Однако его вдруг угораздило влюбиться в студентку университета, которая приехала на практику. Верблюд описывал ее так: «Сочная и свежая! Ее нельзя было не заметить!» Увы, вскоре о его интрижке узнала Сяо Линь. И это стало для нее настоящим ударом! Она не могла понять, как муж-инвалид, заполучив один «цветок», почти сразу начал зариться на другой?! Когда все раскрылось, Верблюд встал перед женой на колени и попросил: «Давай разведемся». Но Сяо Линь была неумолима. Она хотела отомстить. Супруги оставались вместе, но при этом собирали друг на друга компромат. Внешне Сяо Линь казалась спокойной, но на самом деле хладнокровно ждала своего шанса. И вот он подвернулся! Сяо Линь выложила козырь!

Дело было так. У Верблюда появилась возможность поехать за границу. Жена узнала, что он собирается в Европу и хочет взять с собой ту самую студентку в качестве переводчика. Сяо Линь тут же принялась действовать! Приятеля моего остановили в аэропорту, когда он уже садился в самолет. Остановили люди из Дисциплинарного комитета и муниципальной администрации. Его привели в суд Дисциплинарной комиссии, публично объявили об увольнении, а потом приказали объяснить свое аморальное поведение. Раньше все было не так, как сейчас, и обвинения в «аморальном поведении» считались делом очень серьезным. Верблюда сначала уволили, а потом он оказался меж двух женщин, которые никак не могли его поделить. Оставаться в Ланьчжоу было невыносимо, поэтому Верблюд разработал «план» переезда в Пекин.

Люди могут работать вместе, только если они доверяют друг другу, если честно рассказывают партнеру о том, что ему важно знать. В тот вечер мы просто говорили по душам. От алкоголя Верблюд совсем раскис и заплакал. Он поднял на меня свои слезящиеся глаза:

– Брат, мне назад пути нет.

Когда мы выпили еще, Верблюд выдал очередную порцию откровений:

– Брат, я больше не могу и не хочу от тебя ничего скрывать. Лао Вань никакой мне не брат. Он вообще мне не родственник, я его сам едва знаю. В прошлом году я написал свой комментарий к «Дао дэ цзин»98, набрался смелости и приехал в Пекин, чтобы договориться о публикации. Но меня отфутболили. Лао Ваня я встретил у ворот издательства. Он похвастался, что издаст любую книгу, даже классику, – сто экземпляров в твердом переплете. И пригласил меня на ужин. В ресторане называл меня «брат», и я повелся на это, поверил ему. Так мы познакомились. Признаюсь, у меня была частная сделка с ним. Он обещал платить мне откат, если я найду еще людей, приведу знакомых. Буду посредником за 10 000. Я тогда не ответил ему «да», но и не отказался! Этого я вам не рассказывал, наверное, был не прав. Мне жаль, что так получилось. Я виноват перед Чжу и Ляо. Но тебе все говорю начистоту. Я полностью тебе открылся, можешь быть уверен. Ты простишь меня? Давай выпьем! Если мы работаем вместе – каждую копейку будем делить поровну! Мы вместе сможем добиться многого!

Я был потрясен! Неужели Верблюд собирался на нас заработать? Получать откат за счет друзей? Но очевидно, что он раскаялся, раз рассказал мне об этом. Откровенность за откровенность. Я тоже рассказал ему о свой родной деревне, о детстве, о том, как был сиротой, как ходил в школу, как получил работу… Верблюд посмотрел на меня слезящимися глазами, похлопал по плечу и опять зарыдал.

– Брат, ты мне теперь как родной! Как же ты страдал! Отныне ты не один! У тебя есть я. Я твой настоящий друг!

Затем Верблюд спросил:

– Как зовут твою девушку? Мэй Цунь?

– Да. Мэй Цунь, – ответил я.

– А она красивая?

– Очень красивая и нежная.

– Что ты сказал, хочешь ей подарить? Розы? – уточнил он.

– Да. Абиссинские розы. Самые лучшие розы в мире.

– А что это такое? Где их взять?

Я рассмеялся:

– Не знаю. Я о них читал в книге. Какие-то импортные, наверное…

Верблюд похлопал меня по плечу:

– Знаешь что, брат? Я их для тебя найду. Вот клянусь! Как только у меня будут деньги, твой брат найдет тебе эти, как их… ах да, абиссинские розы! Расшибусь, хоть на край света за ними пойду, но у тебя будут эти розы. Из самой Абиссинии99 их сюда привезу!..

