— Не то чтобы часто, — вынуждена была признать девушка. — Но несколько ярких примеров нам в школе приводили!

— Гм… Ну и сколько стоит такая подписка? — поколебавшись, уточнил я.

— Если брать минимальный пакет — тысяча кредитов!

— Сколько?! — вытаращил я глаза на собеседницу.

— Тысяча кредитов, — повторила Ксен, потупившись.

— Ни ордена себе! — покачал головой я.

— Это еще со скидкой — мне, как выпускнице космошколы этого витка…

Шаккр!

— Нереально, — развел я руками.

— Можно было бы немного сократить резерв топлива, — и теперь не уступала суперкарго. — Он посчитан стандартно, а наша Брин в учебных полетах экономила до четверти от нормы!

— Вот только у нас впереди полет не учебный! — менторским тоном заметил я.

— И летим мы на Маргору — а там одна из самых стабильных правовых систем в цивилизованной галактике! — своевременно поддержала меня с загоревшегося за спиной у суперкарго экрана Аран. — И самая предсказуемая!

— По Маргоре — да, сюрпризов наверняка не будет, — зажатая с двух сторон, пошла-таки на попятный Ксен. — Но вот потом… — все же оговорилась она.

— Вот «потом» к этому разговору и вернемся, — сочтя решение приемлемым, закрыл тему я. Глядишь, к тому времени и новая денежка на счет капнет — тогда и будет, о чем говорить!..

— Капитан, нас вызывает Орден, — отвлек меня от созерцания красот за псевдоиллюминатором голос Аран.

— Что? — вскинулся я. — Орден? Тот самый?!

— В дальнем космосе только один Орден, — резонно заметила бортмеханик.

Час назад «Ева» вышла за пределы системы Зивер и легла на курс к первому из намеченных для нырка тоннелей, после чего наш пилот передала управление автоматике. На формальную же вахту заступила шестисолнечница.

Покидать свое кресло, однако, никто из нас не спешил: стадия разгона славится исключительными видами, а лучшие экраны внешнего обзора находились именно в рубке. Вот мы к ним и прилипли, как завороженные: и Ксен, и, понятно, юный Дик, и я сам — даже невозмутимая Брин нет-нет да и поглядывала искоса, хотя, конечно, может, это она так визуально контролировала курс. Ну а мы, остальные трое, именно что глядели во все глаза.

Нужную для нырка скорость звездолеты набирают, двигаясь отнюдь не по прямой: для входа в тоннель требуется выписать более чем замысловатую траекторию — благо гравитационные двигатели позволяют добиться исключительной маневренности. На борту эти выкрутасы корабля никак не ощущаются, но белые точки звезд и голубые, сиреневые, бордовые — да, почитай, всех цветов спектра — языки туманностей за псевдоиллюминаторами устраивают сущую свистопляску. И, когда смотришь на нее, в какой-то момент начинает казаться, будто сама Бездна затягивает тебя в свое нутро — дабы распробовать, прожевать и выпустить перерожденным… Или не выпустить вовсе: около одного процента людей это галактическое шоу необратимо сводит с ума, но бедолаг из зоны риска давно научились вычислять еще на тверди — таких не берут в космонавты. Скажем, Дика мы приняли в экипаж, только внимательно изучив его контрольные тесты.

Вот оттуда, из сладкого плена всепожирающей Бездны, меня и выдернула сейчас Аран.

— Так я переключаю на вас канал, капитан? — уточнила она.

— Да, конечно, — стоило мне худо-бедно сосредоточиться, как наваждение, вызванное чудесным зрелищем за бортом, тут же отступило, а вечно запаздывавшая наложенная память наконец подсказала, что и как надлежит делать дальше.

— Лицо, управляющее звездолетом класса «Орк», следующим из системы Зивер! К вам обращается патруль Ордена Крови! — услышал я между тем из динамика. — Выйдите на связь для проверки вашего космологического вида!

Иначе говоря, подтвердите, что вы не робот — однажды забыв закончить давно отгремевшую войну, Орден же именно их выискивает меж звезд.

— Говорит Йурриий Васс иль Ев, капитан корабля «ЕвА», — поспешил с положенным ответом я. — В моих жилах человеческая кровь, патруль!

— Благодарю, капитан, коротких вам нырков! — выдал в ответ эфир.

— Звездолет Ордена проследовал своим курсом, — сообщила мне через считанный пяток ударов сердца Аран.

