Универсальные собиратели позволили получить богатые концентраты минералов серебра, цинка, олова и свинца кои чистили в тех же ковшах и лишь для возгонки цинка мы поставили отдельную печь. Концентраты, содержащие вольфрам, ванадий, хром и образующийся при плавке шлак не трогали. Заберу с собой, извлечь ценные металлы в кустарных условиях Онего было невозможно.

Пушки отливали из оружейной бронзы, в отличии от колокольной она содержит вдвое меньше олова. Остановился на следующем составе: восемьдесят семь частей меди, девять олова, остальное цинк и алюминий с микродобавками марганца, фосфора и кремния. Благо, стилоскоп позволял точно контролировать проценты добавок.

Отливали аккурат два типа орудий. Гаубицу калибром сто двадцать миллиметров, с длиной ствола восемьдесят пять сантиметров и горную пушку калибром поменьше — семьдесят миллиметров, но с длиной ствола метр. Поначалу хотел орудие побольше калибром, монументальное. Ну знаете, такое, чтобы с первого выстрела выносить ворота. Однако, хорошенько покумекав, отказался от гигантизма. Чего далеко ходить то? Проломная пищаль «Инрог» времён Ивана Васильевича весила семь с половиной тонн... А калибр то не особо крутой, 210 мм. Тратить недели на доставку этого монстра по бездорожью? Да его нафиг, такое счастье. Требовалось мобильная пушка которую легко тянуть двойкой и обслуживать небольшим расчётом. От этого и плясали в расчётах.

Орудия разбирались на две части — ствол и лафет. Гаубичный весил сто восемьдесят килограмм, щиток и лапы съёмные, четыре пуда и зарядный ящик центнер. Итого на орудие всего три человека обслуги. Две лошади для тележного передвижения и пять, в варианте вьючного. При этом сто двадцать миллиметров это не пукалка детская, серьёзный аргумент с дальностью до тысячи триста метров, углами возвышения до сорока пяти градусов и весом «подарка» в семь кило. Калибр позволял использовать чугунные гранаты, заряд шрапнели в полторы сотни пули и картечь в жестяной оболочке[i]. И не смотрите, что гаубица дульнозарядная, этот карапуз любому врагу запросто фитиль под зад вставит. Подъёмный винт, прицелы и сами снаряды были ес-сно привозные.

Чтобы увеличить изностойкость и точность стрельбы в разогретый ствол (его отливали центробежным литьем) запрессовывали тонкостенную трубу, а-ля лейнер. В отличи от образцов конца XIX века наш был без нарезов и несъёмный. После установки трубы расточки не требовалось вовсе, а небольшие геометрические неровности убирали хонингованием. Перед испытанием, стволы обязательно осматривали артиллерийским зеркалом. И всё... Благодаря нехитрому лейнеру орудия получили возможность снаряжаться как черными, так и бездымными порохами.

Пушка малость сложней гаубицы, но ненамного. За прототип взял австрийскую Gebirgsgeschütz M 75, но затвор сделали поршневой, с нарезами. Для усиления пушки на ствол со строны казны в горячем состоянии одевали стальную трубку, а в лейнере была резьба для захода поршневого затвора. По внешнему виду пушка напоминала орудия Паррота с одним отличием, бронзовый ствол был заключен меж двух стальных трубок, что позволило повысить прицельную дальность до двух тысяч двести метров на бездымном порохе и до тысячи семьсот, на шоколадном. Скорострельность удалось поднять до трёх выстрелов, в минуту.

В лафетах встроена противооткатная пружина. Не гидравлика, но и такое решение здорово уменьшило время повторного прицеливания. Само собой все технологичные плюшки, включая прицелы[ii] и литейные формы были привозные. Гаубица и пушка закрыли сегменты средней и дальней дистанции сделав разгром конного войска противника делом техники.

Для основной дружины отлили десять гаубиц, прозванных с моей лёгкой руки Единорогами. Оставшиеся четыре оставим в гарнизоне Медного. Из пушек дюжина отошла моим огневикам, шесть, поселенцам. Радовало и то, что всё это удовольствие обошлось в четыре тонны меди. Сказка! Красного металла к сегодняшнему дню выплавили девять тонн с копейками и больше двух, олова. Заодно разрешилась дичайшая проблема с дробью и пулями Петерса, свинца для этих целей было в избытке. Последние дни командиры усилено натаскивали расчёты орудий. По два на каждое, готовлю задел на будущее.

