Но как только мы сели, босс внезапно изменился в лице, страшно побледнел и вскочил с кушетки. Сделал несколько шагов по комнате, а потом неожиданно повернулся, с силой грохнул чашку об пол и, стиснув зубы, заорал:

– Ублюдки! Что за куча дворняг! Как я был слеп. Что я наделал?! Говорили мне, нельзя с вами связываться, но я по доброте нанял вас, тебя, – он ткнул пальцем в Верблюда, – и твоих поганцев!

В этот момент из-за двери внезапно выскочили трое крепких парней. Они встали в ряд и их главный спросил:

– Брат Вань, есть проблемы?

– Нет, – ответил Лао Вань и махнул рукой. – Уйдите.

Нам стало страшно не по себе. Мы сидели, как на иголках. И лишь Верблюд встал и спокойно спросил:

– Лао Вань, скажи прямо, что случилось?

Торговец взял со стола стопку бумаг – это были наши рукописи, – брезгливо на нее посмотрел, а потом намеренно громко бросил на пол и плюнул.

– Эксперт сказал, что это нельзя печатать! Ни слова из того, что вы тут натворили! Это годится только для того, чтобы подтирать задницу. Я пригласил тебя в Пекин как родного. Устроил тебя! Ты ел и пил за мой счет и вот как мне за это платишь?

Мы были в шоке. Мы не сопротивлялись и позволили Лао Ваню костерить нас, как нашкодивших щенков, а сами стояли перед ним, поджав хвосты.

Первым заговорил Ляо:

– Лао Вань, не сердись на нас. Мы старались. Нам сейчас тоже больно. Ведь мы работали день и ночь без отдыха.

– Давайте решим, что мы можем сделать. Как исправить ситуацию, – предложил Чжу.

Но Лао Вань продолжал обзывать нас «дворнягами» и бросать в наш адрес прочие ругательства.

– Амебы! Кучка гребаных ублюдков! И вы еще называли себя «мастерами пера». Да уж! Только перья у вас гнилые! С такими перьями лишь грязь месить! Вот, сами посмотрите! Забирайте свою писанину. Что это за хрень вы тут напороли? Это блевотина какая-то!

В наших головах царил хаос. Мы не знали, что делать. И, как обычно, обернулись на Верблюда. А он сказал:

– Лао Вань, я тебя не узнаю. Так с людьми не разговаривают. Спокойно объясни, что ты от нас хочешь?

– Да ну тебя! – отмахнулся торговец.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Работа слишком сырая. Заберите и исправьте.

– Что именно мы должны исправить?

Лао Вань пихнул ногой стопку бумаги и процедил:

– Комментарии экспертов приложены к рукописи. И еще, задаток я вам уже заплатил, больше ни копейки не дам. Хотите – делайте. Не хотите – убирайтесь!

Воцарилась гробовая тишина. Мы были в отчаянии, желание у каждого из нас было одно – умереть.

Увидев застывшие лица, Лао Вань смягчился и снова обратился к нам уважительно:

– Ученые мужи, не думайте, что я груб. Просто у меня из-за вас неприятности. Я вынужден так поступать. Все, что обещаю, я выполняю. Никогда не отказываюсь от своих слов. Но больше, чем 10 000 юаней, не дам!

Сказав это, он взглянул на Верблюда.

Тот что-то буркнул, а затем будто выплюнул:

– Пошли!

И мы ушли, как побежденные безоружные солдаты. Покинули клуб «Синлинь», как побитые голодные собаки. Поплелись один за другим, держа в руках каждый свой текст.

Возмущению нашему не было предела. Мы знали, что нас обманули. Мы попались на уловки «уличного торгаша». Этот пекинский бандит фактически устроил с нами разборки в традициях местных хулиганов. Они называют это «пригласить поболтать за чашечкой чая». Мы недооценили его. От гнева мы до крови искусали себе губы, сердца наши готовы были выскочить из груди, мы проклинали Лао Ваня самыми последними словами! Но в то же время где-то в глубине души нам было стыдно. Возможно, это и значит «потерять лицо»? Что ж, вот она – столица!

Вернувшись в катакомбы, «дворняги» разошлись по своим «конурам» и стали изучать комментарии экспертов.

Эта ночь оказалась для меня самой тяжелой. Я вдруг физически ощутил, насколько моя каморка в подвале маленькая и тесная, а воздух в ней такой грязный и вонючий. Я задыхался от дыма! Не мог оставаться там ни минуты. Толкнул дверь, выскочил из комнаты и, словно спасаясь от судьбы, взбежал по ступенькам, не переводя дух, пока не оказался на улице.

