Я приоткрыла глаза. Он стоял напротив меня и в одно мгновение вся его сила во взгляде набросилась на меня и подавила так сильно, что я чуть покачнулась. На жестком лице не было написано ни удовольствия, ни доброты, ни жалости. То, что он сделал своей магией, он сделал не для меня, а для себя. Ему не терпелось перейти к самому главному.

Мне предстояло подчиниться этому мужчине. Перетерпеть то время, пока он будет распоряжаться моим телом так же легко, как распоряжался только что водой и ветром. И лучше, если я подчинюсь ему добровольно, потому что ветер и вода могут быть ласковыми, а могут изломать мое тело так, что я не выживу. В лице мужчины было ясно написано, что это не будет стоить ему ни единого мира промедления.

Он все равно возьмет свое, буду я сопротивляться или нет. Вопрос в том, сломает он мое тело или мою душу. Или я сама себя сломаю, чтобы не быть сломанной им. Я не боялась боли, но я очень боялась смерти. И еще того, о чем почти ничего не знала. Мне не успели ничего рассказать о соитии мужчин и женщин, все, что я знала — слухи и сплетни. Ведь об этом должна рассказывать мама, а я была слишком упряма, чтобы слушать.

Почему я не вышла замуж раньше? Теперь я бы знала, чего ждать! Но тогда я бы не была девственницей и вряд ли привлекла бы внимание этого опасного мужчины.

Мужчина нетерпеливо вздохнул, и я поняла, что время вышло. Пора идти.

Ступени под ногами казались скользкими — или я просто себя оправдывала, почему я так медленно иду.

Но их было всего три, а потом был мягкий ковер, в котором утопали босые ступни. И вот уже высокая кровать под балдахином с меховыми и шелковыми покрывалами, раскрытая, ждущая. Словно огромный обеденный стол, на котором мне нужно было сервировать себя к употреблению.

Взгляд мужчины неотступно следовал за мной. Словно хищник ждал момента, когда можно на меня кинуться. Сердце билось о ребра с такой силой, что удивительно, что не выламывало их. В желудке словно лежал ледяной камень.

Тяжелый взгляд мужчины тянул меня к земле. Ни улыбки, ни мягкого лица. Словно он всегда берет женщин в своей спальне такой же суровый, как на поле боя.

Вряд ли для него война отличается от соития. Такие как он не умеют любить. Да и кого ему любить? Рабыню с аукциона?

Он ведь даже не ждет от меня ничего…

Я ппоставила колено на край кровати и в отчаянии обернулась:

— Пожалуйста… — взмолилась, всхлипнув. — Пожалуйста… я еще девственница!

За спиной повисла ледяная тишина. 

На несколько таких долгих мгновений, что я сжалась, не зная, чего ожидать от этого жестокого мужчины. 

Потом властный голос с отчетливым удивлением спросил:

— Ты ведь из Нитари? Нитарийка? Ты же блондинка и глаза голубые. Я не ошибся?

— Н-н-нет, — пробормотала я, так и застыв в неудобной позе. — Меня зовут Эйна, я из Нитари, я из хорошей семьи… 

Но договорить я не успела.

— В Нитари все шлюхи! — Он выплюнул мне это в спину с таким презрением, что я резко развернулась и села на кровать, тут же подтянув к себе подушку и прикрывшись ею. 

Мужчина стоял напротив меня, и его темные глаза сверкали яростью и злобой. 

Но буквально за несколько секунд он успокоился и снова словно пустынный ветер гонял песок по просторам его взгляда. 

Он приблизился ко мне мягким кошачьим шагом, опасным, словно он был диким хищником. Я вся сжалась, но он протянул руку и потрепал меня по щеке.

— Меня зовут Дари, Эйна. Я Повелитель Черной Пустыни. Самый сильный и могущественный человек этой половины мира. А может быть, и всего мира. 

В его голосе не было ни гордости, ни хвастовства, он просто говорил очевидные вещи с некоторой скукой, будто я сама должна была все это знать. Но у меня было ощущение, что меня аккуратно разрезают на части острыми мясницкими ножами. Разделывают, располосывывают на части. В сердце что-то противно заныло. В этом его голосе не было и сочувствия и веры в то, в чем я пыталась его убедить. 

