«Зачем они бьют собак? — думал Балагур. — Чем они кинули в меня? Помру я здесь... Замерзну я...»

Старик пытался позвать собак. Но голос плохо повиновался, и он скоро осознал безысходность своего положения, устало закрыл глаза.

...Чьи-то сильные руки оторвали от земли его голову, влили в рот глоток обжигающей жидкости. Сквозь смерзшиеся ресницы он увидел маленькую красную звездочку на шапке солдата. Он видел перед собой сына!

— Ты, Кырынас? — вымолвил он.

Человек с красной звездочкой обрадовался, что дед заговорил, но ответил по-якутски и вовсе неожиданное:

— Кычкин я, дедушка! Иннокентий Кычкин...

Сене Ыгытову не терпелось сообщить новость о прибытии пограничников Балагуровой внучке. Ведь она зачинщица всей этой тревоги. Вот удивится-то, когда узнает, чьи следы обнаружила на побережье!

Метель слепила, колола лицо острыми иголками. Он пригибался, закрывал глаза рукавицей, но продолжал бежать.

Настя сидела на табуретке, чинила старые дедовы кянчи. Девушка очень старательно ухаживала за стариком, следила, чтобы всегда у него было белье на смену, накупила ему теплых цветных шарфов, носила из аптеки новые лекарства. Дед, бывало, даже ворчал: «Как за малым ходишь... А крепок я, еще с молодыми потягаюсь». «Перестань, перестань, — обрывала она, — лучше одевай-ка на собрание тот костюм, который я из райцентра привезла. Раньше ты обо мне заботился, а теперь я о тебе. Не люблю, дедушка, как ты споришь. Вот действительно что малыш-капризуля!»

Настя думала: скоро стихнет вьюга и поедет она искать деда, обязательно захватит эти кянчи и байковые портянки — первым делом старика переобуть, а то вовсю расхворается.

Кто-то дернул дверь и первой мыслью, заставившей Настю вскочить на ноги, была: «Вернулся дедушка! А у меня чай не подогрет...»

Увидя молодого Ыгытова, удивилась: «По такой погоде он по гостям ходит?»

Сеня широко улыбался.

— Привет, Анастасия! Ты молодец, я тебе скажу! Здорово, а?!

— О чем ты? Что-то не пойму...

Парень подскочил к ней, схватил за руку и потряс торжественно, будто с премией поздравлял.

— Чего ты? — спрашивает она недоуменно.

— Перед нами молодая героиня Анастасия Балагурова! — не унимался директорский каюр. — Ее грудь украсит орден! Или, по крайней мере, медаль.

Настя вырвала у него свою руку:

— Ты, парень, лишнего выпил, что ли?

— Погоди, погоди, сейчас все изложу, как на бумажке. Говори, ты первая видела на берегу следы?

— Какие следы? У Камня-Сердца? Ну...

— Ты слыхала самолет в тумане? Ты! Так вот, — Сеня понизил голос до свистящего шепота, — знай же, это иностранный самолет был. Поняла? Иностранный! И шпионы с него прыгали на парашютах! Эх, — он с размаху наградил себя звонкой оплеухой, — дурак я, почему сразу не догадался? А ты молодчина, Анастасия. Проявила бдительность. Пограничники к нам прибыли — они будут ловить твоих шпионов, — заключил он.

Насте стало жарко от внезапно нахлынувшего волнения. А тут еще этот парень все хватает и жмет ей руку — вот-вот обниматься начнет, такой восторженный и сияющий.

— Постой!.. — вздрогнула она. — А дед?

— Что дед? — спрашивает каюр. — И ему, наверно, объявят благодарность или тоже дадут медаль. Это уже посмотрит правительство.

— А дедушка мой? — повторяет Настя. Она готова разреветься и уже вовсе не походит на героиню.

— Ты почему это? — морщится парень как от незрелой морошки. — От радости нюни распустила? Не годится!

— Так ведь дедушка там, на Камне-Сердце. Ему что будет? Если они его убьют?..

Теперь Сеня начал что-то соображать. Он опустился на лавку и отвел в сторону растерянный взгляд.

— Семен... — говорит Настя нетвердым голосом, но уже без слез. — У тебя собаки дома?

Каюр кивнул.

— Ты смелый парень, — продолжила Настя. — Все говорят, что ты смелый парень...

