Служанкой точно нет. Но въедливому старику правду знать было необязательно. Хватало того, что он успел заметить. Вот ведь Лиана, вот ведь никудышная актриса! Могла бы махать тряпкой усерднее, раз уж от вынужденной маскировки зависит её жизнь.

— Не знаю, где она работала. Мне рассказывала, что сирота. Попала в беду, просила помочь. Я и согласился по доброте душевной.

Анри вложил в короткий смешок всё, что думал о доброте хозяина.

— Она такая же нищенка и побродяжка, как я Верховная ведьма. Вы меня извините, лин Гвидичи, но когда на улице живут, то каждому куску хлеба рады. И руки. Да у неё руки, как у принцессы. Беглая аристократка, небось? Дартмунд опять во дворце смуту навёл?

Догадливость помощника начинала пугать. Франко только задумывался о том, чтобы выдать Лиану за беглую аристократку и попросить Кеннета спрятать её в убежище, как Анри уже подкидывал идею. Но план имел серьёзный изьян. Слепой маг больше не мог наводить мороки и создавать качественное прикрытие. А без него Кеннет быстро поймёт, что ему подсунули фальшивку. Нет, действовать нужно по-другому.

— Дартмунд? Смуту? — нарочито бодро переспросил старший Гвидичи. — Его Величество настрогал новых наследников? Старые, насколько я помню, у него кончились.

— Бастардов никто не отменял, — философски заметил Анри, вытирая лицо хозяина мягким полотенцем. Даже парфюмерной водой сбрызнул. — А служанка странная. Помяните моё слово, когда из дома вещи начнут пропадать.

Франко вздохнул и снова задумался. Портал в убежище для Дартмунда открывал в одном случае Этан, в другом сам Кеннет. И к тому, и к другому практически не подобраться. Кланового мага охраняли даже строже, чем главу. Он жил на отдельном острове. Остальных членов ближнего круга сдала Лиана. Дикие ведьмы умели добывать информацию не хуже мага, читающего мысли. Кеннет приблизил к себе Фредерико, Пруста, уже упомянутого Этана, и главного лекаря. Безобидного старичка Айтара.

“Только попробуй подложить меня под него, Франко! — зло шипела ведьма. — Ни за какую свободу и отмену казни не опущусь до подобного!”

Слепец хотел заставить её шантажом, но вовремя остановился. Зачем лекарю координаты убежища? Он мог входить в ближний круг по другой причине. Охранял здоровье правящей семьи. А военные тайны от него скрывали.

Бездна, как сложно! Как невыносимо тяжело что-то делать без дара. Будь проклят тот день, когда плошка кислоты прилетела ему в лицо!

— Лин Гвидичи, — тихо позвал Анри. — Вам больно? Я случайно порезал вас и не заметил?

Да, теперь он настолько жалок, что дряхлый старик переживает за каждую царапину. Вдруг хозяин страдает? Наверное поэтому Франко часто бросается на него и пытается уколоть. Не оскорбить всерьёз, нет, указать на его место. Отделить жалость Анри от себя.

А год назад он её принял. Сонного Франко принесли в бессалийским дом на носилках. Бросили, как мешок картошки, на кровать и ушли. “Лекарь сказал, что пациент стабилен”. А то что пациент сам встать не может и дойти до уборной, никого не волновало. Обнесли дом по периметру кольцом глушилок и успокоились. Главное, что колдовать не будет. “Не разнесёт в ярости половину Бессалии”. А он чуть с ума не сошёл, думая, что вместе с даром лишился вообще всей магии. Тихо выл, уткнувшись лицом в подушку.

“Давай зелье достану, — предложил ему кто-то. — Тебе больно, давай принесу”.

Старика с ним оставили. Боевых магов помоложе отправили защищать Фитоллию от государственного переворота. А беззубому цепному псу выделили единственную “сиделку”. Разумеется, сиделку крайне не простую. Пусть у него болела спина и походка стала шаркающей, но убить ослепшего пациента Анри по-прежнему мог сотней разных способов. Сила мага не старела. Его мастерство тоже. И тем более удивительно, что Анри нарушил приказ “сидеть рядом и наблюдать”. Принёс не очень-то нужное обезболивающее зелье. Помог Франко дойти до уборной. Подавал вещи, одевал, раздевал.

Стана отрекалась от трона долго. Фредерико навещал брата, но больше к нему никого не пускали. Так что старик и слепец разговорились. Потом Франко официально взял его на работу. Платил в три раза больше, чем получала экономка в особняке Делири. И полностью от него зависел, да.

