Вэнь-цзы спросил: “Как долго проживет правитель?” Лекарь ответил: “Если чжухоу будут ему подчиняться — не более трех лет, а если они откажутся подчиняться — не более десяти лет[1712]. Если он проживет больше этого срока, владение Цзинь постигнут бедствия”.

В этом году Чжао Вэнь-цзы умер, а чжухоу восстали против Цзинь. Через десять лет после этого Пин-гун скончался.

Когда циньский Хоу-цзы явился служить Цзинь, он имел тысячу повозок, а когда служить Цзинь явился чуский княжич Цзы-гань, у него было только пять повозок.

[В это время] старший наставник Шу-сян, по существу, ведал определением размеров жалования, поэтому Хань Сюань-цзы спросил его о размерах жалования двум книжичам. Шу-сян ответил: “Для сановников крупного владения полагается жалование в размере пахотного поля для содержания пятисот воинов, а для старшего дафу — в размере пахотного поля для содержания ста воинов. Поскольку оба княжича являются старшими дафу, каждому из них достаточно положить жалование в размере пахотного поля для содержания ста воинов”.

Сюань-цзы возразил: “Циньский княжич более богат, почему же вы уравниваете их?” Шу-сян ответил: “Титулы жалуют в зависимости от выполняемых обязанностей, а жалование зависит от титула, в то время как титул и жалование определяются в зависимости от добродетели и соответствуют имеющимся заслугам. Разве можно определять жалование по богатству? Богатые купцы в Цзян проезжают мимо дворца в повозках с кожаным верхом и проходят мимо него с деревянными коромыслами на плечах только из-за того, что у них мало заслуг; разве они вправе украшать свои повозки золотом и яшмой, расшивать узорами свои одежды?! Благодаря богатству они могут поддерживать отношения с чжухоу, но не получают никакого жалованья, поскольку не имеют больших заслуг перед народом. К тому же Цинь и Чу — равные по силе владения, так зачем различать их по признаку богатства?”

[Сказав так, Шу-сян] уравнял жалование обоим княжичам.

Чжэнский правитель Цзянь-гун прислал Чэн-цзы[1714], внука правителя Му-гуна, [в Цзинь] для установления дружественных отношений. [В это время] Пин-гун был болен, поэтому посла принимал и устраивал его на подворье Хань Сюань-цзы.

Когда гость спросил о болезни правителя, Хань Сюань-цзы ответил: “Наш правитель давно болен. Мы приносили жертвы, сообщая о его болезни всем низшим и высшим духам, но болезнь не проходит. Нынче правитель видел во сне желтого медведя, вошедшего в ворота, которые ведут в переднее помещение дворца, но мы не знаем, ведает ли он убийством людей или же является злым духом?”

Цзы-чань сказал: “По мудрости правителя вы [прекрасно] справляетесь с важными делами управления, так какой может быть злой дух?! Как я, Цяо, слышал, некогда Гунь нарушил приказ императора [Яо], за что был сослан и убит в горах Юйшань[1715], после чего превратился в желтого медведя, который удалился в бездонные пропасти гор Юйшань. При династии Ся этому духу[1716] стали приносить жертвы в окрестностях столицы, так поступали в течение трех династий[1717]. Духи распространяют влияние если не на членов своего рода, то на лиц, занимающих с ними одинаковое положение, поэтому Сын Неба [всегда] приносит жертвы Верховному владыке, гуны и хоу — духам чжухоу, имеющим заслуги перед народом, а сановники и лица, занимающие более низкое положение, — только духам своего рода. Ныне, когда дом Чжоу несколько ослаб, его дела, по существу, продолжает владение Цзинь, и, возможно[1718], [желтый медведь] появился потому, что не принесли жертвы в окрестностях столицы, [как некогда при династии Ся]”.

Сюань-цзы доложил об этом правителю, тот совершил жертвоприношение в окрестностях столицы, на котором главным жрецом был Дун Бо[1719]. Через пять дней [поправившийся] Пин-гун встретился с Цзы-чанем и подарил ему треножник из владения Цзюй.

Шу-сян явился к Хань Сюань-цзы. Сюань-цзы стал жаловаться на бедность, но Шу-сян поздравил его с этим.

Сюань-цзы сказал: “Я ношу звание сановника, но не имею соответствующих богатств, поэтому не могу поддерживать отношений с другими сановниками, а это печалит меня. Почему вы меня поздравляете?”

Шу-сян ответил: “Некогда Луань У-цзы не имел даже пахотного поля, которое позволяло бы содержать сто воинов[1720], в его доме не было достаточного количества жертвенных сосудов, но он повсюду распространял свои добродетели, смиренно соблюдал установленные законы и правила, поэтому его имя стало широко известно среди чжухоу. Чжухоу стремились сблизиться с ним, жуны и дисцы с любовью думали о нем, а наведя порядок во владении Цзинь, он налагал наказания справедливо, что позволило ему избежать беды[1721].

Появившийся затем Хуань-цзы[1722] отличался заносчивостью, стремлением к роскоши и ненасытной алчностью, нарушал существовавшие правила, действовал, как хотел, брал в долг деньги, копил богатства и должен был дойти до беды, но благодаря добродетелям Луань У-цзы умер естественной смертью.

Когда появился Хуай-цзы[1723], он держал себя по-другому, чем Хуань-цзы, и продолжал совершенствовать добродетели Луань У-цзы, что позволяло избегать беды, но из-за преступлений, совершенных Хуань-цзы, ему пришлось бежать в Чу.

Богатства Ци Чжао-цзы[1724] составляли половину богатств дома правителя, члены его семьи занимали половину постов в трех армиях, и полагаясь на богатства и любовь правителя, он вел роскошный образ жизни во владении. Однако труп его был выставлен на всеобщее обозрение во дворце, а его род был уничтожен в Цзян. А ведь восемь представителей фамилии Ци, пятеро из которых были дафу, а трое сановниками, пользовались большой любовью правителя. Тем не менее в одно прекрасное утро все они были уничтожены, и никто не оплакивал их. Произошло это только из-за того, что они не обладали добродетелями. Вы бедны, как Луань У-цзы, и, мне думается, можете быть таким же добродетельным, как и он, поэтому я и поздравил вас. Если вы не будете печалиться из-за того, что нетверды в добродетели, а станете горевать о богатстве, боюсь, вас скоро придется оплакивать, а поздравлять будет не с чем”.

Сюань-цзы, поклонившись до земли, сказал: “Мне, Ци, грозила гибель, но благодаря вам я сохранил жизнь. Не только я, Цн, удостоился получить ваши указания, но все мои предки, начиная с Хуань-шу, благодарны вам за милостивое наставление”.

Ши Цзин-бо[1726] выехал в Чу и вместо него исполняющим обязанности судьи был назначен Шу-юй[1727]. [В это время] Син-хоу[1728] и Юн-цзы[1729] вели спор из-за границы полей, поэтому Юн-цзы, добиваясь, чтобы его признали правым, отдал Шу-юю свою дочь. Когда наступил день вынесения приговора, Шу-юй несправедливо признал виновным Син-хоу. [Рассерженный] Син-хоу убил тут же в суде Шу-юя и Юн-цзы, что обеспокоило Хань Сюань-цзы.