Стреляли мужики много и часто. Причём и пороховой мякотью, и гранулированным порохом. Дело нехитрое а количество рано или поздно переходит в качество, благо большой науки в стрельбе нет. Запал им привычный, тёрочный. Заряды заранее в конопляные картузы насыпаны, ничего отмерять не требуется. Расчёты учились банить стволы, правильно прицел брать, стрелять с упреждением и проливать раскаленные орудия уксусом. С бронзой то беда, быстро нагревается. Пушкарей освободили от всех работ да и набирали не абы кого, лучшие расчеты мортирок и бомбомётов. На учениях потихоньку таблицу стрельб составляли. Плотно работали с азами топографии чтобы стрелятк по карте. Нет нет, а уже накладывая стеклянные транспортиры высчитывая углы и рассчитывая расстояние до основного орудия от трех точек на местности.

Получив известия о выступлении новгородцев сразу-же отправил телеграмму князю Роману и тот выступил навстречу собрав три с половиной сотни конной рати. Благодаря саням и обсуживаемому зимнику они прибыли на неделю раньше что позволи отдохнуть лошядям и всадникам, надалить координацию. В совокупности с моими, войск уже хватало чтобы дать генеральное сражение без всяких хитрых ловушек. Противника решили встретить на подходах к бухте Деревяная, не давая ему тем самым соединиться с силами близ Шуйского острога. Мне в общем на них плевать, но пусть думают, что боюсь. По данным разведки на нас шла тысяча семьсот конных двуоконь, обоз в пятьсот саней и тысяча посохи тылового обеспечения. Хм, Господин Великий Новгород не поскупился на снабжение «группировки».

Крепкий лёд метровой толщины, чистая, без наносов снега и торосов гладь Онеги создавала идеальные условия для таранного удара конницы, во всяком случае это было очевидно для новгородских воевод, что ещё не были знакомы с богом войны. Я выставил на полпути от берега всех конников и четыре сотни пикинеров. Остальные пешцы в резерве. Шли они тайными тропами и дремучими лесами, держась телеграфной линии. Соглядаи новгородцев наводнившие округу то и дело рыскали вдоль берега высматривая засады. Мы же смогли противопоставить карты местности, сторожки, подзорные трубы и телеграф. Конные с Радимом держалась позади пикинеров, а с флангов их прикрывали конные сотни белозёрцев. Последние, новгородцами за достойного противника не считались. Лёгкая победа, вот какие настроения там царили. Аккурат то, что доктор прописал.

Буян поглаживал блестящую на зимнем солнце «Рапиру», так прозвал князь пушку. В отличии от «Единорога» с более коротким стволом, она позволяла стрелять по прямой и куда дальше последней, на три тысячи локтей! За время прошедшее с памятного штурма жизнь Буяна снова сделала крутой разворот. Первые недели работы он помнил смутно, по его мнению, округ творился полный бедлам. Его бросали из артели в артель затыкая дырки. Сегодня он валит лес, завтра жжет костры чтобы добраться до голубой глины, через неделю кирпичи от печи таскает. А потом раз, и наладилась жизнь. У него то восемь детишек, а многодетных в терема в первую очередь селили. Помниться попав туда впервые, забрался на мансарду и обрадовался словно дитя. Против его старой избы места тута, втрое больше. А когда ему, дураку, растолковали что первый этаж не для скотины, а для людей и что детям аж-но три клети отведено едва не заплакал.

Оказалось, вот что, выданную поселенцам птицу и скотину держали в общих скотниках. Хочешь сам работай вечером, а нет так приплачивай. Найдется кому покормит кур или подоить корову. Это не укладывалось в его голове и вечерами, с соседями читали артельный кодекс и подолгу обсуждали, приживётся ли заморская затея князя али все передерутся меж собою.

Вместе с женой определили в цех сушки. Мудреного в работе ничего, знай себе следи за паром и вентиль прикручивай. Доски и брус помещали в кирпичные камеры, а туда пар и аккурат за седмицу выходило доброе дерево, такое что иной раз и за три года под навесом не выйдет. В шкафах с железными сетками сушили щепу, медный порошок и прочую землю. В ангаре тепло, светло, повсюду светильники с маслом древесным. А подвесные пути в цехе устроены хитро, ежели присмотреться, рельсы шли с небольшим наклоном. Посему больших усилий чтобы тянуть десятипудовые мешки не требовалось.