Улыбка кивнула.

— Ты уверен? Может оставить все как есть? Зачем ворошить прошлое? Это я тебе в прямом смысле говорю.

— Надь! — взревел я, — Но ведь она там живая! Под землей! Семьдесят лет!

— В точку, и если первые сорок ее разум подправляли, чтоб она не сошла с ума, то потом... Ты понимаешь, что можешь получить, если решишь вытащить ее из могилы?

— Сумасшедшую мумию, одержимую жаждой мести.

— Вот именно. Оно того стоит?

Потер виски, пытаясь прийти к какому-либо решению, но его не было. С какой стороны не посмотри, все казалось неправильным. Можно было ничего не делать, но мне претила сама мысль о том, что я оставлю свою родственницу гнить в земле хотя бы еще на один день. Да, через несколько лет ее мучения бы закончились, но где гарантия, что кто-то еще не узнал бы об этой тайне. Улыбка смогла докопаться до правды, значит и другие смогли бы это сделать. Уж лучше я сам откопаю прабабку. Конечно, геморроя будет много: и с ней самой, и с последствиями своих действий, но уж с этим я как-нибудь разберусь.

Заметив решимость на моем лице, Улыбка вздохнула.

— Я почему-то так и думала. Ты ведь понимаешь, что об этом никому нельзя говорить за исключением доверенных лиц.

— Угу. Не дурак.

— Антипов в курсе ситуации.

— Я почему-то не удивлен?

— Сам знаешь, я бы никогда не пошла против Дениса Андреевича и скрывать от него подобную информацию не стала.

— И что сказал по этому поводу Антипов?

— Денис не собирается упускать такую возможность. Твоя прабабка — это что-то с чем-то. Иметь подобного союзника на нашей стороне дорогого стоит.

— С чего вы вообще взяли, что после того, как свои же сотрудники ДМБ ее расстреляли, а затем закопали на семьдесят лет под землю, она захочет сотрудничать?

— А это, мой дорогой Стас, уже твоя проблема. Из кожи вон вылези, но добейся результата. Считай, что Антипов дает тебе добро на «эксгумацию», но сам понимаешь, не безвозмездно. Если у тебя не выйдет ее уговорить, то прости, но Ирина Петровна Солдатова подвергнется сожжению.

— По крайней мере — это гуманнее, чем лежать в гробу на протяжении почти целого века.

— Стас, — Улыбка вздохнула, — Сотрудники ДМБ тебе напрямую помочь не смогут. Нельзя привлекать внимание к твоей якобы усопшей прародительнице... Иначе такое начнется.

— Конечно, хорошо загребать жар чужими руками, — хотел сказать я, но промолчал.

Зачем? В любом случае ничего не изменить. Как бы ни сложилось дальше, я все равно был благодарен Улыбке за то, что она нашла место захоронения моей родственницы.

— Понятно, и спасибо тебе за это, — помахал распечаткой в воздухе, — знаю, что не для меня старалась, но все равно приятно.

Улыбка криво улыбнулась.

— Ну, ты же умный мальчик.

— Не-то слово. Все, я пошел, кажется, у меня появились неотложные дела.

— Стой! Куда? Новиков, что-то я погорячилась, назвав тебя умным? Ты ведь сейчас собрался рвануть на кладбище?

— А что такое? — спросил недоуменно.

— Послезавтра начнется операция. Не забыл, что отправляешься в Изморозь? Ты куда свою ошалевшую прабабку денешь? Одну в своей квартире оставишь? Ее как минимум месяц придется в себя приводить. Митину, Саворской и Теслер можно доверять, так что неофициально проси у них помощи. Одному все равно не справится, но Стас, давай не пороть горячку. Сначала продумай что да как, а потом уже действуй, и не сейчас, а после Изморози. Вернешься, возьмешь заслуженный отпуск и занимайся «семейными делами».

— Я так и собирался, но на кладбище съезжу. Хоть могилу найду.

— Новиков, — предостерегающе произнесла Улыбка.

— Никаких действий предпринимать не буду. Обещаю, — постарался успокоить темную ведьму.

— Смотри мне, — погрозила пальцем Надежда, — не разочаруй.

— Ни в коем разе.

Выходя из кабинета, столкнулся с Антиповым.

— О, Стас, уже уходишь?

— Да, как видите.

— Я так понимаю, Надежда тебе все рассказала, — сурово произнес начальник ДМБ и многозначительно посмотрел на меня.

