Но «снежная бабушка» ни с кем не согласовывала своих поступков. Она дико металась по тундре день и ночь, и если бы «племянники» посмели открыто выразить свое неудовольствие ее поведением — им бы не поздоровилось!

Еще до начала пурги, перед тем как отправить опергруппу Кычкина, Привалов доложил обстановку генералу Евсееву. Изложил вначале сведения, полученные от булустахцев, затем сообщил о перехваченной радиограмме. Генерал выслушал доклад очень внимательно, не перебивая. Спросил, что намечено предпринять для выяснения ситуации. И оценил действия Привалова одним словом:

— Добре.

Потом, заключая беседу, сказал:

— Как получите весточку от Кычкина, сообщите немедленно.

Не прошло и часа — с аэродрома позвонили, что самолет с опергруппой вынужденно возвращается, Булустах закрыт из-за сильной пурги. Раздосадованный Привалов потребовал данные службы погоды на ближайшие сутки, но знакомство с ними только усилило его беспокойство: пурга приближалась широким фронтом, захватывала значительный участок побережья, и притом, по мнению метеорологов, — минимум как на двое суток.

Такое осложнение условий поиска парашютистов значило только, что осуществлять этот поиск будет неимоверно трудно, почти невозможно. Какими путями, какими способами придется их вести, — об этом не мог сказать сразу даже Привалов.

Вновь связавшись с генералом, он, не скрывая собственного волнения, вызванного внезапной «перетасовкой всех карт», признался, что в данный момент поставлен просто в тупик. Конечно, и двое неизвестных, находящихся в голой, безжизненной тундре, в самой круговерти разбушевавшейся стихии, вряд ли посмеют двинуться теперь куда-нибудь. Но все это, однако, нисколько не утешительно.

— Верно! — подытожил генерал услышанное. — Ищите оптимальный вариант. Со своей стороны обещаю всемерную поддержку. Помогут «соседи» и местные жители. Но вы обязаны быть хозяевами положения. Вам принимать «гостей».

Оптимальный вариант... Где его искать?

Привалов прикинул по карте расстояние, которое предстояло преодолеть вездеходам: не меньше пятисот километров — по наикратчайшей прямой. Сколько времени потребуется, чтобы пройти по компасу к «Каменному Сердцу»?

Даже если нарушители не успели улизнуть и отсиживаются сейчас в каком-нибудь укрытии, их вряд ли удастся обнаружить в такую пору. Тем не менее, это, по-видимому, единственное, что можно предпринять.

Выйдут две машины. Хороший запас горючего, палатки, продукты, медикаменты — все следует предусмотреть. Путь очень сложный, и всех вероятностей никто не угадает. Назначить лучших водителей...

Да, это, безусловно, единственно приемлемый сейчас первый шаг навстречу нежелательным гостям.

Привалов встал, прошелся по кабинету, отдернул оконную штору. Пурга дергалась, извивалась, дышала, как живая. Один взгляд на нее навязывал мысль о безграничности и суровости пространств севера.

До перевода сюда, на заполярный пост, Привалов больше десяти лет служил в Закавказье. Разительна была перемена условий охраны государственных границ. Пришлось менять годами сложившийся напряженный, но привычный ритм работы. Иными стали и масштабы, и методика ее.

В Москве, напутствуя перед отъездом к новому месту службы, ему сказали, что укрепление северных рубежей — настоятельная необходимость, вызванная временем, когда любые расстояния и природные условия становятся понятиями все более относительными. Он и сам это прекрасно понимал и потому воспринял свой перевод как должное.

Привалов хорошо изучил повадки и ухищрения шпионов, пытавшихся скрытно преодолеть южную границу. Не однажды он встречался с ними лицом к лицу, не однажды применял при этом свои навыки самбиста и личное огнестрельное оружие. Выслушивал, случалось, и медовый шепоток о «сказочном вознаграждении», ожидающем его, если он... Даже воспоминания о таких «шептунах» всегда вызывали в нем чувство омерзения, и недовольный тем, что ещё не зачеркнулись они в памяти, он встряхивал головой и мыл руки, словно бы только что держал грязный бешмет лазутчика и сапоги с отпоротой подошвой. Нарушителей объединяла одна особенность: почти все они работали под «бедных колхозников», случайно попавших в расположение погранпоста. «Корову потерял», — гнул один. «Хворосту хотел собрать», — твердил второй.

