Вместе с тем, являясь частью государственной машины, чиновные слои были призваны осуществить мероприятия, ограничивавшие и ущемлявшие непосредственные интересы феодальных собственников, — охранять неприкосновенность государственного сектора, казны, сдерживать чрезмерный рост крупной земельной собственности.
Нужно также учесть, что бюрократия в Китае строилась по строго иерархическому принципу и положение стоявших на высших ступенях чиновников сильно отличалось от занимавших нижние ступени. Хэ Бин-ди, например, считает возможным выделить по крайней мере три слоя чиновничества, отличавшиеся друг от друга как степенью власти, так и социальным весом и привилегиями [206, 24–25].
К концу XIV — началу XV в. бюрократический аппарат в Китае представлял собой довольно стройную учрежденческую пирамиду. Ч. О. Хакер, посвятивший специальные работы исследованию государственного аппарата в период Мин, выделяет четыре самостоятельные, хотя и взаимосвязанные, служебные иерархии администрации: рядовую, цензорско-судебную, образовательно-ученую и специально-служебную [210, 36]. Наиболее значительна была рядовая администрация. Вершину этой иерархии составляли шесть Ведомств (лю бу): чинов, налогов, обрядов, суда, общественных работ и военное. Каждое Ведомство состояло из нескольких Департаментов (сы), а кроме того, могло включать различные управления, отделы и прочие специальные подразделения. Ведомства были наделены значительной долей исполнительной власти и выполняли роль центральных правительственных органов. Им подчинялись 16 провинциальных правлений (бучжэнсы) по числу провинций страны. В начале XV в. это были: Бэйпин (затем Бэйцзин, а с 1421 г. Северная Чжили), Шаньдун (вместе с Ляодуном), Шаньси, Хэнань, Шэньси (вместе с Ганьсу), Сычуань, Хугуан, Чжэцзян, Цзянои, Фуцзянь, Гуандун, Гуанси, Юньнань, Чжили (с 1421 г. Южная Чжили), Гуйчжоу (с 1414 г.) и Цзяочжи (северная часть Вьетнама, с 1407 по 1427 г.). Ниже стояли, соответственно подчиняясь друг другу, 159 областных (фу), 240 окружных (чжоу) и 1144 уездных (сянь) правлений. Это также соответствовало административному делению. Начальники местных правлений исполняли ключевые функции управления на местах.
Цензорат имел свои центральные и провинциальные органы. Судебные власти помимо Ведомства суда возглавлялись Главной судебной палатой (Далисы). Существовали также сановники Службы проверки (гэйшичжун). Совмещение деятельности рядовой администрации с цензорско-судебным надзором, так же как и с местной военной властью, происходило на уровне провинций.
Образовательно-ученая иерархия была представлена различными академиями, школами и училищами, где воспитывалась смена чиновной бюрократии. Наконец, под специальными службами подразумевается дворцовая администрация и органы сыска и охраны императорской особы.
По подсчетам Ч. О. Хакера, в империи Мин в среднем существовало от 10 до 15 тыс. официальных чиновных постов [213, 14]. Однако число чиновников было значительно больше, ибо эта цифра учитывает лишь тех, кто занимал служилые должности. Помимо того были такие категории, как чиновники, ожидающие назначения, т. е. не имевшие определенного поста; потенциальные чиновники — люди, имевшие принципиальную возможность занимать должность; чиновники в отставке, которые продолжали пользоваться многими привилегиями служилого сословия и могли быть возвращены на службу. Наконец, официальное число чиновных должностей не охватывало занятых в административном аппарате низших служащих («под-чиновников»). Последних было приблизительно 130 тыс. человек [213, 14].
Чиновная субординация, о которой уже упоминалось в первой главе, сопровождалась соответственно различным жалованьем и привилегиями. Определенные должности в государственном аппарате могли занимать лишь чиновники строго определенных рангов.
