– Это моя дочь, Ана.

– Очень рад, юная леди! Авар, маркиз Эхор, – он запечатлел смачный поцелуй на тыльной стороне моей ладони, и снова повернулся к отцу. – Где же ты пропадал столько лет? Почему не писал старому другу? Зачем так долго прятал дочь? Страшное дело эти демоны… Поверить не могу, что они снова появились в наших краях… Этих тварей сложно призвать, но ещё сложнее уничтожить…

Маркиз Эхор болтал и сыпал вопросами, но едва только отец хотел ответить хоть на один из них, Авар уже перескакивал на другую мысль. Похоже, ему отчаянно требовалось выговориться, и теперь он нашёл свободные уши.

Я же разглядывала тяжёлые веки маркиза, жёсткий изгиб губ, узкий лоб, каштановые волосы и не могла отделаться от мысли, что он мне кого-то напоминает.

Сомнения пропали окончательно, когда Авар повернулся, подзывая кого-то небрежным движением руки:

– Мой сын. Тамасир. Он сейчас служит в армии, – маркиз нахмурился. – И толку от него чуть, честно говоря. Едва справляется с элементарными плетениями. Поначалу я даже думал, что он выгоревший, лишёнка. Но потом увидел слабые искорки в глазах и успокоился. Дед, конечно, в могиле бы перевернулся уже. Он был генералом, а тут это недоразумение…

Томс, а это был именно он, покраснел до самых кончиков ушей и сильно сжал кулаки. Мне стало даже жаль его. В своём дорогущем камзоле, расшитым рубинами и блестящими оранжевыми нитями, сейчас он, кажется, не отказался бы поменяться местами с обыкновенным прислужником, разносившим напитки.

Я исподтишка разглядывала присутствующих и поняла, что практически все они выбирали наряды в цветах своей стихии. Огневики – красные и оранжевые оттенки, земные – жёлтые, золотые и коричневые, водники, – все оттенки голубого и синего. Словно существовал какой-то негласный кодекс. В красно-оранжевом я была практически единственной девушкой. Видимо, какая-то часть женского пола выбирала наряды стихии своего мужа или же отца. Потому что, на сколько я знала, реально огнём обладала здесь только я.

Пока я оглядывала собравшуюся публику, Авар уже закончил поносить своего сына и теперь сетовал на разложение армии:

– Они приняли женщину, Филип! Слышишь? Женщину! Шутка ли! И что дальше? Мы теперь и ослиц в армию запихнём, если они смогут искру выбить копытом? А этот, – он кинул уничтожающий взгляд на Томса, – По донесению одного из командиров, уступает даже девчонке.

Щёки мгновенно опалило жаром стыда, и я уже открыла рот, чтобы сказать этому маркизу, который нравился мне всё меньше и меньше, что я думаю о нём и его длинном языке, но отец опередил меня:

– Не думаю, Авар, что твоё сравнение уместно, – ледяным тоном отчеканил отец. – Я не считаю, что женщина может чем-то уступать мужчине во владении магией. – Авар презрительно хмыкнул. – Точнее, я даже знаю это наверняка, – Филип ободряюще положил руку на мое плечо. – Потому что девушка, которую приняли в армию, это Анабелла, моя дочь.

На какое-то время маркиз просто впал в ступор, переводя непонимающий взгляд с меня на отца и обратно. Новость на столько потрясала его, что он даже подарил нам минуту молчания.

– И… И ты действительно… – Авар алчно облизал пересохшие губы. – Действительно можешь не хуже мужчины управлять стихией?

– Ана лучшая в нашей роте, – вдруг подал голос хмурый Томс. – Она не уступает даже Эйдону, а он ведь…

– Покажи, – перебил сына маркиз, даже качнувшись в мою сторону.

Не отступила, хотя очень хотелось. Блестящие глазки-буравчики Авара вызывали во мне какую-то непонятную брезгливость.

– Не думаю, что это уместно здесь, – спокойно произнесла я, стараясь, чтобы голос не звенел гневом. – Его Величество вряд ли обрадуется прожжённым стенам.

Маркиз бросил трусливый взгляд на короля и спорить не стал. Похоже, гнева Ульрика он и правда боялся, расчёт оказался верным.