Сеня потупился от этого комплимента и не догадывается, куда клонит Балагурова внучка.

— Ты поедешь со мной выручать дедушку? Если он... если его...

— Сейчас прямо? — вскакивает каюр. — Что ты, что! Директор не разрешит мне.

Девушка отворачивается, всхлипывает. Ыгытов замирает — он не выносит ничьих слез. И выпаливает отчаянно:

— Собирайся! Я быстро!... — Голос его обрывает стук захлопнувшейся двери.

Серый скулил, недовольно крутил хвостом, как бы говоря: «Мои обязанности, конечно, собачьи — выполнять волю хозяйскую... Но у меня имеется свое мнение насчет предстоящей поездки». Насте некогда считаться даже со своим умным лохматым другом, она приказывает: вперед! И Серый повел упряжных в нелегкий путь.

Ыгытов ехал вторым, полностью доверился Насте, а точнее — тому же Серому. Он сидел с заряженным ружьем в руках и рисовал в своем воображении близкую встречу со шпионами.

Шпионы допрашивают старика Балагура. А старик упрям, молчит, не отвечает на их вопросы. Тогда шпионы, рассвирепев, ведут его на расстрел. И как раз поспевают они с Настей. Одного шпиона он укладывает тут же, другого берет в плен живьем. А уже затем на сцене появляются пограничники...

Пурга секла ездоков, как мокрыми прутьями тальника. Настя закрылась воротником дохи. Иногда ее пугало сердитое рычание вожака Сениной упряжки — тот был привязан к ее нарте и при поворотах натыкался на нее мордой.

Шли собаки медленно, толкаясь, заплетаясь лапами. Но важно было, что все-таки шли...

Потом Настя почувствовала: она падает, летит как в бездну. Подняла голову и тут же инстинктивно втянула ее в плечи — нарта накренилась, и она покатилась кубарем по крутому откосу...

Снежные вихри, танцуя, смыкали свой круг, внутри которого лежала ошарашенная падением девушка. Вот она привстала на колени, пытаясь определить, где находится. Вьюга завывала наверху, высоко над головой. И ничего вокруг, кроме этого воя да снежной сумятицы. Настя понимала, что молчать нельзя — собаки удаляются, и даже если Сеня спохватится, не отыщет ее в этом бело-сером месиве. Кричала долго, до полного изнеможения. Сердце ее гулко билось, шуршали снежные плети, били со всех сторон...

Не иначе, упала она в глубокий яр ключа Буор-хая, что от поселка километров за сорок. Яр теперь наполовину забит снегом. Надо выкопать яму поглубже и улечься в нее, пока не замерзла.

И вдруг — не поверила себе — лает Серый! Да, да, это он, он где-то недалеко, он ведет упряжку сюда!

— Сеня! Ыгытов! — закричала она снова. — Серый! Сере-е-нький!..

Показалось...

Время текло. На помощь надежды уже не было. Настя горько заплакала. Много раз «снежная бабушка» путала ее в своих сетях, а Настя не пугалась — всегда ее скитания по тундре делили верные лохматые помощники. Они и согревали своим теплом, и придавали уверенности. А тут... Все пропало. Сеня деда не найдет и сам заплутает. Хорошо, ежели не упадет где-нибудь, как она, и не потеряет упряжек.

Опять мерещится собачий лай... Затуманенными, увлажненными глазами девушка видит: суется к ней волчья морда. Уши прижаты, раскрыта пасть. Настя даже не успела испугаться — это произошло стремительно — рядом с ней юлил, виновато поскуливая, Серый. Упряжные заливались... Обе упряжки здесь! А вон и Сеня Ыгытов. Молча подошел. От стыда и обиды Настя склонила голову, не смотрела на Сеню.

Молодой каюр замечает ее состояние и, ничего не говоря, помогает отряхнуть одежду от снега и ведет к нарте.

— Ничего, — произносит он, — с кем не бывает. Спуск-то какой был! Ух ты! Я еле-еле усидел. А твой Серый, когда заметил, что тебя нет, как вкопанный остановился. А уже пару верст отмахали, наверно. Вижу, такое дело. Говорю ему: «Ищи хозяйку».

Участие юноши еще больше растравило Настин стыд и досаду на себя. Она не может сдержать слез.