жест не продиктован заботой, он не должен узнать, что его брат в больнице. Ванька просил не говорить. Я обещала.

— Пришлю за тобой ребят, — это не вопрос, а констатация факта. Глеб любит держать все под контролем, опасаюсь, что он приставит ко мне свою охрану, которая наверняка будет докладывать о каждом моем шаге. Нельзя этого допустить.

После работы еду в больницу, постоянно оглядываюсь назад, проверяю, нет ли за мной слежки. С Глеба станется. Вряд ли он принял мое объяснение, что мне нужно остаться в Москве.

Немного опоздала. Ванька не один в палате. Соня старательно изображает заботу, уговаривает его поесть какую-то здоровую пищу. Дверь в палату немного приоткрыта, и я могу какое-то время наблюдать за ними, не боясь быть обнаруженной.

— Я не хочу, чтобы ты приходила. Я тебе об этом уже говорил, — никогда не слышала, чтобы Ванька чеканил так строго слова. Тихомировская порода во всей красе. — Между нами все кончено.

Такой поворот событий меня радует, я даже скрывать не собираюсь. У Ваньки все получится. Он обязательно поправится. И в его новой жизни Соне не место.

— Зачем ты меня гонишь? — с обидой в голосе. — Это из-за нее? — о ком идет речь, несложно догадаться. Ванька злится, а ему нужно спокойствие, для стрессов причин и так достаточно.

— Из-за меня, из-за меня, — толкаю дверь и вхожу в палату. — Не время мужику выносить мозг, Соня. Эгоизм у тебя зашкаливает, за маской милой девочки прячется продуманная стерва, — не вижу смысла скрывать свое отношение к этой девице, если Ванька ее прогоняет, можно не улыбаться сквозь зубы.

— Ты ничего не скажешь? — Соня переводит взгляд на Ваньку.

— Тебе пора уходить, — это настолько правильно, что я готова друга расцеловать.

Громко всхлипнув, она поднимается и бежит к двери. На миг ее даже становится жаль, но я вспоминаю, что ее истинное лицо мне никогда не нравилось. Переглянувшись, мы молча соглашаемся, что обсуждать здесь нечего.

Новостей у Вани никаких. Я ложусь рядом с ним на кровать, мы разговариваем обо всем и ни о чем. В конце я упоминаю о приглашении Глеба. Это не было запланировано. Но просто так получилось, что Ванька сам заговорил об открытии отеля.

— Лада, скоро презентация в Сочи, я не смогу быть, но ты должна полететь, — прозвучало неожиданно для меня.

— Глеб меня пригласил, но я не хочу оставлять тебя, — глядя в потолок.

— Не думаю, что ты задержишься больше чем на три дня, я как-нибудь переживу твое отсутствие, — щелкая слегка по носу. — Быстрых результатов все равно не получим.

— Ты обещаешь, что не будешь от меня ничего скрывать?

— Я уже обещал, — напоминает друг.

— Тогда я подумаю.

— Ты ведь хочешь быть с ним? — на миг мне кажется, что голос Ваньки звучит скованно.

— Хочу…

— Любишь моего брата, — это не вопрос.

— Люблю…

Дорогие мои, следующая глава будет последней. Вместо эпилога будет бонус от лица Вани… )

Милада

Любуясь красивым видом ночного моря из окна гостиничного номера, я ждала Глеба. Завтра презентация, босс зол и беспощаден. Сотрудников ждет бессонная ночь. Никто не отправится отдыхать, пока не исправят все косяки.

Я позвонила, поговорила с Ванькой, сердце было не на месте от тревоги. Вроде и повода нет переживать, а неспокойно. Почувствовав мое состояние, он в очередной раз произнес:

— Милада, мне не нужна нянька. Ты должна быть рядом со своим мужчиной. Глебу тоже нужна поддержка, — не приводя разумных доводов, но я и не собиралась с ним спорить. Понимала, друг прав. Я не могла разорваться между ними. Для меня неприемлемо делать выбор. Оба дороги. Ванька не эгоист, в отличие от Глеба, тот не сможет делить меня даже с братом.

Перед глазами до сих пор его перекошенное злостью лицо, когда я сказала, что люблю Ваньку. Объяснила ведь, что это любовь сестры к брату, любовь к близкому и дорогому человеку, но Глеба это не убедило.