— Нет, Анри, я морщусь, потому что уже всю голову сломал. У Кеннета всегда был такой узкий ближний круг? Разве крутого главу клана не обязана окружать свита?

— Наш глава больше воин, чем политик, — ответил помощник и сел рядом, шаркнув ножками стула по полу. — У него вместо придворных командиры отрядов. Но и тут не каждый удостоен чести. Не знаю, почему. Может, до сих пор приглядывается к Линнею. Слишком молод кудрявый, чтоб командовать боевиками. Сокол… Фредерико вот другое дело. Он чуть ли не с пелёнок был лучшим. Хотя и тут помог случай. Вы слышали историю с женой плача?

Франко не слышал. Да, копался в памяти брата дольше, чем в чьей-либо ещё, но до многих мелочей просто не добрался.

— Нет, расскажи, пожалуйста.

Анри заёрзал на стуле. Любил старик повспоминать прошлое, хлебом не корми.

— Брат ваш по молодости охоч до женщин был. Лет в двадцать вообще ни одну юбку не пропускал. Замужними не гнушался. Ну и толкнули его демоны под руку спутаться с женой палача…

Занятная вышла история. Франко даже не ожидал, что настолько интересная. В Клане Смерти все юноши проходили обряд инициации. Их включали в общую сеть и ко всему прочему накладывали магический запрет на убийство “своих”. Чужаков за деньги на ломти резали, а соклановцев ни-ни. Но нашлось исключение. Ближний круг главы вообще и палач в частности. Иначе как выносить смертные приговоры преступникам и приводить их в исполнение. Вот Этан метку с запретом и снимал.

— Причём тут неверная жена? — продолжал Анри. — А вот при чём. Сокол не боялся, что обманутый муж разобьёт ему морду. Во-первых, пусть дотянется, а во-вторых, с запретом на убийство все драки заканчивались быстро. Но не с палачом, понимаете?

— Да, он мог убить, — кивнул в пустоту Франко.

— Верно, лин Гвидичи. Вот Фредерико и спрятался от гнева обманутого мужа в подвале кланового дома. Долго там сидел. Чуть не состарился. А Кеннет так любил своего самого преданного воина, что ради него изменил свой ближний круг. Выгнал палача, служившего ещё при Ксанире, передал его работу Прусту и взял вашего брата. Все тогда говорили “повезло Соколёнку” и ждали новых назначений. Но их не последовало. Так что Линней до сих пор ходит без особого статуса. Ну ничего. Переживёт.

Слепой маг снова кивнул, а в животе разливалась радость. Если бывший палач жив, то может знать координаты убежища. И достать их из него — уже забота Лианы.

Теперь я знала, что вижу во снах. Узнавала те места по фотографиям. Белый ледник на горизонте, зелёные холмы и по-летнему высокое травяное море. Плато Укок. Место, где я умерла в прошлой жизни.

Дарга не даёт мне сесть на землю. Долго расстилает чёрный войлок, чтобы стало теплее. Я отворачиваюсь от него и дышу полной грудью. Здесь красиво. Здесь так красиво, что я уговорила брата вывести меня из юрты.

— Ложись, — командует он.

Подушку, набитую травой, кладёт мне под голову. Она резко пахнет свежестью. Мятой из Нижнего мира. Под спину и под ноги ещё две подушки. Мне тепло и хочется спать.

Птицы поют. Река журчит почти неслышно.

— Здесь красиво, — повторяю я.

Жаль, нельзя остаться. И забрать горы с собой тоже нельзя. Моё время истекло, моя жизнь уходит. Но Дарга упрямо лечит меня. Лечит так, как умеет великий шаман.

Дым от горящих в чаше трав поднимается серыми струями в небо. Ленты вьются, собираясь в пучок, и снова разбегаются. Сегодня много чаш. Я насчитала пять.

Войлок тёплый, здесь красиво, Дарга рядом, но мне плохо. Кажется, я вижу горы в последний раз.

Вынырнув из сна, я открыла глаза. Спальня в особняке Делири. Чужой мир, где я бесконечно далеко от воплотившегося в другом теле Дарги. Но нам повезло. Мы больше не брат и сестра с кровной связью. Мы посторонние друг другу люди. Никто не назовёт нашу любовь ошибкой или преступлением. Мы свободны быть собой. И мы до сих пор не встретились.