Дари коснулся меня большими ладонями, провел по всему телу, слегка массируя, смывая водой все жидкости, попавшие на кожу.

Напряжение уходило из мышц, а под нежными, но сильными касаниями опустошалась и голова. Я смотрела на то, как внимательно разглядывает меня Дари, обмывая собственными руками и меня кидало в жар от воспоминаний о его порочном рте, ласкающем меня. А его руки тем временем дошли до живота и замедлились, перебираясь к лобку, где в ответ на его касания зарождалось тепло.

Склонившийся надо мной, предо мной самый могущественный человек в мире, чьи касания были осторожными и трепетными — это было слишком для меня. Я едва переживала охватывающие меня эмоции.

Как так могло получиться, что скромная сирота стала любимой женщиной для Властелина Черной Пустыни? Или хотя бы фавориткой? Мне надо было спросить, кто я для него, но я пока не решалась.

Ладонь Дари скользнула к бедрам, к лону, и я еле слышно застонала под его касаниями. Пальцы осторожно промывали все складочки, и Дари это явно доставляло удовольствие. Пальцы скользнули и внутрь, вымывая все там, и прошлись дальше по промежности.

И мой взгляд встретили черные глаза.

— Снова на кровать? — Хрипло спросил меня мой повелитель.

Я едва заметно кивнула, и он вынул меня из воды, сразу дернув к себе пушистое полотенце и закутывая меня в него.

Так в коконе и отнес на простыни.

Между делом он успел и сам ополоснуться, капельки воды сползали по его загорелой коже и мне хотелось их слизнуть.

Он был такой сильный и красивый, и я впервые смотрела на него не как на хозяина, дикаря, пленившего меня, а как на мужчину. Могущественного и богатого, но просто мужчину, которым могут управлять эмоции. Особенно желание.

— Моя малышка… — снова нежным голосом, но низким, так что его вибрации пробирают до костей.

Его возбуждение было отчетливо заметно — орудие мужчины возвышалось над его бедрами, мощное, налитое кровью. Он был большой, увитый венами, разбухший. Темный, как вся кожа повелителя. Как он такой во мне вообще помещается? Как он помещается в других женщин в его гареме, которые выглядят еще более мелкими, чем я?

Ведь с ними он так наверняка не сдерживался.

Дари чуть подрагивал от сдерживаемых чувств, и я чувствовала, что скоро он опять не выдержит и сорвется. Он слишком опасен и не привык держать себя в руках. Он привык получать то, что хочет — и не важно, добровольно или силой.

— Тебе хорошо? — Спросил он, ощупывая меня глазами.

Словно только и ждал момента, чтобы наброситься… Но нет.

— Да, — честно ответила я. Сейчас мне было хорошо, и я была бы рада, если бы это не кончалось.

— Что ты думаешь обо мне? — Задал он неожиданный вопрос.

Я растерялась в первую минуту, судорожно вспоминая все, что нужно говорить сильным мира сего. Мне нужно было больше времени, чтобы подобрать нужный ответ, но Дари не желал ждать, он нетерпеливо дернул головой, требуя говорить.

— Ты красивый. Властный. Сильный. Тебя все боятся. А женщины любят.

— Как интересно, — Дари усмехнулся, распаковывая меня из одеяла и сразу принимаясь любоваться. — А ты любишь?

Вот это я должна была предвидеть, когда отвечала.

Потому что в его глазах зажглись опасные огоньки.

Он не позволит увильнуть от ответа.

— Сейчас рано об этом думать, — но я попыталась.

Усмешка Дари стала жестокой. Но я почему-то не испугалась. Может быть, верила в то, что он уже слишком близок мне, не причинит вреда?

Он потянул меня к себе, заставляя прижаться, а потом опрокинул на подушки и привычным жестом подложил одну из них под бедра.

Развел мои колени, устраиваясь сверху и наклонился так, что мог бы поцеловать меня, почти не напрягаясь.

Горячие губы обожгли нежную кожу шеи, зубы оттянули ее, причиняя легкую боль.

— А хочешь спросить, люблю ли я тебя?

Прошептал он на ухо хрипло, от чего у меня закружилась голова, и я почувствовала себя слабой птицей в когтях льва.

— Я не смею, — пробормотала снова пытаясь ускользнуть, но Дари больше не собирался меня выпускать.

