Не вызывает никакого сомнения, что Аминь не имя, а прозвище. Объяснение же, почему в летописи он назван не настоящим своим именем, а прозвищем, может быть одно: значит, оно было так удачно, что выразило самую сущность человека. «Москва всегда славилась прозвищами и кличками своими», – замечал П.А. Вяземский.

Сейчас само слово «прозвище» имеет некоторый отрицательный оттенок, но в Древней Руси оно стояло в одном ряду с именем и в некоторых случаях играло роль почетного титула: Невский, Донской, Храбрый – все это прозвища. Впоследствии прозвища часто становились фамилиями. Скорее всего свое прозвище Аминь боярин получил из-за того, что часто употреблял в речи это слово, оно было его поговоркой. Такой способ образования прозвища достаточно обычен.

Ну а облик человека, поговоркой которого было слово «аминь», тоже достаточно ясен – был он, видимо, решителен и доводил каждое начатое дело до конца. Тот эпизод, о котором рассказывает летопись, подтверждает это.

Прозвище Аминь бытовало на Руси и позже. Академик С.Б. Веселовский в составленном им словаре «Ономастикой. Древнерусские имена, прозвища и фамилии» приводит прозвища братьев дворян Каменских, живших в XVI веке: Иван Аминь и Алексей Обедня.

Фамилия Аминьевы, хотя и нечасто, но встречается на страницах русской истории. Между прочим, их прародителем является легендарный Ратша, который был и прародителем Пушкиных. А.С. Пушкин в стихотворении «Моя родословная» пишет о Ратше, что он «мышцей бранной святому Невскому служил».

Впоследствии село Аминьево сменило многих владельцев. Среди них были царь Иван Грозный, боярин Туренин по прозвищу Жар, знаменитый боярин Морозов – воспитатель царя Алексея Михайловича (при нем в селе была построена новая церковь), патриархи, но, несмотря на это, все шесть веков оно сохраняло свое первоначальное название.

13 июля 1982 года северный отрезок Аминьевского шоссе был переименован в улицу Суслова. (М.А. Суслов (1902—1982) – государственный и партийный деятель, член Политбюро ЦК КПСС, с 1947 года ведал идеологической работой. Историческое название возвращено в 1994 году.

Название XIV – XV веков, по монастырю.

Площадь названа по Андроньеву или, вернее, Спасо-Андро-никову монастырю, основанному в XIV веке, возле которого она находится.

В середине XIX века историк С.М. Любецкий в работе «Московские старинные и новые гулянья и увеселения» в числе старинных московских гуляний называет гулянье 17 августа у Андроникова монастыря. В отношении большинства гуляний он объясняет повод или причину, послужившие их возникновению: храмовый или иной религиозный праздник, ярмарка, тот или иной старинный народный обычай. Но о некоторых гуляньях Любецкий не сообщает ничего, кроме даты и места, потому что за давностью лет позабылись обстоятельства их возникновения. К ним относится и гулянье у Андроникова монастыря на луговине перед главным входом, где впоследствии, когда подступил к монастырю город, образовалась площадь, получившая название Андроньевской.

Ни из литературы, ни из расспросов знатоков я не смог определенно выяснить причину гулянья у Андроникова монастыря именно в этот день. Но позволю себе в качестве гипотезы предложить собственные соображения.

Монастырь был основан около 1360 года московским митрополитом Алексием, крестником Ивана Калиты, воспитателем Дмитрия Донского, духовным руководителем объединительной политики Московского княжества и его возвышения. Первым игуменом монастыря был ученик Сергия Радонежского Андроник (по нему монастырь и получил свое название).

Большое внимание оказывали монастырю многие замечательные, вошедшие в русскую историю деятели: князья Дмитрий Донской и его сыновья, Иван III, преподобный Сергий Радонежский, иерархи русской церкви, ученые монахи Епифаний Премудрый и Стефан, брат Сергия Радонежского, и немало других. Но среди этого сонма известных и громких имен славу и память в веках монастырю принесло имя художника, который был его монахом, – Андрея Рублева.

Андрей Рублев принадлежал к кругу Сергия Радонежского и свое главное произведение – образ Троицы – написал, как свидетельствует древняя рукопись, «в похвалу отцу своему, святому Сергию чудотворцу». Он проходил послушание у преподобного Никона, которого сам Сергий перед смертью назначил игуменом Троице-Сергиевой Лавры, поэтому в некоторых старинных источниках Андрей Рублев называется Андреем Радонежским.

