Из Ханбалгасуна[522] Тогон-Тэмур-хаган, отбиваясь от преследовавшей его армии, прибыл в летнюю резиденцию монгольских хаганов г. Шанду, где задержался в течение некоторого времени. Затем он поселился в Инчане[523], превратив город во временный политический центр страны. Тогон-Тэмур находился в Инчане около двух лет — со второй половины 1368 до середины 1370 г., но это не означало, что он хотел сделать город своей столицей. Намереваясь вторгнуться на территорию государства Мин и восстановить потерянную власть династии Юань, он, разумеется, обдумал пути для достижения этой цели и учел близость города к китайской территории.
В это время монгольские феодалы еще не хотели признать свое поражение. Перед изгнанием из Китая Тогон-Тэмур-хаган собирал монголов, рассеявшихся по различным провинциям, и в спешном порядке переселял их обратно на родину. Но минское правительство издало приказ оставить монголов на прежних местах расселения и истребляло переселяющихся в пути. В этой ситуации монголы, проживавшие в южных районах Китая, в большинстве случаев не смогли вернуться на родину. Данные источников о том, что из 400 тыс. монголов вернулось из Китая: на родину лишь 60 тыс., хотя и преувеличены, но они подтверждают, что в 1368 г. много монгольских аратов осталось в Китае. Свыше 30 тыс. монголов, потомков тех, которые в свое время остались на месте из тьмы монгольских солдат, расквартированных с семьями по южной границе пров. Юньнань, до настоящего времени обитают в тех же самых районах. Монголы, рассеявшиеся по далеким западным и восточным странам, потеряли всякие связи с дальними и близкими родственниками оставшимися на родине.
Одновременно Тогон-Тэмур-хаган проводил политику, направленную на — то, чтобы, сконцентрировав главные силы монгольской армии, демонстрировать силу перед императором китайской династии Мин, сохраняя боеготовность, защищаться: от нападений и вторжений со стороны китайской армии, сохранить за собой некоторые китайские территории, которые монголы еще контролировали, и, если возможно, занять новые районы. Юньнань в Южном Китае и Ляодунский полуостров на северо-востоке, а также провинции Сычуань, Шэньси и Ганьсу находились под управлением монголов вплоть до 1387 г. В этих условиях Тогон-Тэмур назвал монгольскую династию «Северная Юань». Собственно название «Северная Юань», или «правительство династии Северная Юань», возникло в связи со» стремлением монгольских феодалов восстановить прежнюю империю. Монголы хотели сохранить то официальное название династии, которое они ранее приняли. Даже минские императоры официально признавали его для периодов правления Тогон-Тэмура и Аюширидары. Но это название монгольского государства не могло сохраняться в течение длительного» времени.
Тогон-Тэмур-хаган был занят делами, связанными с укреплением государства Северная Юань, дальнейшим расширением территории и концентрацией всех сил монгольской армии. Он во вновь построенном им городе Барс-хото скоропостижно скончался в 1379 г., так и не сумев перебраться в столицу страны Каракорум. В это время ему был 51 год. Тогон-Тэмур-хаган наказал своим потомкам беречь яшмовую государственную печать, ни при каких обстоятельствах не капитулировать перед китайской империей Мин, развивать свою страну и предоставил сыну Аюширидаре право наследования хаганского престола.
Рашипунцуг писал по поводу смерти Тогон-Тэмура: «Ухага-ту-хаган (Тогон-Тэмур. — Ч. Д.) преставился в году белой собаки (1370) в возрасте 51 года, будучи владетелем всего монгольского государства и прожив более года в Барс-хото». Рашипунцуг, как видно из его работы, всецело оправдывает бегство Тогон-Тэмура из Китая и решительно вступает в полемику с китайскими историками по этому вопросу. Он пишет: «Если [Тогон-Тэмур] не опозорился, попав в плен к противнику, как китайский император, и, бежав в свою Монголию, жил там в качестве владетеля государства, то как можно говорить о том, что династия Юань погибла! Нет, династия Юань не погибла… Если бы [Тогон-Тэмур-хаган] был пойман в Дайду, он принял бы на себя позор. Если бы он тогда погиб, то оборвалась и нарушилась бы преемственная связь монгольского государства и это было бы на руку китайской империи. По этой причине разве пристойно было бы, если бы он остался в Дайду, нисколько не заботясь о монгольском государстве, и отдал бы жизнь по недоразумению, защищая китайское государство!»[524].
