Более тридцати подписей учителей, школьников и их родителей стоят под письмом, присланным из села Лобанова Ефремовского района Тульской области от земляков Н. В. Успенского в поддержку скорейшего восстановления надгробия и могилы писателя на Ваганьковском кладбище. В письме рассказывается о том, как в глубине России, в селе Лобаново, возник школьный краеведческий музей, в котором живо чтят память Николая Васильевича, подробно восстанавливают его родословные связи. А между тем Литфонд и соответствующие культурные учреждения продолжают бездействовать, не отдавая должное памяти писателя, не возрождают утраченные связи. Одно учреждение (государственное) кивает на другое (творческое): никто не желает проявить необходимой инициативы. Могила Н. В. Успенского по-прежнему отсутствует (точные координаты ее нахождения знают всего несколько человек), хотя по этому поводу выступила не только «Литературная газета», но и «Советская Россия». Что же с нами происходит, товарищи? Какое равнодушие остудило наши души, изменив их до неузнаваемости, до обесчеловечения? И не только Николай Васильевич Успенский ждет вторичного увековечения своей памяти. Многие годы ждет впечатляющего памятника в Москве или по крайности памятной стелы Степан Разин, опоэтизированный во множестве народных песен и сказаний, в сотнях литературных произведений. Его имя было включено В. И. Лениным в число имен, достойных монументальной пропаганды. Многие годы журналист А. А. Шамаро стучится в разные двери с предложением увековечить память Степана Разина. Известно место его казни, известно место захоронения, а памятника по сей день нет…
Исторические источники, таящиеся под открытым небом в различных некрополях, дарят иной раз ученым важнейшие сведения. Киевский краевед и знаток памятников украинской истории и культуры Людмила Андреевна Проценко, многие годы занимающаяся историей киевских кладбищ, в своем письме, так же как В. П. Купченко, горько сетует по поводу «пропадающих надгробий». Это же пишет Ростислав Романович Лозинский из Тулы: «Около ста белокаменных памятников-саркофагов обнаружено в кучах мусора на тульских кладбищах. Многие из них сильно пострадали, некоторые расколоты пополам, отдельные части утрачены… Обнаруженные памятники зарисованы, сфотографированы; сделаны обмеры, составлены паспорта… Но что с ними станется дальше, неизвестно…» Между тем такого рода памятники-саркофаги, изготовлявшиеся в свое время в Туле, весьма высоко ценились по своим эстетическим качествам. Физиолог растений из Пущино Л. Г. Кузнецова сообщает о недопустимом состоянии, в котором пребывает могила Е. Р. Дашковой — «единственной женщины-президента за всю историю существования российской Академии наук… Похоронена Е. Дашкова в своем любимом имении в селе Троицком Калужской области, в церкви святой Троицы, которую в 1765 году она сама освящала. Именно в это имение спешили курьеры из Петербурга, шли письма от Вольтера и Дидро, здесь были написаны знаменитые „Записки“…» Заметим, что неподалеку от села Троицкого находится современный научный центр Протвино. Та же Кузнецова сообщает, что у них в Пущино (тоже крупнейший научный центр) «скоро рухнет, находится в ветхом состоянии дом, с которым связано имя композитора А. А. Алябьева».
Памятники культуры, исчезающие бесследно, способствуют еще большему искажению исторических далей, и без того объективно обретающих определенную «кривизну» во времени. Разве не звучит в нашем сознании, разве не беспокоит нас постоянно вопрос: «как это было на самом деле?»
Л. А. Проценко в своем письме рассказывает, как был составлен справочник «Киевский некрополь» (пока еще рукописный): «Он имеет колоссальное научное значение, ибо включает в себя лиц не только энциклопедического ранга по дореволюционному периоду. Этот справочник вносит около 100 изменений в даты жизни лиц, включенных в Украинскую Советскую Энциклопедию, несколько сот дополнений в „Малороссийский родословник“ Модзалевского, в различные справочники и профильные энциклопедии…» Помимо того, собранные сведения могут служить разъяснением многих исторических событий. К примеру, 5 января 1984 г. в газете «Вечерний Киев» появилась статья «Тайна Чингульского кургана» о раскопках самого богатого захоронения половецкого хана. Археологи определили, что это могли быть половецкие ханы Боняк или Тугоркан. Кто из них — задаются вопросом археологи. Рукопись «Киевского некрополя» отвечает: «Тугоркан был похоронен его зятем Святополком (Святополк убил его в сражении, окрестил кости и привез в лавру) в 1096 г. близ церкви Преображения в Киево-Печерской лавре». И таким образом, ясно, что археологами раскопана могила хана Боняка.