А в тундре все складывается иначе. Тут первостепенную роль играет техника. Вместо горячего коня — неуклюжий вездеход. Вместо частых, волнующих тревог — руководство в основном по эфиру и проводу. Работа здесь показалась ему скучноватой, чересчур «кабинетной». Но через некоторое время, вполне освоившись со своими новыми обязанностями, Привалов смог по-настоящему оценить всю сложность и ответственность порученного ему дела.

Вызвав дежурного по штабу, Привалов отдал распоряжение о скорейшей подготовке экспедиции в район «Каменного Сердца». Записав необходимые указания, дежурный вышел, но тут же вернулся.

— Товарищ подполковник, к вам — лейтенант Кычкин и капитан Сироткин. По срочному делу, говорят.

— Пусть входят, — привстал подполковник, заметно заинтересованный внезапным появлением офицеров. Сам он их не вызывал. По-видимому, два друга (всем было хорошо известно, что капитан и лейтенант закадычные друзья, даже в отпуск ездят не иначе, как сообща, двумя семьями) что-то надумали, пока «воевали» с метеорологами.

Два тягача, при помощи тросов взяв АН-2 «на распор», доставили его в бухточку Бычий Рог. Будь эта бухта просторней, получился бы превосходный зимний аэродром, защищенный горной грядой от ветров. Даже сегодня здесь относительно спокойно. Только снежная пыльца, потревоженная на гребнях гор, мельтешит, затрудняет видимость.

Пройдя извилистой ложбиной перевал, «поезд» остановился у ледяной корки залива. Замерли моторы, и ненадолго восстановилась тишина. Но тут же нарушили ее голоса и возня людей в военной форме, которые торопливо выскакивали из кабин и начинали хлопотать: освобождали АН от тросов, стягивали с него чехлы, кто-то в стороне разводил костер, кто-то резко отдавал команду, руководя работой.

Двое встали поодаль от суеты. Оба высокие, подтянутые.

Один в шапке, другой в летчицком шлеме. Привалов и Сироткин в последний раз взвешивали все «за» и «против» предстоящей попытки вырваться из объятий метели.

Командир погранпоста, принимая решение об этой попытке, тем самым брал на себя огромную ответственность — и не только за судьбы людей, коим, безусловно, придется действовать с известной степенью риска, но и, возможно, за исход всей операции, кстати, получившей название «Племянники». В самый недавний разговор генерал сообщил Привалову, что удалось частично расшифровать текст радиограммы, переданной неизвестной радиостанцией из района совхоза «Арктика». Подписана она была «племянниками».

В двух словах идея Кычкина и Сироткина, с которой они явились к подполковнику, была следующей: со льда Бычьего Рога подняться в воздух на «Антоне» и сбросить два маленьких десанта — по три парашютиста в расположении центральной усадьбы совхоза «Арктика» и в район острова Каменное Сердце.

Где-то через сутки, по заверениям метеорологов, буран стихнет, и потому надо предупредить действия неизвестных, встретиться с ними прежде, чем двинутся они по тундре или решатся на какие-нибудь опрометчивые шаги. Волновала судьба старика-охотника, ведь он, может быть, разделяет сейчас компанию пришельцев.

Как последней проверкой перед выходом из плена пурги намечен пробный взлет Сироткина. Он сам вызвался на это, чтобы доказать реальность своего смелого плана. Вся длина бухточки — каких-то пятьсот метров. Специалисты, посоветовавшись, заявили: «Теоретически оно возможно — взлететь на «Антоне» из Бычьего Рога. Тем более, что пилотирует Сироткин. В некотором роде виртуоз!..»