— Как госпожа прикажет…

И ушла.

Я устало оперлась о стол, едва за ней закрылась дверь. Как утомительно это все. И необходимость держать лицо не делает ситуацию проще. Мне бы с Дари разобраться и с моими желаниями, а надо еще вести политику там, где я должна отсыпаться. Должна как-то противостоять местному змеюшнику.

Кровать манила возможностью наконец поспать, и я прямо физически не могла сопротивляться желанию упасть на валик и укрыться покрывалом.  Поспать хоть немного. Но мне должны были принести кофе, и я села в кресло, чтобы не поддаться искушению.

Ждать было скучно. Не знаю, чем тут женщины занимаются кроме сплетен. Надеюсь, хоть вышивают или читают, но в моей комнате точно было нечем заняться, так что ждала я сначала терпеливо, потом мне стало скучновато, а потом я оперлась на ладонь, поставив локоть на подлокотник и незаметно для себя задремала.

Разбудил меня волшебный запах кофе. Я встрепенулась и протерла глаза, как раз тогда, когда женщина в черном с подносом вошла в мою комнату. Это была совсем другая женщина, явно моложе. И симпатичнее. И отзывчивее. Она явно заметила, что я спала, поэтому поставив поднос на стол, подошла к кровати.

— Я сейчас расстелю вам постель, чтобы вы могли поспать… — проговорила она приятным мелодичным голосом.

Я хотела запротестовать:

— Нет, нет, не беспокойтесь! — Но уже взяла в руки чашку кофе и вдохнув его аромат не смогла не сделать глоток, который божейственнной амброзией разлился по моему рту.

Поэтому я не сумела предотвратить трагедию.

Женщина откинула покрывало на моей кровати… И змея, которая спала там все это время, а теперь была потревожена, бросилась ей прямо в лицо и укусила.

Чашка с кофе вылетела из моих пальцев, разбиваясь о мраморный пол.

Я завизжала во весь голос, вспрыгивая с ногами на кресло.

Женщина упала, корчась, ее лицо заливала кровь от укуса, а судя по трещотке на хвосте змеи, она была ядовитой. Значит… О господи!

Все это время змея спала в тепле, пригревшись и ожидая, пока я, именно я приду и откину покрывало! Я должна была корчиться здесь на полу. И если бы не мое глупое желание кофе, я бы умирала сейчас от укуса!

Кажется, меня в гареме невзлюбили даже сильнее, чем я думала!

Дари не планировал прерывать их с Эйной развлечения. Но, к сожалению, послы других пустынных государств прибыли слишком рано. Он отошел, чтобы поздороваться с ними, оказать им все нужные почести. Вернулся, конечно, но впереди был еще долгий разговор, который невозможно было отложить. А значит, следовало отложить развлечения с нитарийкой. Раньше ему бы в голову не пришло выбирать между женщиной и войной. Но кажется сейас многое менялось.

Послы были многоречивы, вручали подарки и принимали подарки сами, а все мысли Дари оставались там, в его спальне, где в воде плескалась его малышка с бледной кожей. Невинная девочка, которую так и хотелось натянуть на свое орудие.

В таком состоянии, когда перед его глазами только ее розовая щель, ее закушенные губы, ее пальцы, робко касающиеся лепестков плоти, то как ее палец входит туда, куда когда-то входил его орган, было совершенно невозможно совещаться. И зудящая похоть, поднимавшая налитый кровью орган тоже не помогала сосредоточиться.

Поэтому он перенес совещание на попозже и поспешил к ней обратно.

Нужно было что-то сделать с ее стеснением и с тем, что она никак не возбуждалась. Потому что он возбуждался от одной мысли о ней, о том, что дотронется до ее розовых сосков, погладит по впалому животу, толкнется в горячую глубину…

Когда он вернулся, она спала. Наивная и невинная. Хотелось лечь рядом, обнять ее изо всех сил. Но Дари не был уверен, что удержится в границах и не натянет ее узкую дырочку на себя. Очень хотелось выплеснуть раздражение, созданное этими гостями, в соитие, выдавить свою ярость, как он это делал всегда. Но нитарийка спала в его постели такая нежная и невинная, такая аппетитная, маленькая девочка… Он чуть было не сорвался в последний момент, даже навис над ней, покачивая своим орудием в опасной близости от ее щели… Но удержался.

