— Что плохого в том, чтобы сделать девочку счастливой? — Алекс не видит смысла продолжать игру и сразу переходит к откровенной беседе, — И это не взгляд жертвы, она просто смотрит на тебя с обожанием. Вдруг это помогло бы ей обрести уверенность в себе?

— Ты же у нас умная, — серьезно отвечает Мэйс, улыбка уже не трогает его лицо. — Неужели недотрах и на мозге сказывается, Ал? У девочки первая влюбленность, она у многих бывает, ничего не поделаешь. И у многих она недостижима и покрыта страданием. Неприятно, но это тоже опыт. Она должна сама с этим справиться. Предоставив ей разовый секс, я, может и подарю ей нереальный оргазм, но еще и разобью сердце и заставлю сильнее уйти в тень нерешительности. Хватит пытаться взять всех под свое крыло, ты итак слишком часто преображаешься в мамочку для Мэг с Лу, остальным родителям оставь их обязанности.

— Наверное, ты прав, — вздыхает Алекс.

— Я всегда прав. — самодовольно ухмыляется Мэйс, и деланно вздыхает, — И потом, ты обо мне подумала? Не могу же я трахать всех, кто хочет меня, так к нам все женщины города в очередь встанут.

— Какой скромный волчонок. — усмехается сестра.

Вот такие разговоры случаются между ними не часто, но именно в них они самые настоящие, и я одна из немногих, кто может быть их свидетелем. В такие мгновения я просто до невозможности обожаю этих двоих.

— Вы такие милашики у меня! — не сдерживаюсь, кладу руки двойняшкам на плечи и чуть сжимаю. — Обожаю Вас! Обожаю!

Мэйс широко улыбается мне в зеркале заднего вида, а Алекс театрально закатывает глаза.

— Но все же признай, — обращается сестра к брату, — Она глупее меня.

— Зато намного милее, — не отрицая, улыбается Мэйс, а машина между тем плавно выезжает за ворота.

— Я, между прочим, вас слышу!

Вечеринка Чарли, как и всегда, имеет успех. Он словно создан для того, чтобы из раза в раз превращать дом семьи Сайкс в рекламный трейлер своего любимого фильма.

Смотрю на огромную голову тираннозавра на столе, которая заменяет чашу для кроваво-красного алкоголя. Она окружена бумажными стаканчиками и различными закусками, а по взгляду динозавра можно понять, что положение дел и отсутствие мозгов слабо его устраивает.

Алекс протягивает мне бокал шампанского, я с благодарностью киваю и беру напиток в руки. Тела танцующих нагрели температуру в комнате, и глоток прохладительного напитка видится спасением.

Когда я делаю второй глоток, сестра наклоняется к моему уху и сквозь шум музыки и чужого смеха, шепчет:

— Чарли с тебя глаз не сводит. Прямо пожирает всю, — кивает в сторону балкона, где хозяин вечеринки стоит рядом с нашим братом, — Мне кажется, Мэйс увел его от нас в целях защиты нервной системы друга и преждевременного…конца. Бедолага совсем спятил от твоего вида.

— Алекс, — мои щеки вспыхивают, и она перехватывает мою свободную руку, которая сама по себе тянется к юбке платья, чтобы опустить ее пониже.

Это платье не просто обтягивает кожу и спорит с приличиями длины, но и имеет свойство бессовестно задираться при ходьбе. Надо было сначала походить в нем дома, как следует протестировать, а только потом соглашаться его надевать. Но теперь уже поздно и мне ничего не остается, как поправлять то и дело поднимающуюся юбку.

А Чарли и правда смотрит. Я сама то и дело ловлю на себе его чрезмерно заинтересованный взгляд. И это должно радовать меня, так как является удачным началом для претворения в жизнь моего плана по лишению девственности в совокупности с избавлением от чувств к истинному, но почему-то сердце вовсе не радостно бьется в груди. Оно тревожно стучит и сопротивляется, сообщая что спать с Чарли я не готова. В каждом ударе звучит: «нет-нет-нет»

Единственный, к кому мне хочется прижаться всем своим естеством и жадно вдохнуть блаженный запах – это мой жестокий сводный братец-оборотень. Делаю очередной, на этот раз большой глоток из бокала и принуждаю себя вспомнить все те гадости, которые за последние дни успела услышать от альфы. И к своему стыду понимаю, что память не намерена помогать. Она стирает все болезненные места и окрашивает в цвет желания немногочисленные приятные отрезки: как он крепко и ласково обнимал всю ту первую ночь, как гладил меня своими пальцами между ног, доводя до блаженства, помогая справиться с болью, как…

Стоп.

