– Брат, давай не будем возвращаться, пока не найдем другой отель и не заселимся в него.

Я посмотрел приятелю в глаза. Взгляд его всегда был прямым, но в тот момент показался мне растерянным.

– Что случилось?

– Даже не знаю, как сказать, – промямлил Верблюд. – Язык не поворачивается…

– Ну раз начал – говори.

Приятель покраснел и с некоторым смущением произнес:

– Позавчера вечером, когда Сяо Линь была на дежурстве, я слышал, как ее рвало в туалете.

– Да тебе-то что до этого! – рассердился я. – Что ты возишься с этой толстушкой? Сдалась она тебе!

Верблюд поспешил объяснить:

– Чувак, да это я ей сдался! Все случилось чуть больше месяца назад. Мы оба были так несчастны. Я сидел в комнате и от тоски запел «Цветок», а она толкнула мою дверь и вошла…

Я был поражен! Даже в замызганных катакомбах, в крошечной комнатушке, разделенной фанерой с такими же 3-метровыми каморками, похожими на тюремные камеры, с такой слышимостью, что и малейший шорох отчетливо различим за соседней перегородкой, Верблюд исхитрился соблазнить женщину! Более того, он инвалид, у него только одна рабочая рука, чем он так привлек Сяо Линь?

– Ну, брат Ло, ты просто прирожденный ловелас! Давай решать, что делать. Надо придумать, как нам «подтереть» за тобой.

Тут Верблюд со всей силы стал бить себя ладонью по лицу.

– Твоего брата Ло надо выпороть. Он горшок с тухлым соусом. Да еще и тебя начал впутывать в свои делишки. Я виноват. Знаю, ты готов мне помочь, но я-то все равно дерьмо!

Что тут можно было сказать?

Наконец друг мой пришел в себя и немного успокоился. А когда мы нашли новый отель и заселились туда, Верблюд решительно отсчитал и отдал мне 50 000 юаней (спектакль с реальной кровью для Лао Ваня был разыгран великолепно!). Затем из своих 50 000 он взял 1000, положил в маленький конверт и сунул его мне в руку, попросив:

– Брат, пойдешь забирать наши вещи – передай это, пожалуйста, Сяо Линь. Хотя сумма небольшая, и неизвестно, беременна она или нет. Однако мы, мужчины, тоже несем ответственность. Прости, что втягиваю тебя во все это!

Я укоризненно покачал головой.

А Верблюд уже сменил тему:

– Мы идем на юг. Эти деньги – наш основной капитал, с которым мы будем покорять мир. Поэтому сейчас придется экономить. И не забывать, что за нами долг. Нам надо отдать брату Ляо и брату Чжу по 10 000. Долги необходимо отдавать! В будущем, как только встанем на ноги, мы вернем парням вдвое больше!

Я кивнул. Верблюд умеет создать торжественную атмосферу при любых обстоятельствах. Это меня в нем всегда восхищало.

На следующий день я украдкой вернулся в катакомбы, забрал вещи, уладил все формальности и долго-долго стоял у входа. Мы прожили в этой дыре более полугода. Это были очень тяжелые дни, которые, казалось, тянулись целую вечность. И вот, когда пришло время уходить, я почувствовал легкую ностальгию.

Тут меня окликнула Сяо Линь.

– Учитель У, вам тут письмо.

Я удивленно посмотрел на девушку:

– Мне? Не может быть!

– На конверте написано «У Чжипэн». Это же вы?

Я был в шоке. Боже, от кого письмо? Никто не знает, что я Пекине. Взяв конверт, я повертел его в руке:

– Обратного адреса нет…

Сяо Линь подтвердила:

– Да, анонимное.

Я задумался. А Сяо Линь, которая все еще стояла рядом, вдруг тихонько спросила:

– А где же учитель Ло?

– Он занят, – поспешно отозвался я. – Кстати, он тебе кое-что передал. Вот… конверт…

Она с тревогой спросила:

– Что это?

– Держи, – я всучил ей передачку от Верблюда.

Девушка взяла конверт и прошептала:

– Он больше не придет?

– Нет, он уехал на юг.

– На юг? – немного смутившись, спросила толстушка.

– Да, на юг, – подтвердил я.