Игра с ней была сладкой, такой сладкой, что у него разрывалось сердце, да что там говорить, и яйца тоже, когда он отсылал ее, чтобы призвать к себе на ночь. Сейчас ему нужно было сосредоточиться перед переговорами. Когда растерянная нитарийка ушла, Дари еще постоял, обдумывая мысль, не призвать ли ему одну из наложниц, просто снять напряжение в яйцах. Но почему-то отказался от такой мысли. Просто окунулся в ледяную воду из горных ручьев и сел заниматься самым нелюбимым своим делом — перечитывать договоры с вождями племен. Надо было освежить в памяти до чего они тогда договорились и как это было. Сейчас его империя была могущественнее, чем тогда, но и земли, которые хранили оставшиеся независимые племена, были ему нужнее, чем все предыдущие. Надо было понять, стоит ли поступаться своими интересами и заключать новые договоры или проще истребить всех живых в тех краях и взять свое силой.

От этих размышлений его и отвлек дикий, просто неконтролируемый визг на грани слышимости, который донесся до его ушей через все стены и коридоры, что отделяли гарем от его спальни. Это был его замок, с очень толстыми стенами, он сам его строил так, чтобы никто не мог его отвлечь, но почему-то он сразу узнал голос той, что визжала. И снова он, как тогда, на аукционе, не раздумывая, рванулся на помощь, сразу выудив из тайника кинжал и жалея о том, что его сабли тут нет. Она и не понадобилась.

Дари ворвался в гарем, сразу определил, откуда доносится весь шум и одним прыжком оказался в комнате, где на кресле стояла Эйна и визжала так, что закладывало уши. Только во вторую очередь он увидел мечущуюся по комнате змею и резким движением отсек ей голову. Только в третью очередь он увидел мертвую служанку на полу.

Почти мертвую? Он опустился на одно колено, не убирая далеко кинжал и прижал два пальца к сонной артерии. Увы. Эта змея была одной из самых смертельных в горах, смерть от ее укуса наступала почти мгновенно. Ее яд был крайне целебным, но смельчаков, которые охотились бы на таких опасных тварей, находилось мало. А тут кто-то не поленился и не побоялся притащить змею в замок, да еще в комнату к его Эйне.

Это не попытка надругаться над фавориткой, тут дела похуже.

Дари вытер кинжал о шелковый халат, но далеко убирать не стал. Кивнул появившемуся Мауру, мимоходом провел ладонью по бедру нитарийки и вышел в общий зал. Снова вокруг него собрались наложницы, которых он обвел своим тяжелым взглядом и вздохнул.

Он помнил некоторых самых любимых. Алисия, родившаяся рабыней и к моменту встречи с Дари уже успевшая выносить двоих детей. Чем хорошо Алисия владела, так это ртом. Она могла им творить такие чудеса, что Дари долго, года два ходил только к ней после всех битв, сливал в нее ярость и наслаждался ее умениями. Но потом она ему наскучила, и он нашел себе двух шоколадных близняшек с Апельсиновых островов, которые никогда его не утомляли и выдерживали даже самый яростный напор. Потом они обе одновременно понесли детей, и Дари сменил их на пухленькую Амажу, пустынную деву, которая так долго притворялась юношей, чтобы не быть поруганной, что уже и забыла, как это быть женщиной. Зато она с радостью отдавала ему во владение свой зад и никогда не жаловалась на его бешеную страсть.

Те, кого оно велел выпороть еще на аукционе, тоже были любимыми когда-то. Сейчас все затмевала маленькая нитарийка. Поэтому Дари смотрел на женщин, окружавших его, с совершенным равнодушием и холодом во взгляде. Ярости больше не было. Было разочарование.

— Кто это сделал? — Спросил он, не надеясь на ответ. Разумеется, все отвели глаза, а самая наглая его подруга взглянула прямо на него и задрала юбку повыше. Он даже не помнил ее имени. Иногда он брал ее в походы, потому что она никогда не жаловалась, что у нее разодраны колени от колючих веток или стерты песком бедра.