Еще при жизни Андрей Рублев приобрел славу «чюдного» и «пресловушего» иконописца и великого праведника. Стоглавый собор 1551 года предписывал иконописцам следовать образцам, «как писал Андрей Рублев».

Некоторые источники XV—XVIII веков называют Андрея Рублева святым, но официально он был канонизирован в 1988 году на Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси.

Общее почитание Андрея Рублева в Спасо-Андрониковом монастыре, в котором можно было видеть его иконы и стенные росписи главного храма, обязательно должно было родить среди братии идею отметить память их замечательного собрата.

Праздники в средневековой Руси определялись церковным календарем, поэтому в поисках причины народного празднества под стенами Спасо-Андроникова монастыря 17 августа я, естественно, заглянул в святцы. Однако оказалось, что на этот день никакого собственно монастырского праздника не приходится, то есть не отмечается память святого, во имя которого имеются в монастыре престолы. Но зато именно на 17 августа приходится и – это записано в святцах – память преподобного Алипия Печерского – древнерусского художника, жившего и трудившегося в Киево-Печерской Лавре в XI веке, единственного художника, причисленного к лику святых.

Андрей Рублев хорошо знал и почитал древнюю православную живопись. Известно, что в московском Успенском соборе были образа работы Алипия, возможно, были они и в Андрониковом монастыре. Троице-Сергиевский игумен старец Спиридон рассказывал, что Андрей Рублев и Даниил Черный во дни отдыха от трудов, когда «живописательству не прилежаху … на седалищах седяща и пред собою имуща всечестныя и божественный иконы и на тех неуклонно зряща, божественныя радости и светлости исполняхуся». Андрей Рублев, конечно, рассказывал братии о древних православных живописцах и прежде всего об Алипии, так что имена и деяния художников в монастыре знали.

Не в память ли о славных живописцах монастырских Данииле и Андрее Рублеве и других членах их артели, имен которых мы не знаем, установился в Спасо-Андрониковской обители в день памяти преподобного Алипия праздник, смысл которого в последующие века был утрачен, хотя и праздновался по традиции?

В 1919 году Андроньевская площадь была переименована и названа площадью Прямикова в честь Н.Н. Прямикова – рабочего, революционера, председателя военно-революционного комитета Рогожско-Симо-новского района, погибшего в 1918 году (До 1922 года ошибочно писали: Пряникова пл.)

Название XVI-XVII веков, по крепостным воротам.

Названа по Арбатским воротам Белого города.

В 1585—1593 годах вокруг разросшегося к тому времени посада Москвы была возведена новая крепостная стена, третье оборонительное кольцо – стена Белого города. Она получила такое название потому, что была сложена из белого камня. Это было мощное и грозное сооружение, производившее и на русских людей, и на иностранцев сильное впечатление.

Секретарь Антиохийского патриарха диакон Павел Алеппский, посетивший Москву со своим принципалом в середине XVII века, оставил подробное описание стен и башен Белого города: «Третья стена города известна под именем Белой стены, ибо она выстроена из больших белых камней… Эту стену он (царь) вывел с южной стороны Кремля по берегу реки и кругом города. Она больше городской стены Алеппо и изумительной постройки, ибо от земли до половины она сделана откосом, а с половины до верху имеет выступ, и потому на нее не действуют пушки. Ее бойницы, в коих находится множество пушек, наклонены книзу, по остроумной выдумке строителей: таких бойниц мы не видывали ни в стенах Антиохии, ни Константинополя, ни Алеппо, ни иных укрепленных городов, коих бойницы идут ровно, (эти же) служат для стрельбы во всякого, кто приблизится к нижней части стены… Конец этой стены доходит до угла второй стены. Таким образом эта Белая стена окружает край города с западной стороны Кремля и большую часть города с востока и севера… В Белой стене более пятнадцати ворот, кои называются по именам различных икон, на них стоящих. Все эти надворотные иконы имеют кругом широкий навес из меди и жести для защиты от дождя и снега. Перед каждой иконой висит фонарь, который опускают и поднимают на веревке по блоку; свечи в нем зажигают стрельцы, стоящие при каждых воротах с ружьями и другим оружием. Во всех воротах имеются по нескольку больших и малых пушек на колесах. Каждые ворота не прямые, как ворота Ан-Наср и Киннасрин в Алеппо, а устроены с изгибами и поворотами, затворяются в этом длинном проходе четырьмя дверями и непременно имеют решетчатую железную дверь, которую спускают сверху башни и поднимают посредством ворота. Если бы даже все двери удалось отворить, эту нельзя открыть никаким способом: ее нельзя сломать, а поднять можно только сверху».