Еще один пример, связанный со «Словом о полку Игореве». На «Круглом столе» «Литературной газеты» (1984. 11 июля), посвященном бессмертной поэме-песне, было отмечено объяснение актером МХАТа И. М. Кудрявцевым фрагмента о Святополке, «который долгое время считался загадочным»: «По „Слову о полку Игореве“ Святополк похоронен в храме св. Софии в Киеве». Существовала точка зрения, что он похоронен в Десятинной церкви храма Пресвятой Богородицы. Кудрявцев сумел найти в Новгородской летописи указание на то, что Святополк был похоронен действительно — в св. Софии. Точные архивные данные позволили Л. А. Проценко установить, что отмечено в «Киевском некрополе»: Святополк (после крещения Михаил) сын Изяслава Ярославича, внук Ярослава Мудрого, основал Михайловский собор в Киево-Златоверхо-Михайловском монастыре в 1108 году и был, как основатель, там погребен в 1113 году. Летописец Сафонович писал: «…что похвалы сего мужа писаны на камени гробовом красные». Полный текст этой эпитафии внесен в справочник Проценко.
«Что же делать, чтобы десятки и сотни ценнейших каменных документов не исчезли бесследно? — размышляет В. П. Купченко и советует любителям-краеведам: — Зарастающие мхом, присыпанные землей, почерневшие, — хоть отчасти привести их в порядок: протереть тряпкой, пройтись по ним жесткой щеткой. И возникающие из-под черной пелены буквы и цифры будут не только наградой исследователю, но и данью уважения тому, кто покоится под этой плитой. Уже безымянный, он снова обретает имя — и продолжает быть».
Дань Памяти и культура Памяти
«Уважение к минувшему», — коль скоро оно присутствует в нашем сознании, — естественно, принимает формы разнообразные. В полном соответствии с нашими этическими представлениями, с эстетической воспитанностью наших чувств. Память, материализованная в камне, в рисунке на камне, в надписи на камне… Подлинный историк культуры по одному этому сможет распознать ту или иную историческую эпоху с ее пристрастиями, вкусами, оттенками вкусов, точно определить сословную принадлежность и т. д., как Владимир Иванович Даль по выговору и употреблению своеобычных слов с абсолютной точностью определял принадлежность человека к той или иной российской губернии. Одно сердце согреет, к примеру, скромный обелиск, строгие знаки памяти из дерева или из камня. Смирение дерева, смирение камня, утишающие и облагораживающие дух линии обелиска. Признаки длительного культурного развития человека и общества в целом. Другое сердце удовлетворят лишь дорогостоящие мраморные или гранитные глыбы, отполированные, скорбно сверкающие, скульптурные изваяния ушедших. «Цена этих памятников на старых или новых кладбищах, — как заметил один из участников обсуждения в Центральном Доме литераторов, — иной раз не меньше цены основательного жилого дома». Для некоторого сознания образец надгробия — запечатленные в драгоценном камне и железе плач души, взрыв кричащей боли. Некая безмерность. Но все же, все же стыдливость страдания выше любой каменной высоты, даже высочайших в мире пирамид. Излишества иных, если можно так выразиться, личностных мемориалов обращают внимание (а порой и оскорбляют чувство) и на территории некоторых современных некрополей. Роскошные скульптурные портреты, дорогостоящие и безвкусные одновременно, как бы подчеркивающие нетленное значение усопшего руководителя того или иного ведомства или энергичного хозяйственника, на котором будто бы держалась Вселенная. Бесконечные преувеличения. Огромные — одна другой больше — каменные головы. Ряды голов — в нишах и под открытым небом. Каменные руки, как бы вырвавшиеся из-под земли. Нагромождение, дикость, оскорбляющая душу безвкусица. Перед этим «могуществом» роскоши в иных глазах скромные могилы кажутся заброшенными.
