Таким образом, в 1921 году ленинский декрет 1918 года получил в постановлении Моссовета развитие, конкретизацию и ужесточение.
Политический подход к топонимике и в то же время связь его с общей системой пропаганды спародировал В.В. Маяковский. В драме «Баня», где главный ее персонаж – законченный совбюрократ, «главный начальник по управлению согласованием, главначпупс товарищ Победоносиков», готовя речь по поводу пуска трамвайной линии, строит ее из ставших уже обязательными идеологических штампов, в частности восхваления всего советского и очернения всего дореволюционного, и тут же вплетает топонимический мотив в его классовой направленности:
«Победоносиков: …Сегодня рельсы Ильича свяжут «Площадь имени Десятилетия советской медицины» с бывшим оплотом буржуазии «Сенным рынком»… Кто ездил в трамвае до 25 октября? Деклассированные интеллигенты, попы и дворяне. За сколько ездили? Они ездили за пять копеек станцию. В чем ездили? В желтом трамвае. Кто будет ездить теперь? Теперь будем ездить мы, работники вселенной. Как мы будем ездить? Мы будем ездить со всеми советскими удобствами. В красном трамвае. За сколько? Всего за десять копеек».
Сначала моссоветовская комиссия занялась ревизией уже принятых переименований. «Одноименные названия, – пишет П.В. Сытин, – затрудняли работу почты, телеграфа, пожарных, скорой помощи и других городских учреждений. Потребовалось взяться всерьез и навести порядок в этом деле». Кроме того, были и идеологические неувязки: уже в 1919 году выяснилось, что не все современные «революционные деятели» могут претендовать на то, чтобы их именем что-либо называлось, и Моссовет, отменив решения райсоветов, оставил в силе только 64 переименования. Это было первое в советское время предпринятое и законодательно утвержденное решение о переименовании улиц.
В этом списке остались общереволюционные названия: площадь Борьбы (Александровская пл.), Коммунистическая улица (Алексеевская), Красноармейская (Большая Андроновка), Красногвардейская (Малая Андроновка), улица Баррикад (Кудринская), Международная (Носовиха), Марксистская (Пустая), Интернациональная (Таганская) и другие; названия в честь революционных деятелей прошлого: улица Спартака (Елоховская) (правда, некоторое время спустя последовало разъяснение, что улица названа не в честь предводителя восстания рабов и героя популярнейшего в дореволюционной России романа Джованьоли, а в честь немецкой коммунистической организации «Спартак»), Баумана (Большая Немецкая), Кропоткина (Пречистенка), Бебеля 1-я и 2-я (Церковные), Станкевича (Чернышевский пер.), Радищева (Верхняя и Нижняя Болвановки), площадь Карла Либкнехта (Серпуховская).
Из деятелей Октябрьской революции на карте Москвы осталось лишь четыре имени: в честь Свердлова – площадь Свердлова (Театральная); в честь Ленина переименован ряд улиц: Старая Башиловка – Ленинская улица, Воронья – Тулинская (по другому псевдониму Ленина), Николо-Ямская – Ульяновская, Рогожская застава – Застава Ильича, Симоновская площадь – Ленинская площадь; в честь Троцкого – две улицы: Троцкая и Малая Троцкая (в Зыкове); и четвертое имя – «любимец партии» Н.И. Бухарин: в Бухаринскую улицу была переименована Золоторожская улица.
Затем началось плановое переименование. Год спустя, 7 июня 1922 года, Моссовет утвердил переименование 477 улиц, затем их число пополнялось ежегодно. В 1939 году своеобразный итог деятельности Моссовета по переименованию улиц подвел «Указатель к плану г. Москвы», изданный Отделом городских земель Московского Совета. Основную часть «Указателя», естественно, составляет список «Улицы, переулки, площади и проезды г. Москвы», он занимает 31 страницу, затем идет «Список переименованных улиц г. Москвы» (в общий список эти улицы также включены), и его объем – 22 страницы. Нетрудно подсчитать, какая часть московских исторических названий пропала с карты города.
