И в эту минуту Верблюд положил на стол тысячу юаней, сообщив:

– На первое время нам хватит. Я вытряс это из Лао Ваня.

Остаток дня мы слонялись по городу, ахали и охали, сетовали на жизнь, просто болтали. Ведь мы были людьми культурными, поэтому даже когда жизнь заставила нас обнажить зад, мы пытались прикрыться фиговым листочком, чтобы хоть чуть-чуть соблюсти приличия. Мы готовы были писать обо всем, даже порнографические романы, лишь бы был результат. Но Верблюд уверял, что идею с классикой бросать нельзя. Классику все равно надо делать! Когда заработаем достаточно, Вань нам вообще не будет нужен. Мы сами свяжемся с издательством, да, мы обязательно это сделаем! Так мы решили.

А вечером книготорговец позвонил Верблюду. Они о чем-то долго разговаривали. Наконец наш предводитель положил трубку и сказал, что Лао Вань приглашает нас всех на деловую встречу, где мы сможем отведать «сладкой жизни». В то время мы не знали этого термина и подумали, что нас хотят угостить западной едой. Безусловно, все очень обрадовались. Парень из Хубэя предположил:

– Наверное, мы пойдем в ресторан «Москва». Я о нем слышал!

Однако Лао Вань имел в виду нечто иное. Он хотел, чтобы мы, «молодые бедные неотесанные деревенщины» из глухих районов, прониклись духом Запада и отведали «то самое блюдо». Верблюд повез нас не ужинать, а смотреть видео в неком тайном местечке. По дороге приятель шепнул мне вполголоса: «сладкая жизнь» – это порнография.

Когда мы приехали, еще некоторое время блуждали по закоулкам. Позади Императорского дворца73 в парке Бэйхай74 находился большой жилой район с множеством извилистых улочек. Мы то и дело сворачивали: сначала в один переулок, затем – в другой, в третий. Мы страшно нервничали и ощущали себя озлобленными ворами после неудачного «дела». Зимой в Пекине нередки песчаные бури, луна на небе желтая и тусклая. Мы тащились под этой желтой луной, вдыхая воздух с песком, и молчали. Нам нечего было сказать друг другу.

В конце кривого переулка под телеграфным столбом мы увидели Лао Ваня в капюшоне и шинели. На лице его была маска. Заметив нас, он заговорщически свистнул, а затем подошел и поочередно похлопал каждого из нас по плечу, будто хотел подбодрить. Затем Лао Вань провел нас по очень узкой улочке и затолкал в какой-то закуток. Зажегся свет, и я смог рассмотреть помещение. Одна из двух комнат была полностью завалена пиратскими романами о боевых искусствах. В другой, смежной, на тумбе у стены примостился телевизор Panasonic с диагональю 20 дюймов, под ним стоял видеомагнитофон Hitachi, остальное место комнатушки занимали складные стулья.

Лао Вань прошептал:

– Садитесь, сейчас я покажу вам нечто такое, что откроет вам глаза. Но об этом никому нельзя рассказывать. Едва выйдете за дверь, считайте, вас здесь не было. А пока выключим свет и закроем шторы. Начинайте смотреть, я подожду снаружи, вдруг нагрянет милиция. – Закончив фразу, он на цыпочках подошел к выходу и обратился к Верблюду: – Захотите в туалет, ведро – в углу.

Он вышел и запер дверь снаружи.

Лица моих приятелей казались зелеными в свете экрана телевизора. Знаю, мое лицо тоже было зеленым. Мы сидели, уставившись в экран, и напоминали четыре недозревшие папайи. Нам было так страшно, что мы не могли дышать. Какая низость! Мы были как мыши, забравшиеся в чужой амбар. Голые мужские и женские тела на экране лоснились и блестели. Мое сердце колотилось, волосы вставали дыбом, я был в панике. То, что я увидел, меня не удивило, а повергло в ужас! У меня рябило в глазах: сначала крупным планом красные женские туфли на высоких каблуках – цок, цок, цок, – потом черные чулки в сеточку, и затем камера выхватывала резкие движения возбужденных тел под характерное дыхание.

Хотя дверь была заперта, мы постоянно оглядывались на нее. Так вот, оказывается, что такое «сладкая жизнь»! Это ее обещал нам Лао Вань?!

