Последний возмутительный факт: снос выявленного памятника в городе Иванове. Выявленного — значит имеющего охранные права. Ни с чем не посчитались, развалили. И снова сошло с рук. Покуда будет продолжаться подобное отношение к нашим святыням, добра ждать не приходится. Мы можем в результате предпринимаемых усилий накормить народ, устроить его быт, но духовная его неустроенность, историческая неустроенность, подрыв нравственных идеалов будут действовать разлагающе и ни к чему хорошему не приведут.

Возвращение к истокам — это сейчас самое главное, остальное пойдет вслед. Да, искусство не может быть только традиционным, стоять на старых позициях и пользоваться старыми формами. Но когда традиция уважается, то и новое искусство будет считаться с нею, оно не позволит себе хулиганства и вероломства. Оно может дурно исполняться, но само по себе не может быть дурно. Ложным тоже не может быть — в том и смысл традиции, что она подготавливалась веками, отстоялась и имеет добротворное, оздоровительное, объединяющее значение.

Немалый вопрос — о бытовой культуре народа. Она невелика. Безразличие, раздражительность, самозванство — этого прежде в таком количестве не было. О невысокой культуре поведения и сознания говорит тот факт, как мы распорядились предоставленной нам свободой и гласностью. Из свободы готовы сделать анархию, из гласности — протаскивание чужих уставов, окрики на патриотическую деятельность. Тысячи неформальных объединений — да это же растаскивание идей, вкусов, нравов, разухабистось в программах и действиях, нежелание считаться с народным опытом. Я вовсе не против неформалов, как раз я и связываю свои надежды с памятно-охранным и экологическим движением. Но тревожит, что подавляющая их часть далека от проблем и нужд народа и страны, занята эгоистическими интересами, паразитированием на демократии.

А проблем много. Не то плохо, что их много, а то, как мы собираемся их решать. Или — по заимствованным программам, или — собственным умом.

— Мы довольно охотно сетуем: это общество сделало нас такими — равнодушными, незаинтересованными.

— Мы перекладывали многое на общество и в конце концов сняли с человека всякую ответственность. Он к этому привык и все свои заблуждения, судьбу, пассивность, а то и никчемность сваливал на общественные условия. Или наоборот: успехи приписывал кому угодно, но только не себе, не личному вкладу, мол, прошла зима, настало лето — спасибо партии за это. В последнее время раз за разом нам говорят: общество состоит из нас, каждый из нас — не часть пассивной массы, а автономная, активная личность: каковы мы, таково и общество, от нашей соединенной позиции зависит общественное мнение, которое начинает играть немалую роль в жизни страны. Кажется, мы начинаем понимать это и входить во вкус. Настораживает только то, что, есть мнение или нет, есть позиция, нет ее, все равно спешим громко заявить о себе. Надо надеяться, что это пройдет и лишняя накипь схлынет.

— Со стороны общества мы конечно же испытываем огромное влияние, общество формирует нас, воспитывает и т. д. От этого никуда не уйти. Но насколько существенно в процессе становления личности самовоспитание?

— Это, пожалуй, главное — самовоспитание. Отсюда и берется самостоятельный взгляд, личность, гражданская позиция. Тем более что общественное воспитание поставлено из рук вон плохо. Словом, на него надейся, да сам не плошай. И добиться успеха можно, лишь зная и умея больше, чем оно дает. В нынешней обстановке, чтобы противостоять антикультуре, нужно представлять, откуда она берется, кто ее хозяева и какие она преследует цели. Чтобы бороться с переворотчиками, следует знать и их скрытые пружины. В газетах этого не прочитаешь, к этому человек приходит сам.

Каждое общество защищает себя с помощью своих ценностных постулатов, это правильно, но человек не должен принимать их слепо. Понимая их значение, их смысл, он будет решительней за них и стоять. Закончу я тем, что нам очень нужна сейчас активная личность. Но личность зрячая, умеющая разобраться в истинных и ложных ориентирах, верно направленная. Вот тогда и получится — жить по совести.

Беседу вела Э. Шугаева

Перечитывая не так давно художественные и публицистические произведения Достоевского и знакомясь одновременно с материалами текущей периодики по злободневным проблемам современной жизни, я обнаружил невольный диалог между прошлым и настоящим. Диалог, вопросы которого становятся все более острыми и заставляют обращать внимание на не столь часто замечаемые парадоксы повседневного существования человека, на не всегда отчетливо представляемые препятствия на пути его нравственного очищения и совершенствования. Но ведь именно от проникновенности и глубины такого внимания зависят в определенной степени подлинное, а не мнимое изменение сознания, действительное, а не словесное улучшение отношений между людьми, настоящая проверка духовной состоятельности ставимых ими целей и задач. И не имеет никакого значения, что отдельные имена упомянутого диалога, возможно, забыты читателями. Важны выраженные в их суждениях ценностные координаты, мощно влияющие на ориентацию мышления и поведения и поучительно отражающиеся в зеркале размышлений великого русского писателя.

Проницательный ум Достоевского был направлен в корни природы человека, тайно питающие плоды его истории, в нервные узлы, а не периферийные окончания общественного развития, социально-бытовых зависимостей, интимно-личностных связей. Это сущностное зрение позволяло ему хорошо видеть, как во многовековом движении истории сильно менялся внешний облик человечества благодаря улучшению материальных условий его существования, что было обусловлено взаимосвязью интеллектуальных свершений и достижений в производстве, науке и технике. Однако в духовно-психологическом ядре человека, где коренятся себялюбие, зависть, тщеславие и т. п., сохранялась относительная устойчивость, предопределяющая постоянство борьбы добра и зла. (Менялись — и очень разнообразно — лишь формы проявления, «одежды» свойств души при неизменном постоянстве их сути, а изменчивость внешней и относительная неподвижность внутренней жизни находились как бы в параллельных плоскостях.)

С точки зрения Достоевского, к подлинным достижениям следует отнести все то, что производит положительный сдвиг в этом ядре и способствует не только интеллектуальному, а прежде всего нравственному совершенствованию человека, что вытравливает из его души весь диапазон эгоистических побуждений, делает его духовно светлее, добрее, что помогает становлению действительно братских отношений между людьми вместо тех, которые он наблюдал в реальной жизни.

Несмотря на прогресс науки и социальных теорий своего времени, писатель видел вокруг картину озлобленности и разделенности людей на взаимоотталкивающиеся единицы, на, так сказать, социальные pro и contra. «Все-то в наш век, — говорит он устами одного из своих героев, — разделилось на единицы, всякий уединяется в свою нору, всякий от другого отделяется и, что имеет, прячет… Повсеместно ныне ум человеческий начинает насмешливо не понимать, что истинное обеспечение лица состоит не в личном уединенном его усилии, а в людской общей целостности».

Достоевский страстно мечтал о такой целостности, когда люди, преодолев корыстолюбивые слабости своей натуры, могли бы искренне и простодушно обняться друг с другом. «Выше этой мысли обняться ничего нет», — отмечал он в записных книжках. Без этой высшей цели Достоевский считал человеческое существование недостойным и бессмысленным, но вместе с тем он прекрасно сознавал ее «фантастичность», неимоверные препятствия на ее пути. «Я всего только хотел бы, — замечал он в „Дневнике писателя“, — чтоб все мы стали немного получше. Желание самое скромное, но, увы, и самое идеальное». А один из героев «Братьев Карамазовых» словно дополняет: «Всем стало бы легче, если бы каждый стал хоть на каплю благолепнее…»