– Пойдём, Тамасир, – приказал он. – Нам ещё со многими нужно побеседовать…

О чём именно он собирался «беседовать», сомнений у меня не было. Более того, я была практически уверена, что через максимум час, обо мне будет знать всё собравшееся общество.

– Они всё равно бы узнали, – мягко произнёс отец.

– А я и не переживаю, – искренне ответила я, улыбаясь ему в ответ. – Я благодарна Хату за свой дар и стыдиться его не намерена.

Глаза отца как-то подозрительно блеснули, но он тут же отвернулся, помахав какому-то знакомому.

Филип отошёл, явно давая мне возможность улизнуть, и я не преминула воспользоваться этим шансом, тут же найдя глазами стол с закусками.

Есть хотелось просто невероятно после всех этих стрессов.

Эх… Мне бы сейчас хоть одну котлетку Фанни…

– Еда здесь совсем не та, что у нас в столовой, правда?

Ещё до того, как обернулась, я почувствовала сильнейшее сердцебиение, означавшее приближение только одного человека…

– Командир Лиам!

Он выглядел так, что я дышать, кажется, перестала.

Чёрный в меру облегающий камзол обтягивал широкие ровные плечи. Никаких излишних украшений, как на многих мужчинах здесь. Только змеящееся вышитое пламя по лацканам и манжетам. Чёрные в тон брюки, а не бесформенные армейские штаны подчеркивали его походку аристократа. Тёмные волосы Лиама лежали небрежно, как всегда, ноздри ровного носа чуть подрагивали, губы расплылись в улыбке, а в тёмных глазах алело пламя. Когда он встал практически вплотную, я уловила аромат хвои и почувствовала знакомую слабость в коленях.

Нет, таким красивым быть просто противозаконно!

Армейская форма шла ему, но сейчас он был похож на какую-то античную статую, пугающую своей безупречностью.

Он внимательно всмотрелся в моё лицо, чуть нахмурившись, явно заметив перемены во внешности.

– Просто Лиам, – произнёс он. – По крайней мере, пока на нас парадные одежды, и ты – Анабелла Эргрин, герцогиня Артахская, одна из самых, если не самая, завидная невеста в этом зале, – на последних словах Лиам усмехнулся как-то невесело.

В Валлеи ребёнок при рождении наследовал титул родителей, пусть и номинальный, но всё же. Так что да, по сути, я действительно была герцогиней, после смерти матери – единственной полноправной. Даже если бы отец женился во второй раз, последующие дети имели бы титул ниже моего. Это называлось «право первой жены». Пожалуй, едва ли не единственная привилегия женщин…

Более того, как единственная наследница Филипа, я могла передать свой титул детям.

– А ваш отец, он…?

Спросила и смутилась сразу. А потом вдруг поняла, что на золото искательницу я вряд ли похожа и успокоилась.

– Я отрёкся от его имени, когда посвятил себя… Армии, – пояснил Лиам спокойно, запнувшись только на последнем слове.

Не хочет говорить, ясно…

Что ж, настаивать я не стала, но отвернулась как можно небрежнее, хватая первую попавшуюся тарталетку со стола, ломившегося кулинарными изысками.

– Обиделась? – послышалось за спиной.

– Вовсе нет. Ваше право выбирать тех, кому вы доверяете, – беззаботно произнесла я, на последних словах запихивая в рот причудливое лакомство.

– Ана, я бы на твоём месте не…

Договорить, что именно он бы «не», Лиам не успел. Его взгляд потемнел, губы сжались, а я…

У меня чуть искры из глаз не посыпались от остроты, ожёгшей язык.

– Ана, поверь, если бы я мог… Ты что, плачешь? – его широкие брови сошлись на переносице. Он сделал ещё шаг ближе, кладя руку на моё предплечье, в то время как я боролась с собой, чтобы не сделать неприличный жест, а именно – плюнуть, и не опозориться перед всем светом разом. – Ана, да что с тобой?!

– Ош-ш-ш-тро!!! – прохрипела я, делая над собой невероятно мощное усилие и отправляя всё содержимое полости рта в желудок. Там тут же протестующе заурчало, но я выхватила у Лиама протянутую салфетку, промокнув уголки рта и лоб.

И только когда страдание закончилось, я поняла, на сколько всё это жутко выглядело.

Так опозориться… И перед кем!

Глаза на Лиама поднимать было просто страшно.

Воровато покосилась на его руки перед собой и поняла, что они как-то странно подрагивают.