Когда мы учились в аспирантуре, Верблюд говорил на мандаринском диалекте лучше меня. Он очень хорошо его освоил. Но сейчас, когда был пьян, перешел на наречие своих родных мест – Ланьчжоу. В речи приятеля диалекты время от времени смешивались, что придавало нашей беседе особый колорит. Мне это нравилось. Речь приятеля меня покорила.

Однако до сих пор помню смутное чувство, которое испытывал в тот момент. Будто за парой его пьяных глаз следила еще одна пара – трезвая и очень бдительная. И разоткровенничался Верблюд не просто так, а потому что хотел очаровать меня своей открытостью, разговорить… Хотя, может быть, я заблуждался.

На следующий день я проснулся от жуткой головной боли, слишком много выпил накануне. Что делать дальше, не знал, и это меня беспокоило. Я пошел к Верблюду, но его в комнате не оказалось.

Тогда я отправился к себе и весь день провалялся в кровати. Чувства были противоречивые. Я образованный человек, проучившийся в общей сложности 18 лет, преподаватель университета. Как получилось так, что я живу как крыса в мокром подвале в Пекине? Это ужасно грустно.

Верблюд вернулся поздно. Он был взволнован. Ходил по комнате туда-сюда, тряся пустым рукавом.

– Мы с тобой совершили ошибку, – сказал он. – Все сделали неправильно.

Я недоуменно уставился на него. А приятель ткнул в меня пальцем и закричал:

– Угадай, где я был? Ходил на лекцию в Университет Цинхуа. Профессор На Ва родом с юга. Сейчас приехал из-за границы. Он рассказывал о теории инвестиций по книге профессора Уильяма Шарпа из Стэнфордского университета, что в Соединенных Штатах. И я прозрел, брат! Наше инвестиционное направление категорически неверно. Мы должны поехать на юг. На юг!

«Ну да, – подумал я, – конечно. Гениальное решение, Верблюд! У тебя просто талант находить выход из любой ситуации». Но вслух спросил о другом:

– Что ж ты меня не позвал на лекцию?

Верблюд не ответил. Он был одержим своей фантазией и продолжал бормотать:

– Неправильно. Все мы делаем неправильно. Так нельзя начинать. Нам надо ехать на юг. Юг – земля огня и наш источник богатства100…

Мысли приятеля путались, он перескакивал с одной идеи на другую, приплел сюда даже «Книгу Перемен». Я же тупо смотрел на него и вдруг громко осведомился:

– Сейчас?

Верблюд на мгновение замер и вернулся к реальности. Покачал головой:

– Нет. Сейчас мы не можем ехать. У нас совсем ничего нет. Ни гроша. Как мы поедем?

Вот о чем и речь! Без гроша в кармане, сидя в катакомбах, самое время говорить об инвестициях! Шутит он, что ли?!

А Верблюд неожиданно заявил:

– Сейчас я пойду и куплю нож. Это будет мое оружие. Я достану деньги! Лао Вань скользкий тип, мы должны защитить себя. Я добьюсь от него денег. Буду идти до конца!

Мне стало немного страшно. Я вдруг понял, что мой друг решил поиграть в плохого парня…

– Он же отправил нас с нашей работой? Думаешь, она ему еще нужна? – робко поинтересовался я.

– Брат, не бойся, – заверил Верблюд, – надо отстаивать свои права! Изменим то, что нужно, переделаем. Давай продержимся еще месяц. А там, если он опять не заплатит, будет уже совсем другой разговор.

Верблюд остановился. Но тут же заговорил снова:

– Как ошпаренные мы больше строчить не будем. Днем начнем посещать лекции по экономике в Пекинском университете и университете Цинхуа. А работать будем по ночам.

И мы снова взялись за работу, наши будни стали уже не так тяжелы, как раньше. Хотя жили мы еще в подвале, однако хорошо все распланировали. Днем бегали на лекции, слушали об акциях и ценных бумагах. Вечером приходили домой и продолжали писать опусы «Алиса» и «Американка». Доделали и те тексты, что написали Ляо Исянь и Чжу Кэхуэй, – вдвоем с Верблюдом мы довели до ума все 4 рукописи: правки удалось внести довольно быстро, тексты отдали Лао Ваню и сели ждать новостей.