Хотя Рашипунцуг пишет правильно с точки зрения исторической правды, но нужно отметить односторонность его взгляда, когда он превозносит последнего монгольского завоевателя. Этот недостаток характерен для большинства исторических трудов, написанных средневековыми монгольскими учеными. Тогон-Тэмур, так же как и остальные монгольские хаганы, был одним из реакционных представителей класса феодалов, который во главе монгольских завоевателей эксплуатировал и угнетал народы покоренных стран, рассеивал по свету монгольское население и принес огромные страдания народу своей страны.
Аюширидара, сын Тогон-Тэмура, занявший хаганский престол после отца, избрал себе титул Билигту — «Мудрый». Во время траура после смерти Тогон-Тэмура крупные силы минской армии неожиданно напали на Инчан и захватили в плен Майдирибалу[525]. На этот раз Инчан подвергся большим разрушениям. Аюширидара вместе со свитой выехал из города. Остановившись на некоторое время в Чаган-Субургане в кочевьях племени баарин, он прибыл в Каракорум и сделал его своей столицей. Так через 110 лет монгольский хаган с государственной печатью переехал в старую столицу страны. С переездом великого хана в Каракорум в 1370 г. политический центр монгольского государства окончательно переместился на родину. Отныне престольный город Каракорум стал еще краше и снова превратился в политический центр всех монголов. Феодальные правители китайской империи Мин начали готовить нападение на Монголию, чтобы уничтожить Каракорум.
Широкие массы монгольского народа, охраняя очаг предков на своей исконной территории, целеустремленно боролись за возвращение столицы в течение более 100 лет. Борьба Ариг-Бога, Хайду и Наяна в свое время получила поддержку монгольского народа потому, что одной из их целей было возвращение столицы в страну. По этой же причине им удалось противостоять натиску огромных сил Хубилая в течение более 40 лет. Билигту-хаган стоял у власти в монгольском государстве Северная Юань с 1370 по 1378 г.
В период ханствования Аюширидара продолжил политику своего отца, направленную на то, чтобы собрать силы монголов и удержать под своей властью занятые ранее территории… Поэтому прежде всего перед ним встала задача создания единой монгольской армии. Он призвал ко двору генерала Кокэ-Тэмура, который находился в своей ставке в г. Линси в пров. Ганьсу и охранял окрестную территорию, и назначил его главнокомандующим монгольской армией. В китайских исторических работах утверждается, что Кокэ-Тэмур якобы потерпел поражение от китайской армии и спасся бегством в Монголию.
Узнав от Кокэ-Тэмура и других военачальников, что минская армия собирается вторгаться в страну, Билигту-хаган обучал войска в долине Каракорума, там же откармливал боевых: коней и умело подготовился к встрече с противником. Кокэ-Тэмуру, который неоднократно руководил сражениями в Китае и одерживал победы, были знакомы методы ведения боев с китайскими войсками. Он перерезал пути подвоза продовольствия противнику, неожиданно нападал и приводил его в замешательство, при встрече с противником внезапно отходил и наносил молниеносные удары из засады и применял другие приемы. Вскоре, в 1372 г., 150-тысячная китайская армия под командованием Сюй Да и Ли Вэньчжуна вторглась на монгольскую территорию и расположилась большими огороженными лагерями на северных склонах Хангайских гор. Китайская армия имела цель нанести удар по монголам и подчинить Их Китаю, а также разрушить Каракорум… Но Кокэ-Тэмур во главе своих войск выступил навстречу китайским войскам и наголову разгромил их. Со времени создания империи Мин китайская армия впервые потерпела крупное поражение. Даже император династии Мин Чжу Юаньчжан вынужден был признать мощь, монгольской армии под командованием генерала Кокэ-Тэмура и невозможность одолеть Монголию силой[526]. После этого минские войска в течение некоторого времени не осмеливались вторгаться на монгольскую территорию[527].
