Просушив волосы полотенцем, натянул на влажное тело домашние штаны и отправился в кабинет. Работа – прежде всего. Заканчиваю около семи. Сворачиваю все папки на рабочем столе, несколько документов отправляю на почту секретарю, которые нужно распечатать и принести на подпись. Пора будить «секретаршу». Пусть едет домой, чтобы в девять была на рабочем месте.

Мысли текут в определенном русле. Увижу ее голой в своей постели, и хрен она куда поедет…

Кровать нахожу пустой. Осмотрев комнату, отмечаю, что вещей нет, но все равно иду проверять душ. Темная удушающая ярость поднимается к самому горлу. Сжимаю челюсти до скрипа зубов.

«Когда она ушла? — обхожу дом, чтобы убедиться, что ее точно нет. — Сразу после того, как за мной закрылась дверь кабинета?!»

Желание что-нибудь расхерачить, чтобы выпустить злость. Никогда не чувствовал, что меня использовали, но Милада играючи выворачивает мое нутро наружу. Обычно баб приходится «просить» убраться с моей территории. Алена за столько лет нашего знакомства научилась четко чувствовать, когда стоит остаться, а когда – попрощаться и свалить. Лада ушла, не прощаясь. Она ехала ко мне только за сексом, она его получила…

Какого … ей не спалось в моей постели?! К Ивану побежала? Даже зная, что между ними ничего нет, не могу подавить ярость. У них ведь периодически случаются совместные дружеские ночевки. Трахается со мной, а спит в объятиях брата. И то, что меня не было в кровати, не снимает с нее вины! Я предупредил, что иду работать.

В начале девятого я был в офисе. За это время успокоиться не вышло, но связать свою злость в тугой узел получилось. Милада выбивает из меня эмоции, заставляет терять голову, а я себе этого никогда не позволял.

Звонок Степана в такую рань удивил. То, что он случился после секса с его дочерью, я старался никак не связывать. Совпадение… в которые я обычно не верю.

— Привет, Ромашов.

— Здорово, Глеб. Как дела? Как бизнес? — отмечаю, что в голосе нет претензий, значит, о том, что его дочь эту ночь провела со мной, не знает, но ему явно что-то нужно.

— Все нормально. По поводу дочери звонишь?

— Нет, у меня просьба к тебе. Ты к нам не собираешься?

— В ближайшие пару месяцев не планировал. Что за просьба? — не люблю ходить кругами.

— Мне деньги нужны, сумма крупная. Больше обратиться не к кому, Глеб. Верну, как только выплыву, — без рассусоливаний. Я в курсе его долгов перед банком, отчет, собранный Кириллом, лежит в столе. То, что его бизнес начинает тонуть, меня не удивило.

Много лет назад, когда я только начинал, Степан мне помог – свел с нужными людьми, выделил здание под офис, за которое я не платил аренду. Позже я отблагодарил. Деньги деньгами, но забывать хорошее не стоит… На самом деле, после того как я трахнул его дочь, деньги бы я ему в любом случае дал. Напрягало в этой просьбе лишь одно – случилась она после нашей с Миладой ночи. Расчет сделан на чувство вины? И как бы я ни гнал от себя эти мысли, они прочно засели в голове…

Милада

Ванька помог мне собраться на работу. Я вышла из душа, а постель заправлена. Пока сушила волосы и одевалась, он приготовил завтрак. Заботливый мой. Все это в молчании, которое не напрягало. Утром нас говорить не тянуло, наговорились ночью. Его слова до сих пор перевариваю в голове.

«Лечиться не вижу смысла» – самый ужасный ответ, который я могла предположить. Я так и осталась сидеть на кресле, прижавшись к нему, и не могла заговорить.

— Вань, ну почему? — закусив щеку с внутренней стороны, чтобы не зареветь. Не получилось. — Я хочу, чтобы ты жил, — глотая молчаливые слезы.