— Угу.

— Хорошо. Стас, ты же понимаешь, что не имеешь права провалить задание и обязан сделать все, чтобы заставить объект сотрудничать.

Ну, вот, так и знал.

Когда личное дело успело превратиться в задание?

Сразу было понятно, что даром мне такую информацию никто не предоставит, что-то попросив взамен. Я не против, но ведь теперь начнут давить, поторапливать. Вынь да подай, а ведь я уверен, прабабка просто так не согласится на сотрудничество, скорее решит со злости перебить половину департамента. Ох, чую, нелегко мне придется.

Старое деревенское кладбище: заброшенное, угрюмое, с железными обшарпанными памятниками и облупившимися оградами — находилось в четырех часах езды от города и располагалось на высоком холме, запорошенном снегом.

Мой старенький форд никак не хотел заезжать наверх, скатываясь обратно по заснеженной наледи.

Чертыхнувшись, вылез наружу. Погода к середине дня знатно испортилась. Мокрый снег с каждой минутой становился все сильней, мороз усилился. Все говорило о том, что зима начала брать свое.

В голове промелькнула мысль.

— Может, ну его! Развернуться и поехать обратно?

Нет уж. Не бывать этому. Раз решил, значит нужно идти до конца. Подумаешь непогода, не сахарный — не растаю.

Порадовался, что так удачно одел сегодня парку и джинсы. Натянул пониже капюшон и склонив голову, пошел на подъем.

— Да чтоб тебя, Ирина Петровна! Не могла залечь где-нибудь поближе? — рявкнул я, в очередной раз поскользнувшись и завалившись в снег.

Главное вновь не скатился вниз, успев зацепиться за торчащий из мерзлой земли корень.

Решил, что это в последний раз, когда я пытаюсь забраться на холм.

Если не получится, пошлю все куда подальше и вернусь сюда уже после посещения Изморози.

Хотел вызвать огненный смерч, но заметил наверху темную скрюченную фигуру.

У самого спуска стояла древняя старуха и с интересом наблюдала за моими потугами.

Издалека было непонятно кем она являлась, мой нюх не смог определить в ней нелюдя, так как сильный ветер относил запах, идущий с холма в противоположную сторону.

Маячить своими способностями перед обычным человеком не хотелось, да и чревато последствиями. Вдруг бабку кондратий схватит от увиденного, мороки не оберешься, поэтому я с упорством носорога продолжал продвигаться вперед.

Поднял голову, вглядываясь в морщинистое лицо. Снег стал немного реже, да и я почти достиг конца пути, поэтому сумел хорошо рассмотреть старуху.

Одно удивительно, как эта похожая на ворону карга забралась наверх?

Нет, точно ведьма. Смотри-ка, усмехается.

— Чей-то нынче молодёжь какая хилая пошла, — донесся сквозь ветер скрипучий старческий голос, — Помниться раньше знатные молодцы были, не то, что нынешняя молодежь.

— Ты еще богатырей вспомни, — хмыкнул в ответ, не здороваясь и не собираясь услужливо кланяться.

— А я и вспомню, — ехидно протянула бабка, поправляя теплый платок и запахивая плотнее черную соболиную шубу.

М-да, в такой только по кладбищам и шастать.

— Уфф-ф, — выдохнул я, оказавшись на ровной поверхности.

— Спортом заниматься надо внучек, тогда легче станет по косогорам ходить.

— Ты говори, да не заговаривайся. Какой я тебе внучек? У меня отродясь такой бабули не было и не надо.

— А чего так, не нравлюсь? — прищурилась старуха.

Нехорошо так прищурилась, недобро.

— Да нет, почему же. Просто не люблю, когда посторонние люди ко мне в родственники набиваются.

— Ох, ты какой гонористый.

И правда, что это я. Нельзя так, тем более с незнакомым человеком, от которого можно ожидать все что угодно. Похоже ветер последние мозги выдул.

— Вы извините, просто устал подниматься наверх. Полчаса потратил, весь в снегу изгваздался, а вы тут спокойно стоите, насмехаетесь.

— Ты тоже не обижайся на старуху, парень. Должны же и у меня быть развлечения в этой жизни. Теперь ведь акромясь телевизора никакой забавы, а там ничего настоящего, все постановочное, не то, что в жизни. Поэтому порадовал ты меня, давно такого удовольствия не испытывала, наблюдая за слабым человечком. Ты уж не обессудь и не гневись на бабку.