— Я не шлюха… — я хотела остаться гордой, но слова выскользнули сами собой. 

— Нитарийка и не шлюха? — В темных глазах сверкнули искры. — Говорят, у вас там маленьких девочек любого сословия обучают тому, как вести себя в спальне, как развлекаться, не рискуя болезнями и детьми и как доставлять удовольствие себе самим… А уж чему учат взрослых — представить тяжело кому угодно. Давай, покажи, что ты умеешь, девочка. 

— Я… ничего не умею. — Я не знала, как ему рассказать, что все его слова были правдой… и все же не были. У нас и правда говорили маленьким детям про то, что бывает между мужчиной и женщиной и учили, что никто не имеет права делать это с ними без согласия. 

А когда мы становились старше — нам рассказывали, что не стоит делать, чтобы не навредить себе. 

Но меня не учили тому, что он ждет от меня! И я никогда не была с мужчиной! Я только целовалась и немного тискалась с другом детства, но это было давно!

— Послушай… — он шагнул ко мне, и его присутствие стало еще более давящим. От близости загорелого торса бросило в жар, а когда Дари просто забрал подушку, которой я отгораживалась от него и толкнул меня на постель, у меня затряслись все мышцы. — Девочка. Перестань меня бесить. Тебя мне подарили, чтобы я получил удовольствие. И я его получу в любом случае. Или от твоей искусности в любовных битвах, или от твоей невинности и экзотичности, или от твоего сопротивления. Ты можешь сама выбрать, какой сорт удовольствия получу я и как тяжело это будет для тебя. 

У меня перехватило горло от ужаса. То есть, если я ничего не умею… если я посмею сопротивляться, он возьмет меня… силой?

Видимо, на моем лице отразились мои мысли, потому что Дари кивнул:

— Ты все правильно поняла. Не просто силой… — он склонился ко мне и приблизил лицо вплотную к моему, чтобы прошипеть мне прямо в губы: — Так, чтобы моя кровь вскипела как в бою. 

Через мгновение он вскочил с кровати и прошелся по спальне. Легкие белые штаны облегали его бедра достаточно плотно, чтобы я заметила, что наш разговор возбудил его. 

Я сглотнула. 

Бронзовая кожа, тугие мышцы, перекатывающиеся под ней, черная поросль на груди, плоский живот, на котором четкими пластинами выделяются мышцы, огромные бицепсы, которые в напряженном состоянии чуть ли не больше моей головы, но стоило ему отскочить от кровати и расслабиться — как сдулись, превратившись в рельефные мускулы. 

Он был бы красив, этот самый Повелитель Черной Пустыни, если бы не его страшный черный взгляд и звериная подавляющая жестокость, прозвучавшая в его словах. Он хищник и не стоит думать о нем как о человеке. Он жестокий и безразличный к моим чувствам. 

Я поняла, что главное для меня сейчас — пережить эту ночь. Только одну ночь — выжить и не быть порванной на части диким зверем. 

— Есть хочешь? — Спросил Дари. 

Я замотала головой, но тут же раскаялась в таком ответе. Это бы немного задержало мою казнь. 

— Вина выпьешь, — он уже не спрашивал. Он плеснул в богато изукрашенный камнями бокал темной жидкости и протянул мне. Я так и сидела съежившись и приняла этот бокал, прижимая вторую руку к груди. 

Я старалась не смотреть на него. Я и так держалась на последней грани. А ведь если я сорвусь, то у меня останется только один вариант. А я надеялась остановиться на том, где я отдаюсь ему как невинная и экзотическая игрушка. 

— Пей. 

Голос прогремел слишком близко, и я дернулась, проливая вино на простыни. Дари успел встать и нависнуть надо мной, пока я тряслась и отвлекалась. 

Он стоял, уперевшись ладонями в верхнюю балку над кроватью, с которой свисал балдахин и смотрел своими пронзительными глазами. Почти обнаженный, властный, самый могущественный человек в этой части мира… Которая включает Нитари? Впрочем, вряд ли кто-то из правительства Нитари поспешит мне на помощь… 

В темных глазах прятался шторм. Скрывался опасный зверь. Только дернись, только соверши неправильный поступок — и от тебя даже костей не найдут.