Где-то на середине фильма зазвонил телефон. Он надрывался шипящим звуком, подобным тому, что слышишь, когда жарятся бобы. Мы пришли в ужас, повернули головы и тупо уставились на аппарат, скачущий по стопке книг. Дышать мы не смели! Парень из Хубэя дрожащим голосом завизжал: «Сбрось, сбрось!»

И тут я увидел, как Верблюд закатал рукав, встал, подошел к телефону, взял трубку и сказал: «Алло», затем посмотрел на нас, дважды кашлянул и продолжил:

– О, не волнуйся, я нормально ем… Да, принимаю лекарство. Ранитидин75… Да, да… Ничего… не волнуйся, не волнуйся… – Вдруг, будто опомнившись, он приосанился и деловым тоном произнес: – Я на совещании. До скорой встречи. Береги себя.

После разговора Верблюд, ничего не объяснив, раскатал рукав, вернулся на свое место, сел и продолжил смотреть видео.

Когда напряжение спало, Ляо поинтересовался:

– Это твоя любовница?

Чжу продолжил:

– Она замужем?

Верблюд сначала ничего не ответил, а затем, будто между прочим, кинул:

– Допрашиваете меня?

Я был удивлен, с этой стороны Верблюда я не знал. А он оказался хитер, этот парень! Прирожденный актер, его игра была весьма убедительна! Он действительно сказал в трубку: «Я на совещании»! Но разве мы были на совещании? Думаю, звонила его жена, бывшая мисс факультета. Да уж, Верблюд был тот еще персонаж!

Обстановка разрядилась, мы наконец-то успокоились, оживились, даже начали отпускать комментарии о происходящем на экране. И как только нарушили молчание, напряжение немного спало. Я почувствовал, что мой мозг больше не вскипает.

Вскоре зажегся свет, мы услышали звук отпирающейся двери и вздохнули с облегчением. Три часа подряд мы потребляли «сладкую жизнь», и наши животы раздулись так, что едва могли удерживать мочу.

– Ну? – поинтересовался, маслено улыбаясь, Лао Вань. – Понравилось вам зрелище? Вдохновились?

– Охрененно! – сказал Верблюд.

– Как собаки сношаются, – сказал я.

– Хорошо у них стоит, – сказал Ляо.

– Ну, ненасытные перцы, – сказал Чжу. Никто из нас не понимал, что отвечать. Мысли наши были совсем о другом! Четверо взрослых мужиков, голодные, непристроенные, приходят попробовать «сладкую жизнь». В душе у нас смешались желание, паника, страх, стыд, возбуждение. А в теле нарастала с трудом сдерживаемая потребность помочиться!

На обратном пути к катакомбам мы бродили по старым улочкам ночного Пекина. Для нас, непривыкших, столичный холод казался дико пронзительным. Вот что значит быть «странником на чужбине», это значит быть особенно чувствительным к колючим ветрам и морозам. Мы терли руки, чтобы согреться, и говорили о всякой ерунде.

– Когда разденутся, люди, как рыбы, – хихикнул Верблюд.

– Как звери, – не согласился я. – Люди и есть звери. – И уточнил: – Свиньи. Похотливые свиньи.

– Эй-эй, помягче, япошка76! – осадил меня Чжу. – Будь мягче.

И тут Ляо из Хубэя вдруг выпалил:

– Мы должны подписать контракт. Нам обязательно надо подписать контракт с этим ушлым Лао Ванем.

– Да. Верно. Подпишем. Завтра же все и подпишем, – согласился Верблюд.

Ох уж эти хубэйские парни! Они как девятиглавые птицы77, спустившиеся на землю. Как же они умны!

– 10 000 юаней за все книги? – уточнил Ляо. – Тогда пропишем в договоре каждого из нас. Чтоб подстраховаться.

Верблюд – настоящий лидер. И он нас предупредил:

– Помните, мы – команда!

В то время семьи с общим доходом в десять тысяч юаней в месяц считались состоятельными. Для нас это была огромная сумма! Мы яростно взялись за работу, полностью в нее погрузились. Мы больше не разговаривали, только писали и писали. В наших катакомбах начались тяжелые дни.

По условиям договоренности с торговцем Ванем каждый из нас должен был «обеспечить» 4000 слов ежедневно, а через 60 дней передать заказчику первый вариант своей рукописи. Если работа понравится, мы получим десять тысяч юаней. А дальше будем продолжать в этом же темпе.