К этому времени значительно пополнилось количество улиц, названных именами революционных и советских деятелей: улица Атарбекова, Бабаевская, Верземнека, Войкова, Володарского, Ворошилова, Карла Маркса, Фридриха Энгельса (а также общей улицей – Маркса и Энгельса), Обуха, Серафимовича, Герцена, Огарева, Чапаева, Русакова, Хромова, Степана Разина, Сайкина, Фрунзе, Маленкова, Куйбышева, Мрузова, Дубинина, Хрусталева, Дзержинского, Н. Островского, Нариманова, Шелгунова, Кирова, Фурманова, Павлика Морозова, Воровского, Абельмана, Жевлюкова, Капранова, Заморенова, Горького (набережная, улица, площадь), Халтурина, Скворцова-Степанова, Люсиновой, Шмидта, Померанцева, Стопани, Аристархова, Владимирова…
Появились также новые производственные названия: Автозаводская, Шарикоподшипниковская, Наркомхоза тупик, Машиностроения, Моснефтекип, Газгольдерная, Газовская и другие.
Каждое время оставляет свой след в топонимике города, это – памятки истории, и двадцатые-тридцатые годы – тоже наша история, ни из нашей жизни, ни из памяти ее не выкинешь. Было в той жизни светлое – это мечта о прекрасном будущем, которое, как казалось, уже прорастало в настоящем – новыми заводами, школами, библиотеками, детскими садами, достижениями ученых, спортсменов, летчиков, массовыми, красочными, шумными, с бодрыми песнями, с тысячами флагов демонстрациями, подчеркнуто аскетической одеждой вождей, говорящих народу, что они сделают его счастливым, только пусть он беззаветно идет за ними туда, куда они ведут. Ради осуществления мечты человек может вынести очень много, почти любые трудности и лишения воспринимаются не как несчастья, а как славный героический путь к цели. Отразилась эта мечта и в тогдашних переименованиях: шоссе Энтузиастов, улицы Рабочая, Школьная, Библиотечная, Бодрая, Индустриальная, Вольная, Правды, Метростроевская, переулки Рабфаковский, Бунтарский, Танковый…
Новое использование уличных названий
На государственной практике переименование улиц советскими властями превратилось не столько в способ упорядочения городской топонимической системы, сколько в средство государственной пропаганды, которой в сознание населения внедрялись основные положения и идеалы советской революционной идеологии. Но затем коммунистическое руководство открыло, что топоним можно использовать еще в одном качестве: как награду, знак отличия для лиц, имеющих перед властью особые заслуги.
Практика давать улицам имена «заслуженных» и «выдающихся» уже в первые послереволюционные годы содержала в себе отраву начальственной благосклонности, признания, отличия; руководство партии и правительства все более и более превращало топонимику в своеобразный вид награды, к тому же не стоившей ему ничего, а потому щедро раздававшейся. В обществе, особенно среди разных «деятелей», жаждущих лавров и известности, эта идея получила распространение, и появились личности, желающие во что бы то ни стало «получить свою улицу».
В 1921 году поэты-имажинисты именно этим способом – наименованием своими именами улиц – решили добиться поэтической славы, но при этом прибегли к обману, так как законным способом получить свои улицы они не имели надежды.
Вадим Шершеневич объясняет, почему они пошли на этот шаг. Его логика такова: в каждом городе существует Пушкинская или Гоголевская улицы, но нет Есенинской или Мариенгофа. Слава и талант последних не уступают первым, но их не знают. «Почему? – задает он вопрос и с твердой уверенностью отвечает: – Потому что таковых улиц нет в столице, в Москве».
Имажинисты заказали в мастерской эмалированные дощечки с надписями: «Улица Есенина», «Улица Кусикова», «Улица Мариенгофа», «Улица Шершеневича». «На вопрос продавца: «Кто эти люди и почему в их честь переименовываются улицы?» – вспоминает Шершеневич, – мы отвечали, удовлетворяя любопытство: «Это красные партизаны, освободившие Сибирь от Колчака».
Затем распределили улицы. «Мы вышли вшестером на улицу (это из воспоминаний М.Д. Ройзмана), моросил осенний дождь, было темно. На Большой Дмитровке приставили легкую лестницу к стене дома, сорвали дощечку с наименованием улицы, и она стала называться улицей имажиниста Кусикова. На Петровке со здания Большого театра Мариенгоф снял дощечку и прибил другую: «Улица имажиниста Мариенгофа». Вскоре Мясницкая сделалась улицей имажиниста Н. Эрдмана, Кузнецкий мост – Есенинским (тут ошибка памяти автора: Есенинской улицей была названа Тверская. – 5.М.), а Большая Никитская – улицей имажиниста Шершеневича».