Что, и все? А разговоров-то было!

— Никогда этого не понимала, — пробормотала из своего кресла Ксен. — Ну, профанация же какая-то! Разве какой-нибудь киборг не мог бы им сказать все то же самое? Или попросту прокрутить заранее заготовленную запись?

Вот и я о чем!

— Не профанация, — веско возразила, однако, блондинке шестисолнечница. — Голос живого человека — «зов крови», как у них это называется — адепты Ордена определяют безошибочно. Не спрашивайте меня, как они это делают — понятия не имею — просто примите как факт. Был случай — на этом самом корабле, только назывался он тогда иначе. У нашей команды выдался непростой рейс — капитан и суперкарго были тяжело больны, пилот выбился из сил и уснул прямо в кают-компании, на вахте находилась я, юнга ошивался где-то внизу. И тут нас вызвал Орден. Я нашла юнгу, переключила канал на него, но мальчик некстати растерялся и словно звездной пыли в рот набрал! Пришлось отдуваться мне. Я еще хорошо помнила себя во плоти, и меня ничуть не покоробило сказать, как недавно наш капитан: в моих жилах-де, течет человеческая кровь. Увы, не прокатило! В ответ мне грозно велели заглушить движки, лечь в дрейф и готовиться к принятию абордажной партии. К счастью, тут наш юнга малость опомнился. В эфир он, правда, так и не вышел, но прибежал к пилоту и растолкал его. А тот, надо отдать ему должное, быстро сообразил, что к чему, и связался с патрулем. На этом нас и отпустили восвояси. Но разгон мы успели прекратить, с траектории нырка сошли — в итоге потеряли кучу времени, а, как следствие, и денег — груз в трюме был скоропортящийся… Вот так-то, коллеги!

На добрый десяток ударов сердца в рубке установилась полная тишина — все обдумывали услышанное.

Нарушил молчание Дик — и, кажется, это были первые произнесенные им вслух слова едва ли не с момента взлета:

— А тот ваш юнга… — робко проговорил парнишка. — Его… наказали?

— Да, выкинули в шлюз, — равнодушно поведала бортмеханик.

— Что?! — в один голос воскликнули Дик и Ксен.

Признаться, я и сам едва удержался от того, чтобы присоединиться к их возмущенному хору.

— А что вы хотели, такие убытки… — развела с экрана руками шестисолнечница. — Ладно, шучу! — хмыкнула затем она. — Выпорол его капитан — и все дела…

— Э… Снова шутите? — пролепетал мальчонка.

— Тут-то какие шутки? — похоже, на этот раз бортмеханик и впрямь говорила чистую правду. — Это ж юнга, что еще с него взять?

— Ну уж… — всплеснул тонкими руками Дик. — Знаете, капитан, — решительно повернувшись вместе с креслом, он задрал голову ко мне, — если когда-нибудь вам придется за что-то наказывать меня — то уж лучше и впрямь сразу в шлюз!

— Учту, юнга, — не придумав сходу ничего лучше, с невнятной полуулыбкой ответил я.

— Спасибо, капитан, — кажется, на полном серьезе поблагодарил меня парнишка.

Протяженность нырка непредсказуема.

Вернее, не совсем так: по хронометру звездолета проход тоннелем всегда занимает ровно один стандартный час — собственно, именно поэтому тот и стал в цивилизованной галактике универсальным эталоном. А вот в обычном, трехмерном пространстве тем временем могут смениться эпохи — теоретически. На практике, впрочем, все совсем не так страшно — иначе всякие попытки межзвездных перелетов попросту стали бы бессмысленны. Средний срок нахождения корабля в тоннеле — порядка шести-семи часов. Кто-то выныривает быстрее, кто-то зависает на сутки или даже на двое. Ходят байки о звездолетах, которые снова появлялись в трехмерном пространстве раньше, чем скрывались из него — у одних рассказчиков это вело к возникновению непоправимых парадоксов, нарушению пространственно-временного континуума и катастрофам космического масштаба, у других все заканчивалось благополучно. Известен случай, когда некий капитан на голубом глазу заявил, что провел в тоннеле почти тысячу часов, но ревнивая супруга, ожидавшая его в порту назначения, заподозрила неладное, наняла детектива, и тот выяснил, что ее изобретательный муж был замешан в каких-то темных махинациях и просто пытался таким оригинальным способом обеспечить себе липовое алиби.