Слегка трясу головой, якобы поправляя волосы за спиной, а на самом деле отряхиваюсь от нелепых и наивных мыслей.

Альфа меня ненавидит и не хочет! Вот главное, что я должна помнить.

Наша истинность ему в тягость, она будто тяжелые кандалы, в которые его без спроса заковали, и теперь он ведет с ними отчаянную борьбу…

Сознание, наконец, начинает активно подбрасывать мне его гадские и мерзкие слова, они вонзаются в меня острыми кинжалами боли и убеждают в том, что то, что я намереваюсь сделать является самым правильным решением.

А если я не сумею претворить свою задумку в жизнь, то покажусь еще более жалкой. Дам ему новый повод смеяться надо мной и обвинять в слабохарактерности.

Нет, не дождется!

Замечаю, что Мэйсона отвлекли две девушки, и Чарли удалось вырваться из когтистых лап своего друга.

— Он идет к нам. — шепотом сообщает Алекс, усмехаясь, — Наш ягненочек на крючке.

— Алекс, прекрати. — шиплю на нее.

— Как вам вечеринка? — спрашивает Чарли, оказавшись рядом.

Он высокий, светловолосый, голубоглазый, загорелый, в отличной форме, с приятной внешностью, а еще у него есть татуировка на шее, спускающаяся на левое плечо и лопатку. И эту татуировку хотят потрогать очень многие девушки в нашем городе. Но вот для меня…это все не то.

Волосы не того цвета, глаза не те, губы тоже не те и руки, как руки, не вызывают во мне острого желания быть немедленно обласканной ими.

Но я должна понимать, что с учетом привязки, для меня сейчас любой мужчина, даже признанный на всем побережье красавец-волк, будет казаться не тем.

И нельзя забывать про мой план! Я намерена воплотить его в жизнь. А потому я осушаю свой бокал, кладу на стол и улыбаюсь Чарли из-под опущенных ресниц. Меня нельзя причислись к сборной соблазняю-одним-взмахом-ресниц, но я часто наблюдала, как это практикует Алекс. Надеюсь, у меня получается хоть немного похоже.

— Может, выйдем подышать? — предлагаю, как мне кажется, томным голосом и улавливаю, как вспыхивают глаза Чарли.

И снова. Это должно радовать меня. Ведь должно? Но почему внутри все неприятно холодеет. Язык спешит сообщить оборотню о том, что я передумала, а ноги готовы кинуться прочь из этого дома. Пусть я и сойду за сумасшедшую, вдруг сбежавшую посреди вечеринки, мне нет до слухов никакого дела.

Но нельзя так поступать. Нельзя. Обрываю возникший страх и убеждаю себя:

не все же лишаются невинности по любви, существует множество браков, где супруги чужие друг другу люди. Вот и мне стоит просто закрыть или лучше покрепче зажмурить глаза и раздвинуть ноги.

— Поднимемся в мою комнату? Там есть балкон. — подтекст улавливаю сразу. Хотя точно знаю, Чарли не тронет меня, если я этого не захочу. Это далеко не первый раз, когда он пытается остаться со мной наедине и заминка с моим ответом, должно быть, говорит ему, что последует очередной отказ, а потому оборотень удивляется, когда я говорю:

— Конечно. Отличная идея. — волк даже слегка хмурится. Беззвучно спрашивая, уверена ли я, но получает лишь мою широкую улыбку. А страх убежать я прячу в дальних комнатах моего раненого сердца. Оно еще больше страдает, когда я замечаю, как взгляд Чарли теплеет. Его рука находит мою ладонь, и он медленно касается моих пальцев своими, будто дает мне последний шанс передумать, но я растаптываю свои детские мечты и позволяю нашим пальцам слиться в замок.