Поверхностные воды — верховодка — распределяются в соответствии с неоднородностью приповерхностных слоев крайне неравномерно. На севере лавры в районе церкви Смоленской Божьей Матери, больничных палат и колокольни мощность песков велика, почва быстро обезвоживается и на стенах нет следов увлажнения и тем более высолов. Южнее, под церковью Сошествия Святого Духа и Троицким собором, водоупорный глинистый горизонт близок к поверхности, в результате стены их увлажнены: особенно северные — до верха, кроме того, их зеленым ковром покрывают водоросли. С подсосом грунтовых вод не только по поверхностным стенам, но и внутри Троицкого собора реставраторы столкнулись в первые годы создания музея.

Вот отрывок из письма в музейный отдел Главнауки, направленного секретарем Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры П. А. Флоренским 25 апреля 1925 года: «Большое потребление воды в Сергиевом Посаде за последние лет двадцать и, в частности, в Лавре (общественные бани и т. п.) при отсутствии канализации повысило уровень грунтовых вод. Уже неоднократно указывалось, что почва на территории Лавры именно в связи с повышением потеряла свою устойчивость и грозит в дальнейшем целостности построек (наклон Лаврской колокольни, трещина Успенского собора); о дренировании этих вод необходимо позаботиться. Вполне возможно, что в связи с повышением уровня вод усилилось всасывание их стенами из пористого камня. К тому же закрытие стен холстом и масляными красками (в 30-е годы при реставрации белокаменные стены соборов были расчищены. — П. Ф.) должно было повести к усиленному выделению влаги из стен внутрь собора, так сказать, — к перекачиванию вод из грунта в собор, тогда как ранее они выходили наружу через поры, ставшие теперь непроницаемыми».

Разрушение Троицкого собора и других построек из-за подсоса грунтовых вод снова усилилось из-за того, что по реконструкции 1966 года весь двор замощен плитами известняка и доломита, тем самым прекращено испарение грунтовой воды через почву, и она направлена в стены собора. Нужно срочно размостить двор, оставив около здания лишь один — полтора метра отмостков, наклоненных от стен. С севера собора необходимо провести водоток или дренаж, отводящий воду по склону на юг или под стены на запад. Кроме того, после реконструкции 1966 года дождевые трубы, сделанные из бетона (под белый камень), разбрызгивают воду по стенам, и в результате этого стены древнейших Троицкого собора (1422), церкви Сошествия Святого Духа (1476), а также Успенского собора (1559―1585) находятся в плачевном состоянии: они размываются, растворяются, рассыпаются. Надгробная плита, вмурованная в Троицкий собор, почти исчезла, а ведь ее надпись было нетрудно прочитать несколько лет назад. Следует сказать, что вероятное переобводнение окружающей территории лавры мало учитывается при реконструкции ее окрестностей. К югу от лавры приподнят уровень реки Кончуры. А вокруг лавры планируется зачем-то восстановить ров, который был засыпан в XVIII веке. Если заполнить ров водой, то вместе с Кончурой они резко усилят оползневые процессы не только в лавре, но и городе вообще. К счастью, это предложение частично приостановлено Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры. Несомненно, геологические охранные зоны должны планироваться значительно шире, чем это делается, — по крайней мере до железной дороги на востоке: гидрогеологически это единый с лаврой район. Таким образом, повышение уровня грунтовых вод при строительстве водохранилищ не может не сказаться на устойчивости не только памятников архитектуры, но и городов вообще.

Напротив, при строительстве зданий, особенно с заглубленным фундаментом, происходит понижение уровня грунтовых вод. В результате будут загнивать сваи, сохраняющиеся в воде, на которых стоят памятники (например, в лавре на дубовых сваях стоит Трапезная церковь). Эта опасность возникает при планируемом строительстве туристского центра, и особенно подземных гаражей в непосредственной близости от лавры — на северо-западе от нее.

Применение естественного строительного камня в строительстве вообще и реставрации особенно требует целого комплекса исследований: инженерно-геологических, физико-геологических, микропетрографических, микропалеонтологических и т. д. Большинство этих исследований проведено в последние десятилетия. Важно научиться учитывать их. С точки зрения реставрации, необходимо решать в первую очередь следующие вопросы. Во-первых, это сравнительное изучение физико-механических свойств камня, с одной стороны, из кладки памятников архитектуры, а с другой — из месторождения, предлагаемого для реставрации. Во-вторых, изучение процессов выветривания и разрушения камня различных типов. В-третьих, определение геологического возраста, состава, структуры камня из построек, а по ним — места добычи для каждой постройки. Конечным документом такой работы будет карта распространения строительного камня из того или иного месторождения в памятниках архитектуры. И наконец, в-четвертых, поиски и изучение месторождений камня, которые разрабатывали в прошлом. Только камень именно из тех же месторождений (или хотя бы из геологически аналогичных) должен применяться для реставрации памятников. Недопустимо, как мы уже говорили, применение в реставрации архитектурных памятников Центральной России неморозостойкого крымского известняка, абсолютно недопустимо применение цемента.

Однако проблемой камня не ограничиваются задачи геолога. Они должны охватывать более широкий круг вопросов — и в первую очередь охрану ландшафта, природы, всей окружающей среды. Только при таком комплексном подходе возможно оптимальное решение вопросов создания и размещения охранных зон, историко-природных заповедников, национальных парков. Возможно сохранение для будущего памятников нашей культуры, истории, нашего прошлого.

«Дорогой Владимир Иванович, Ваши письма невольно перенесли меня в обстановку Вашей работы. Как всегда, Вы читаете такую бездну и по таким разнообразным вопросам, что становится завидно: откуда Вы берете Ваше уменье — времени придавать длительность и день превращать в несколько дней», — писал В. И. Вернадскому друг его юности минералог профессор В. К. Агафонов 20 июля 1909 года.

Еще в студенческие годы Владимир Иванович решил, что всегда будет работать много, «чтобы жизнь была недаром прожита». Это вызвало стремление «беречь кусочки времени». Кончил работу, до обеда (или ужина) остается полчаса. Эти полчаса употребляются или на разборку книг в библиотеке, или на писание писем. Таким образом и получалось, что один день превращался в несколько. И сколько же всего было сделано за долгие 80 лет жизни ученого! Хватило бы, наверно, на несколько жизней. Им создан ряд крупнейших наук — генетическая минералогия, геохимия, космохимия, радиогеология, биогеохимия, учение о биосфере и ее эволюции в ноосферу — в новое ее состояние, «когда разум человека становится геологической силой, меняющей лик нашей планеты».

Вернадский был не только крупнейшим ученым-естествоиспытателем, он был и ученым-мыслителем, включившим в круг своих интересов связь процессов земных с процессами космическими; ученым, работавшим на грани познаваемого, сумевшим увидеть взаимопроникновение живой и косной материи и в то же время непреодолимое между ними различие. А сколько сделано им научных открытий, обобщений, выдвинуто новых идей, во многом еще не до конца понятых и осуществленных. Но и этого мало. Вернадский был крупным организатором науки. В 1911 году по его инициативе Академией наук были организованы первые в стране экспедиции по поискам радиоактивных минералов. Вернадский был одним из тех ученых мира, кто раньше всех понял значение открытия явлений радиоактивности и их связь с атомной энергией. В 1910 году в докладе Академии наук он прямо указал, что с открытием радиоактивности человечество вступает в новый век — век лучистой — атомной энергии, и назвал это событие «научной революцией».