Желая удержаться у власти, Чжу Ди не мог не учитывать той значительной роли, которую традиционно играла бюрократия в жизни Китая. Общие основы политического курса нового правительства в отношении чиновничества были сформулированы в императорском манифесте от 24 января 1403 г. Прежде всего здесь постулировалась мысль о необходимости чиновного аппарата и невозможности для императора обходиться без него. Манифест гласил: «Вселенная обширна, один человек не в состоянии управлять ею. [Поэтому] необходимо брать на службу мудрых, отбирать способных, чтобы совместно с ними управлять [ею]… Из всех государей всех династий те, которые придерживались этого [принципа], правили [спокойно], те, которые не [придерживались], [страдали от] беспорядков» [23, цз. 16, 291].
Само по себе подобное признание ничего не изменяло. Бюрократический аппарат существовал в Китае издревле, и император, как отмечалось исследователями, не имел другой альтернативы, кроме использования в управлении страной чиновничества [58, 25]. Однако, будучи сделано новым правительством после известного ослабления функций государственного аппарата при Чжу Юань-чжане, после попыток административных реформ, внутренней войны и переворота, такое признание звучало как определенная гарантия стабильности бюрократии. Отдавая должное чиновничеству, император как бы делал своеобразный реверанс перед ним.
Подтверждение Чжу Ди необходимости использования чиновников не осталось случайным, преходящим моментом. Повторение подобных сентенций во многих последующих официальных документах начала XV в. позволяет усмотреть в этом незыблемый принцип, которого намеревалось придерживаться правительство Чжу Ди. В качестве примера можно назвать манифест от 7 февраля 1418 г., где снова утверждалось: «Государь не может единолично управлять всем, поэтому необходимо назначать чиновников на различные должности в управлении обществом» [23, цз. 196, 2053].
В соответствии с этим принципом в начале XV в. наблюдается увеличение рядов бюрократии. В какой-то мере это можно объяснять выдвижением Чжу Ди «новых» людей, т. е. своих соратников времен войны, с сохранением при этом основного костяка «старых» управленческих кадров. В источниках зафиксировано значительное увеличение штата чиновников уже к лету 1404 г.: «Император в несколько крат против прежнего увеличил число столичных и провинциальных чиновников, состоявших на жалованье Ведомства чинов» [26, цз. 8, 10а].
Этот рост был настолько велик, что возникала необходимость его несколько ограничить. 24 июля 1404 г. император дал следующее распоряжение Ведомству обрядов: «Лишние чиновники только сидят и проедают [поставляемое] народом продовольствие… Вчера я посмотрел [данные] о выплате Ведомством чинов содержания столичным и провинциальным чиновникам. Число их возросло в несколько раз. Поэтому [я] считаю, что не нужно непрерывно пополнять [их состав]. Ограничимся теми людьми, [что уже служат]» [23, цз. 32, 569].
Одновременно Ведомство чинов отдало распоряжение всем учреждениям отсеять «лишних чиновников» [23, цз. 32, 569]. Однако в источниках нет сведений о последующем заметном сокращении штата чиновников. Можно предположить, что оно не было сколько-нибудь существенным. Отмеченные распоряжения могли остановить дальнейший рост административного аппарата, но не больше.
В манифесте от 24 января 1403 г. об общих основах взаимоотношений императора и бюрократии нашел отражение и такой традиционный момент, как превознесение «мудрости» чиновников. Все успехи, достигнутые Чжу Юань-чжаном (кстати, период его царствования характеризуется в манифесте как время «спокойствия», когда «политика и просвещение были приведены в порядок»), объяснялись тем, что он назначал на служебные посты лишь «мудрых», т. е. тех, кто оказался способным «оберегать народ и вести управление» [23, цз. 16, 291].
Подобная мысль прослеживается и во многих других официальных документах начала XV в. Например, в указе Ведомству чинов от 22 сентября 1403 г. говорилось: «Строю планы лишь как найти мудрых [чиновников] для помощи справедливому управлению… Следует приказать всем столичным и провинциальным властям выдвигать [на службу] тех, кого [они] знают [как мудрых]» [23, цз. 23, 419].