— У меня опухоль в голове, Лада. Это приговор, а не диагноз, — мои подозрения подтвердились, но все равно было больно это слышать. — Пять процентов, что все закончится в мою пользу, — продолжал Ванька излагать сухим спокойным тоном: — Два варианта лечения – и оба мне не подходят. Сделать операцию – неизвестно, останусь я в своем уме и памяти после этого или буду прикован к инвалидному креслу, хирурги точно сказать не могут. Проходить через курсы химиотерапии, чтобы оттянуть смерть на месяц или два – смысл? А отходняк после облучения… Ну ты и сама, наверное, знаешь.

— Вань, ты обследования хоть до конца прошел? — не хотелось верить, что все настолько серьезно. Я готова была хвататься за любую, даже самую маленькую надежду.

— В хорошем платном центре, — с долей иронии в голосе. Он просто не понимает, как страшно мне его потерять.

— Этого недостаточно. Нужно ведь отправить результаты лучшим клиникам мира, нельзя сдаваться, опускать руки. Я не могу тебя потерять, — проговариваю вслух, эта мысль уже несколько недель живет в голове.

— Я обещаю быть всегда рядом, даже если ты меня не будешь видеть. Умирает лишь физическая оболочка, — его рассуждения, произнесенные спокойным голосом, успокаивают. — Буду твоим ангелом-хранителем.

— Я бы предпочла, чтобы ты охранял меня так, как сейчас. Хочу, чтобы ругал, когда косячу или курю, обнимал, когда мне плохо.

Наверное, мне удалось его зацепить, потому что он не стал больше ничего добавлять.

— Вань, тебе не страшно? — прервала я наше молчание.

— Было страшно, когда мне только сообщили диагноз. Я это уже пережил. Смирился. У нас мама умерла от рака желудка. Там шансов на выздоровление было намного больше, — грустно. — Я видел, как она мучилась, не хочу пройти этот путь.

Я уважала его мнение, его опыт. Уважала его право выбора. Но вместе с тем мне было тяжело смириться и принять такую тяжелую правду.

Я планировала вернуться к этому разговору. И вернулась, когда мы легли спать.

— Ты чего не спишь? — спросил Ванька, когда понял, что я притворяюсь.

— Думаю, — не стала скрывать.

— Прекращай грузиться, — прижимая ближе к себе, делясь теплом.

— Вань, давай во все клиники отправим результаты, выслушаем мнения всех специалистов...

— Спи, — целуя в висок. Я упрямая, я не сдамся.

— Вань, ты мне очень нужен, никогда не забывай…

За этими разговорами я как-то и не вспомнила, что провела ночь с Глебом. А секс был восхитительным. И то, что я сбежала, как путана из отеля после секса с клиентом, не умаляет заслуг Тихомирова. Он стал давить меня энергетикой, а я этого не люблю. В тот момент я посчитала, что для нас так будет лучше, и не жалею.

Какая-то я неправильная девушка. Ни мечтаний, ни переживаний, ни радости. Где это – «Ура, я стала женщиной!» или «Кошмар, я переспала с мужчиной, что теперь будет? Он на мне женится?». Надо это дело хоть как-то обмыть, например, сходить и купить себе что-нибудь классное.

Интересно, как Глеб отреагировал, когда утром не обнаружил меня в своей постели? Немного разбираясь в его заскоках, могу предположить, что обрадовался. Утро предрасполагает к душевной интимности, когда ты готов разделить заспанный непрезентабельный вид со своим партнером, завтрак на двоих. Не думаю, что Глебу это надо. Не стал бы он готовить мне завтрак, как Ванька. Разбудил бы и отправил на такси – вот к чему стоило быть готовой. Я облегчила мужику задачу. За хорошее доброе утро он как минимум мысленно должен меня поблагодарить.

Где мои предположения – и где Глеб. Войдя в приемную, я сразу уловила гнетущую атмосферу. Напряжение висело в воздухе. Тихомиров с кем-то говорил по телефону. Если человек на том конце связи не умрет от инфаркта или инсульта, то у него просто стальные нервы. Таким тоном только расчленяют живьем…

Милада

Из обрывков фраз стало понятно, что разговор идет о новой гостинице в Сочи, открытие которой состоится совсем скоро, но там опять форс-мажоры. Становится понятным, что проблемы начались несколько дней назад, а руководству сообщать не хотели, боялись вот такой вот реакции и увольнений, которые теперь последуют. Самим разобраться не удалось с накладками, пришлось сознаваться.