Письмо, которое Сяо Линь передала мне, действительно было анонимным. И вы ни за что не догадаетесь, что было в том письме. Когда я открыл конверт, сам чуть не упал. По коже забегали мурашки, голова пошла кругом. Внутри лежала записка шириной в два пальца, написанная почерком моего дяди. И слова эти я прекрасно помнил из детства. Их было всего три: «Дайте ребенку молока!»

Если я скажу, что из всякого правила есть исключения, вы поверите?

Моя деревня Улян, моя родная деревня, где снежные зимы и с незапамятных времен на болотах растет тростник, когда-то преподнесла в подарок нашей столице Пекину… батат. Но не простой, а «царь-батат».

В 1958 году на День образования КНР104 деревня Улян коммуны Инхэ уезда Инпин преподнесла Пекину клубень батата длиной 3,6 чи и весом 198 цзиней105. Его сразу назвали «царь-батат»! Если б клубень пролежал в земле еще несколько дней, вес его мог бы превысить 200 цзиней. Но ждать дольше не могли, нужно было успеть доставить подарок к 1 октября. Заблаговременно заказали трактор, выкопали из земли заветный корнеплод, поместили его в специальный деревянный контейнер (надеялись, что по дороге он вырастет еще) и погрузили в кузов автомобиля. По всему маршруту до Пекина грузовик сопровождали сотрудники провинциального, местного и окружного уровня с красными флажками, большими гонгами и тарелками. В то время дядя еще не был секретарем партийной ячейки, поэтому он ехал с процессией только до уездного города.

Если вам удастся найти в интернете газеты 50-летней давности (за 1 октября 1958-го), вы увидите, что все они писали об этом «великом чуде», не скупясь на самые лестные комментарии. Вес клубня «увеличили» до 199,9 цзиня.

«Царь-батат» был представлен на торжественной церемонии, а затем его погрузили в специальную стеклянную витрину и установили на всеобщее обозрение на самом видном месте – в седьмом зале Сельскохозяйственной выставки, посвященной Дню образования КНР. После того как наш корнеплод вызвал восхищение миллионов людей и получил одобрение высших чинов, его передали на исследование ученым. Была создана рабочая группа, состоящая из специалистов в области сельского хозяйства (под кодовым названием «5811»), которой поручили провести исследования для изучения и продвижения данного сорта батата на национальном уровне. Если б это удалось, китайскому народу больше никогда не пришлось бы беспокоиться о еде.

После трех месяцев исследований эксперты из рабочей группы «5811» нашли, что содержание сахара в этом батате составляло 27,8%, витаминов – 23,6%, клетчатки – 3,12%. А еще обнаружили микроэлементы: кальций, железо, селен, фосфор и калий. Вывод: эта красная мякоть безусловно являлась превосходным сортом. И ученые отправились на бататное поле на восточном склоне деревни Улян, чтобы провести «разведку на месте» и выявить необходимые условия для выращивания данного великолепного сорта. А секрет нашего поля в том, что раньше на нем был колодец. Его вырыл дедушка Лян Уфана, когда на поле выращивали не батат, а дыни. Колодцу было больше 120 лет, и некоторое время назад он заилился, а тот самый батат вырос непосредственно в бывшем устье скважины. Эксперты пришли к выводу: для повышения урожайности данного сорта батата надо практиковать очень глубокую вспашку земли. В соответствии с сегодняшней терминологией вывод рабочей группы звучал так: массовое воспроизводство невозможно.

Теперь расскажу вам о деревьях. Как я уже упоминал, в Улян нет ни одного прямостоящего дерева. И все из-за ветра. Он на равнинах не то чтоб сильный, но сквозной. В наших краях, если помните, ветер называют «сибирь». Так вот, когда он пересекает горы и после трудного и опасного путешествия врывается на равнину, ему, должно быть, крайне любопытно, отчего у нас такая плоская земля? Да здесь можно разгуляться! Ветру, наверное, тоже надо отдыхать. Может, когда он прилетает к нам, чувствует, что пришло время передохнуть? Это как выстрел из пистолета. Сначала пуля летит быстро, потом под воздействием силы тяжести спускается все ниже и ниже и замедляется. Так и с ветром на равнине. Тяжелая мелкая пыль медленно оседает на деревья. И это не наносит им большого вреда. Ветер редко вырывает их с корнем. Но постоянно дует, причем с одной стороны, – и так круглый год. А если ветер будет ласкать все время лишь одну половину вашего лица, что произойдет?