Но мне нравилось. Нравилось, что он такой сильный, нравилось быть беспомощной в его руках. Нравилось, как его горячий рот скользит по моей коже, пробуя меня на вкус, а руки мнут грудь.

Язык скользнул горячей влажной дорожкой по моей груди. Мое тело вздрагивало под каждым поцелуем, откликалось на него. Дыхание сбилось, хотелось чего-то большего, такого же удовольствия, что он уже доставил мне. Хотелось еще.

Пожалуй, потребуй он ответа сейчас, я бы уже сказала, что люблю.

Но он только сказал:

— А ты посмей.

Дари нависал надо мной, удерживая свой вес только одной рукой. Вторая ласкала меня, гладила с нажимом, губы всасывали сосок, покусывали зубы, дразнил язык.

Внутри меня шла борьба. Я хотела откликнуться на его призыв, но разум мне говорил, что это будет неправильно.

Я тоже откликалась на действия Дари. Обнимала его за плечи, гладила по литым плечам, гладким и сладким на вкус. Слизнула-таки пару капель, подтянулась, проскальзывая под его рукой. Черные волосы Дари касались моего живота, когда он спускался с поцелуями все ниже, и у меня захватывало дух от перспектив. Я осторожно погладила его по волосам, пропустила пряди сквозь пальцы, потянула слегка и сама испугалась того, что делаю. Горячие мурашки разбегались по коже и я застонала от удовольствия.

Дари поднял голову и требовательно посмотрел мне в лицо. Я растерялась, не сразу сообразив, что он от меня хочет, но когда сообразила, меня прострелил насквозь ужас. Такой, захватывающий дух ужас, как перед чем-то очень важным.

Кровь прилила к коже, губы пересохли. Я облизнула их и хрипло спросила:

— Ты меня любишь?

Что он хочет услышать?

Правду?

Или…

Я думалась, кусая губы. И поняла, что на самом деле существует только одна правда.

Потому что рядом с ним я менялась. Настолько сильно, что нитарийка, возмущенная дикарями, независимая девушка, которая не позволяла к себе прикасаться — ее рядом с ним не было.

Была пленница, которая отдала всю себя повелителю, и повелитель отдал всего себя пленнице. Усадил себе на колени на глазах у всех, смирил свой нрав и…

— Я люблю тебя, Дари, Властелин Черной Пустыни, — проговорила я, касаясь его щеки ладонью. — Сегодня я полюбила тебя, еще не зная этого.

Дари зарычал, как дикий зверь, неистово набросился на меня, кусая и целуя мои губы.

Сильно, остро, жарко, оставляя на моем теле следы, его руки мяли меня, его глаза выжигали на мне метки, и я едва выдерживала этот яростный и страстный его напор.

Он сделал меня женщиной, он превратил меня в другую, не в Эйну, спокойную и меланхоличную, а в похотливую кошку, которая была без ума от его желаний.

Мне нужно было новое имя, новая жизнь.

Подходящая той, кого хочет сам повелитель, на кого у него стоит его мощнейшее орудие. Под кем она стонет, сходя с ума.

Его ласки становились все яростнее и жестче.

— Завтра… Нет, сегодня, — задыхаясь проговорил он. — Я оставлю тебя себе. Будешь жить в моей спальне, малышка Эйна. Будешь встречать меня в моей постели каждый вечер, каждое утро я буду тебя иметь так долго, пока все семя не выльется из меня в твое лоно. Я так хочу тебя…

— Ты не будешь брать других наложниц? — Спросила я, не веря себе.

— Зачем мне брать тех, кого я не хочу? — Удивился Дари. — Пусть развлекаются как хотят, хоть с Мауром, хоть сами с собой. Меня интересуешь только ты.

Столько искренности было в его словах, что у меня не было другого выхода, только поверить.

— А как же жены? У тебя ведь есть жены?

— У меня нет жен, — ласково ответил Повелитель, покрывая поцелуями мою грудь и живот и спускаясь ниже. Его бархатный язык скользнул по моим складочкам, вырывая из меня стон наслаждения.

— Ни одной? А как же наследники?

— Я могу себе позволить не заводить жен. Я могу себе позволить трахать только тех, кого хочу. Я могу себе позволить все, маленькая нитарийка, — самодовольно заявил он, поднимая голову, демонстрируя губы, блестящие от моих соков. — Я Властелин этих мест. А детей мне родишь ты.