Китайцы всячески отстранялись от ведения важных государственных дел, на все решающие должности чиновников в империи назначались прежде всего монголы и затем выходцы из Западного края, люди монгольского происхождения, или чжурчжэни. Политика монгольских хаганов империи Юань характеризовалась в основном тиранией по отношению к оседлым народам страны, особенно к китайцам, составлявшим подавляющую часть населения империи.

В самих покоренных странах монгольские завоеватели вступили в союз с представителями господствующих классов и, пользуясь услугами изменников и оказывая им поддержку, проводили политику угнетения широких народных масс. Необходимо отметить, что хаганы империи Юань хотя и выделяли выходцев из ранее завоеванного монголами Западного края, включив их во вторую после себя группу населения, но на самом деле поддерживали только купцов, являвшихся представителями господствующих классов в своих странах, и титулованных особ. А рядовые тюрки, тангуты и представители других племен и народностей страдали от той же эксплуатации и угнетения со стороны завоевателей, что и другие народы.

Монгольские хаганы поощряли переселение купцов, ученых, и представителей духовенства из стран Запада в империю Юань, где выходцы из Западного края охотно принимались на хаганскую службу. Это было тесно связано со стремлением их обеспечить приток административных кадров с целью угнетения и порабощения народов покоренных стран Востока, особенно? Китая.

Хаганы Юаньской империи, которые насильственно распространяли буддизм среди монголов, ставили тибетских лам в особое положение, предоставляли им большие права и привилегии. Это привело к появлению еще одной прослойки господствующего класса — новых угнетателей и эксплуататоров народных масс. По этому вопросу в «Юань ши» сказано: «Тибетские монахи, привесившие к поясу круглые пай-цзы с золотыми иероглифами, беспрерывно проезжают на перекладных по почтовым станциям по нескольку сот человек; когда они не помещаются в зданиях почтовых станций, их ставят на постой в домах крестьян. Они прогоняют мужчин из этих домов и обесчещивают их жен и дочерей»[465].

Коренное китайское население составляло самую низшую прослойку угнетенного класса. Повсюду в империи стало обычным явлением, когда обращали китайцев в рабство и держали их в качестве слуг в хаганских дворцах, усадьбах чиновников и солдатских казармах. В тот период китайское население, составлявшее низшую из классовых прослоек общества, испытывало на себе двойной гнет — со стороны монгольских завоевателей и «своих», китайских, феодалов.

Положение китайского населения было чрезвычайно тяжелым. Об этом свидетельствуют сообщения источников того времени.

«Если кто побьет китайца, не следует привлекать его к ответственности».

«Если китаец побьет монгола, следует привлекать его к любой ответственности и даже убивать»[466].

«Китайцу, совершившему воровство, следует клеймить левое плечо в первом случае, правое плечо — во втором и шею — в третьем»[467].

«Китаец, сидящий в тюрьме, сам обеспечивает свое питание»[468].

«Китайцам запрещается иметь при себе оружие»[469].

«Китайцам запрещается собираться во множестве и беседовать»[470].

«Если свыше 100 китайцев вместе устроят облавную охоту, то они все предаются казни; если их менее 100, они ссылаются в дальние районы»[471] и т. д.

В Китае все земли делились на государственные и частные.

Иными словами, одна часть земель китайских крестьян осталась в распоряжении старых хозяев, а другая перешла к монгольским хаганам и ноянам в собственность.

Юаньские хаганы, превратив обширные земли в Китае в казенные, пожаловали их хаганским родственникам, крупным ноянам, чиновникам и генералам. Хубилай-хаган отдал своей матери и сыну Джингиму 105 тыс. крестьянских семей, а полководцу Баяну — 6 тыс. крестьянских семей вместе с пахотными землями в качестве «уделов на кормление» (ши-и) и «служебных полей» (чжи-тянь)[472]. По сведениям «Юань ши», в таких «уделах на кормление» и на «служебных полях» работало свыше 2300 тыс. китайских крестьянских семей[473]. Собственность китайского крестьянина составляли лишь немного зерна, личный плуг, лопата и другой сельскохозяйственный инвентарь и жилье.