— Никогда мужчина не будет дружить с женщиной, если она ему сексуально неинтересна. Лада, я знаю, о чем говорю. Мы примитивные существа, которыми движет сексуальный инстинкт. Не скрою, я удивлен, что между вами ничего нет, но никто меня не переубедит, что это не может в любой момент измениться. Не нужно ходить по острию ножа, Милада. Не делай нас с братом врагами…

Глеб еще что-то говорил, но я его уже не слушала. Неужели в его словах есть хоть доля правды? Разве может Ванька испытывать ко мне влечение или какие-то чувства? Бред. Но если в словах Глеба есть хоть доля правды, мне нужно быть очень осторожной…

Открыв дверь балкона, выхожу под открытое небо. С моря дует прохладный воздух, развевает полы тонкого халата, ластится у ног. Порт прекрасен с его ночными огнями, величественными яхтами и кораблями. Отовсюду доносится музыка. Кипит ночная жизнь.

— Я думал, ты уснула, — резко обернулась на его голос. Не слышала, что он вошел в номер.

— Спать не хочется, — не лгала. Перелет меня не утомил.

В руке Глеба сложенный пиджак, он бросает его на кресло. Неудачно. Тот соскальзывает и падает на пол, но Тихомиров не останавливается. Ощущаю его энергию и силу, будто он не работал весь день и добрую часть ночи. Несмотря на все потраченные за сегодня нервные клетки, выглядит он спокойным. Рукава рубашки закатаны, воротник расстегнут почти до середины груди. Зрелище очень сексуальное.

— Ты поела? — поддевая край пояса, тянет его на себя.

— Угу, — на самом деле не помню, чем я перекусила, Глеб в номер прислал столько еды, что можно было накормить весь этаж, если бы тот был заселен постояльцами.

Полы халата расходятся. На мне сорочка из тонкого кружева и шелка. Тихомиров смотрит. Смотрит так, что тело слабеет, внизу живота тянет от предвкушения. Ведет костяшками пальцев вокруг выреза, поднимается к шее.

— Я пздц как тебя хочу, но сначала мы поговорим, — серьезный тон немного напрягает, пытаюсь схватиться за края халата, но Глеб останавливает. — Не надо прятать…

— О чем ты хотел поговорить?

Мы все время смотрим друг друга в глаза. Сердце трепещет от волнения. Глеб молчит, так красноречиво молчит, что колени подгибаются. Я считываю с его лица все эмоции, Тихомиров сегодня их не прячет. Обхватывает лицо ладонями, а у меня мурашки по коже. Облизываю пересохшие губы, глаза Глеба темнеют.

— Не умел никогда говорить о своих чувствах, а таких раньше не испытывал, — негромко, просевшим до хрипоты голосом. Мир вокруг замирает, я не слышу музыки, не вижу огней. Мы в этом месте только вдвоем. — Я люблю тебя, девочка. Никогда не думал, что могу любить, — впивается взглядом в мои губы, которые в очередной раз увлажняю кончиком языка. — Планировал сделать это красиво, но все, что приходило в голову, не шло ни в какое сравнение с той ночью, что мы провели на крыше отеля. Закрывая глаза, я вижу тебя в свете свечей в ванной. Ты необыкновенная… ты моя… — целует в губы…

Эта ночь наполнена страстью и признанием. На пики удовольствия Глеб вновь повторяет слова любви.

— Я люблю тебя, — вторю ему, когда взрываюсь на самом пике…

Этой ночью мы практически не спали. Под утро утомленные и расслабленные нежились в объятиях друг друга.

— Помнишь, я предлагал тебе жить вместе? — спрашивает Глеб. Прежде, чем я успеваю сказать, что он предлагал стать мне любовницей, Глеб продолжает: — Я хочу, чтобы ты переехала жить ко мне. Стала хозяйкой в моем доме. В моей жизни не будет других женщин, я не дам тебе повода во мне сомневаться. Слишком сильно люблю тебя, чтобы потерять, — это предложение отличается от предыдущего. Я не хочу между нами ссор и недопонимания. Ваньку я не оставлю, никогда от него не откажусь, но мне нужно идти своей дорогой.

— Заманчиво, но я, как истинная женщина, требую ухаживаний.

— Будут тебе ухаживания, коварная.

— Тогда… я согласна.