Я шел и шел по ночному Пекину, не зная, куда направляюсь и с какой целью. Просто брел не останавливаясь. Гулял по извилистым переулкам и наблюдал за людьми. Видел, как торговцы едой закрывали свои прилавки, как некий человек у входа в хутун95, напевая песенку, ремонтировал велосипеды; видел носильщиков на самокатах, свободно мчащихся по узким проулкам. У всех у них была своя жизнь. А у меня? Мне некуда было приткнуться, домой я вернуться не мог! Я продолжал двигаться, теряя направление, шагал вслепую, оглядывался, возвращался и снова шел вперед. Так добрался до Чанъаньцзе96, прошел мимо гостиницы «Пекин», через площадь, мимо Дома Всекитайского собрания народных представителей. Как же ярко светились его окна!

Когда явился в катакомбы, уже рассвело. Подходя к зданию, я заметил Верблюда, одиноко стоящего у входа. Ветер трепал его рукав. Он тоже меня увидел и быстро отвернулся. Я понял: он плакал.

Мы медленно спустились в подземный «отель», и как только дошли до наших комнат, Верблюд спросил:

– Ты тоже отчаливаешь? – и, не дождавшись моего ответа, направился дальше по коридору.

Тут наконец я заметил, что двери комнат Ляо и Чжу открыты, но самих парней там нет.

Мы вошли в комнату Ляо и увидели один-единственный скомканный в шар и брошенный на пол клочок бумаги. На стене тушью была нарисована большая черепаха97, на спине ее Ляо вывел два слова: Лао Вань!

Верблюд сказал:

– Ляо Исянь и Чжу Кэхуэй ушли. И даже не попрощались.

Наконец после стольких дней, проведенных вместе, я узнал имя парня из Хубэя. Оказалось, его звали Ляо Исянь. Ляо был очень умен. И когда понял, что нас одурачили, позвал Чжу Кэхуэя, они о чем-то долго шептались наедине, затем спокойно собрали свои вещи и ушли, ничего никому не сказав.

Верблюд вздохнул:

– Прости, брат. Если тоже захочешь свалить, я не буду тебя останавливать.

– А ты?

Он покачал головой:

– Я не уйду. Не могу просто так уйти. Я должен получить деньги и буду добиваться этого до конца!

Вот тут-то Верблюд вызвал у меня чувство восхищения.

– Ну что? Давай, зайди ко мне. Поговорим… – предложил он.

Я послушно последовал в его каморку. А когда вошел, понял: Верблюд ждал меня и подготовился к встрече: на столе выпивка и закуска – пачка арахиса, пачка говяжьего соуса, бутылка эрготоу. Верблюд зубами откупорил ее, налил ликер в две чайные чашки, пододвинул одну чашку мне:

– Для начала согреемся.

Напиток был очень острым, в горле у меня сразу запершило.

– Как крепко! – выдохнул я.

– Да, крепко… Брат, я заглажу свою вину перед тобой. Хотя виноват во всем только негодяй Вань!

– Да он самый заурядный пройдоха!

– Та еще зараза, – поддержал Верблюд. – Давай снова выпьем, чтоб от сердца отлегло.

– Была не была! – махнул рукой я.

Мы уже изрядно приняли, и неожиданно Верблюд со мной разоткровенничался. Рассказал, что уволился с должности замначальника не по собственному желанию, причина была иная.

Как я уже упоминал, несмотря на инвалидность, Верблюд был очень толковым. Когда мы учились, он ухаживал за самой красивой девушкой на факультете китайской филологии. В конце концов ему удалось покорить сердце красотки, и она согласилась выйти за него замуж. Мы называли ее «цветок», а настоящее ее имя было вроде Сяо Линь. Молодая жена поехала за Верблюдом в Ланьчжоу, и они оба устроились в муниципальные органы: Сяо Линь – в администрацию, приятеля моего определили в плановый отдел. Поначалу жизнь их была безоблачно счастливой! В Ланьчжоу Верблюду удалось составить себе репутацию отличного работника. О нем то и дело говорили: «Он прекрасный специалист», «Он очень образован», и его карьера стремительно шла вверх. Всего за три года он дослужился до заместителя отдела, и, можно сказать, будущее ему светило блестящее.