В империи Юань государственные налоги ложились тяжелым бременем на плечи народных масс покоренных стран, особенно Китая, Монгольские хаганы и нояны вместе с другими представителями господствующего класса отбирали большую часть богатств, создаваемых народами покоренных стран, под видом государственных налогов и затем распределяли их между собой как служебное жалованье и пожалования.

После захвата территории всего Китая монгольские завоеватели стали в чрезмерно больших количествах взимать с населения зерно, шелковые и хлопчатобумажные ткани, вина, фрукты и др. На китайских крестьян налагались разнообразные зерновые подати, например, такие, как земельный налог и налог с совершеннолетних. Зерновые сборы подразделялись на летний и осенний. У крестьян забиралась ⅓ всего урожая вместе с большим количеством шелковых тканей, шелковой пряжи и бумажных денег.

По сведениям «Юань ши», с Китая ежегодно взималось свыше 12 114 700 мешков зерна[474]. Но там, по-видимому, приведены неполные данные и собиралось несколько больше зерна, чем указано.

Китайские крестьяне помимо зерна вносили по разверстке шелковые ткани, шелковую пряжу, хлопчатобумажные ткани, вина, фрукты и бумажные деньги. С каждых двух семей собирали 1 цзинь шелка, шелковой пряжи и хлопчатобумажных тканей, а с каждого человека — 4 лана серебра или равноценную сумму бумажных денег. Сбор шелковых, хлопчатобумажных тканей и шелковой пряжи назывался «подушным налогом» (дин-шуй), а сбор бумажных денег — «налогом серебром» (бао-инь шуй). Население покоренных стран выполняло также тяжелые трудовые повинности — рытье каналов, перевозки грузов, пастьбу скота, ремесленную работу и др. Особенно изнурительной была так называемая ямская повинность.

Экономика империи Юань с самого начала- оказалась в тяжелом положении. И хотя правительство стремилось к обогащению государственной казны путем поощрения хозяйственной деятельности и торговли в стране и накопления средств за счет огромных налогов и поборов, однако годовые расходы постоянно превышали доходы, и хаганская казна испытывала недостаток средств. По этой причине, с одной стороны, повышались налоги, с другой — печаталось слишком много бумажных денег, что оказывало еще более пагубное влияние на развитие экономики и из года в год ухудшало положение населения.

В период правления Хубилай-хагана в 1292 г. доходы империи оценивались в 2 978 305 ассигнаций бумажных денег, тогда как расходы равнялись 3 638 543 ассигнациям и превосходили доходы на 660 000 ассигнаций[475]. В ханствование Олджейту-хагана (1294–1307) общие бюджетные расходы также превышали доходы, и правители были вынуждены заботиться об обязательной экономии средств. Один из сановников Олджейту-хагана докладывал: «Хотя каждый год поступает золота 19 000 лян, серебра 10 000 лян и бумажных денег 3 600 000 ассигнаций, но все же их не хватает на удовлетворение потребностей. Кроме того, позаимствовано 200 000 ассигнаций из суммы бумажных денег выпуска периода правления Чжи-юань (Чжи-юань пяо). Прошу бережно расходовать и экономить»[476]. Олджэйту-хаган согласился с представлением своего чиновника, но правители империи Юань и представители монгольской знати фактически не были способны ни на малейшую экономию и продолжали растрачивать имперскую казну. Размеры налогов и поборов, взимаемых с населения, росли из года в год. Налог бао-инь возрос более чем в 10 раз, а другие — более чем в 20 раз по сравнению с первоначальными размерами[477]. Дефицит государственного бюджета и расходы значительно увеличились. В ханствование Тогон-Тэмура особенно расширялись траты при хаганском дворе, придворная знать не знала меры в своих расходах на развлечения и удовольствия, казна опустела.