Крупные местные феодалы, получившие право управлять большими отоками и аймаками, тяготясь хаганской администрацией, старались обрести большую самостоятельность в своих владениях. В частности, некоторые степные аристократы-скотоводы, вообще не любившие оседлую жизнь в городах и предпочитавшие жизнь скотовода, стремились выйти из состава империи Юань. Поэтому можно считать, что в Монголии феодальная раздробленность уже началась во второй половине XIII и в XIV в.[383].

В соответствии с завершением процесса становления феодальных отношений в стране в рассматриваемое время все население Монголии делилось на два основных класса: угнетенных — аратов-простолюдинов (харачу) и угнетателей — представителей феодальной знати.

Класс угнетенных аратов-простолюдинов, в свою очередь, подразделялся на две основные прослойки — государственные (улус-ун иргэн) и зависимые (харийату иргэн). Государственные и частнозависимые араты составляли основу класса аратов, которые подвергались всем видам эксплуатации со стороны монгольских феодалов. Государственными были араты, не пожалованные феодалам в особые уделы. Они платили государственные налоги, служили в армии, несли службу на ямских станциях, участвовали в хаганских облавных охотах, пасли стада хаганского скота. Государственные араты составляли большинство населения страны.

В «Юань ши» встречаются две транскрипции: «хэ-чи» (ха[ра]чи), «хэ-ла-чи» (харачи), которые представляют собой разные формы термина «харачу» — «простолюдин». Государственные араты, или улус-ун ирген, были податными аратами (албату иргэн). Термин «податной арат» (албату иргэн) образовался от частого употребления сочетания «хубчи' ур хурийалга-ху-ун алба толу» — «платить подати и сборы».

Термин «харийату иргэн» означает «зависимые араты». Они жили в феодальных владениях и находились в частной собственности представителей «золотого рода» Чингиса и других крупных феодалов. Они зафиксированы в «Тайной истории монголов» как «харийатан иргэн».

Различие между упоминаемыми в «Тайной истории» «исгэй ту'ургатан» («живущие за войлочными стенами») и «хабдасун э'удзтзн» («живущие за деревянными стенами»), существовавшее в предшествующий период, в эпоху Юань обозначилось резче, и численность хабдасун э'удэтэн, или оседлых аратов, занимавшихся земледелием и огородничеством, увеличилась. Изучая выражение «хабдасун э'удэтэн», Ивамура Синобу отметил, что, судя по его значению, в Монголии в тот период сеяли хлеб[384].

Возможно, в тот период уже не осталось бывших в Монголии «людей длинной воли», или свободных скотоводов, «вольных людей». Правда, в источниках содержатся краткие сообщения о том, что урянхайцы, охранявшие «золотые погреба» хагана, были вольными, богатыми людьми. Но в этих случаях речь идет не о всех урянхайцах, а лишь о немногих семьях.

Араты-скотоводы (малчин арад) имели в частной собственности немногочисленные стада скота и простые орудия труда, которые находились под контролем хозяев. Существование таких мелких частных аратских хозяйств являлось условием становления крупных феодальных хозяйств, основой складывания феодального способа производства в Монголии. Эти мелкие частные хозяйства аратов не только удовлетворяли их жизненные потребности и служили источником существования, но и предназначались для обеспечения рабочей силой крупных феодальных хозяйств, которые не могли функционировать без нее.

Простолюдины-скотоводы (харачу малчин), которые несли на себе всю тяжесть феодальных повинностей и эксплуатации, стали основной силой прогресса монгольского общества того времени.

Входившие в состав класса аратов-простолюдинов мелкие ремесленники, немногочисленные земледельцы, рыбаки и охотники, добывавшие средства к существованию хлебопашеством, рыбной ловлей или охотой, мелкие торговцы и ямщики на почтовых станциях также жили бедно, а в некоторых случаях разорялись скорее, чем араты-скотоводы. Они попадали в такое трудное положение, что им становилось почти невозможно поддерживать свое существование.

В то время низшую прослойку населения составляли рабы, «слуги», принадлежавшие своим господам и не имевшие никакого имущества. В период существования единого монгольского государства они использовались только в качестве домашней прислуги. Они являлись как бы бесправными членами семей своих господ и не отчуждались. Но есть сведения и о том, что рабов продавали на рынках. Например, в таких городах, как Ханбалгасун и Шанду, действовали невольничьи рынки[385]. В источниках встречаются следующие сообщения:

«Китайцы и уйгуры покупали монгольских девушек и юношей и обращали в рабство»[386].

«…купили монгольских девушек и юношей и превратили их в рабов и слуг»[387].

Лица, названные рабами, в большинстве случаев не были настоящими, потомственными рабами, а являлись выходцами из низшей прослойки податных аратов. Другими словами, они состояли из людей, которые, доведенные до крайней степени нищеты феодальной эксплуатацией, добровольно становились рабами или шли в услужение, чтобы найти пропитание. Рабы составляли небольшую часть населения страны.

Ниже, продолжая изложение темы, мы осветим вопросы о том, насколько тяжело было положение класса аратов и насколько велики были взимавшиеся с них налоги и повинности.

В состав класса феодалов входили великий хан, царевич-наследник престола, царевичи, цинь-ваны, принцессы, императорские зятья, князья — императорские родственники и другие члены «золотого рода» Чингиса, министры, дзайсаны, чэрби, а также темники, тысячники и сотники, «цзун-гуань» («главноуправляющие»), «тянь-я» («подавляющие»), «цзун-ба» («главнохватающие») — монгольские нояны, носившие китайские военные звания, заслуженные полководцы и кэшигтэны — гвардейцы. Крупные ламы из буддийских монастырей и храмов, шаманы и шаманки также являлись представителями господствующего класса.

В источнике того времени написано об основных представителях класса феодалов в Монголии: «Татары именуют верховного владетеля хаганом или ханом, следующих за ним — ноянами и следующих за ними — тайджи»[388].

В то время царевич-наследник до вступления на хаганский престол был обязан возглавлять административное управление Монголией. Лица, называемые «церевичами», состояли из хаганских родных и приемных сыновей, исключая наследника, и внуков, т. е. сыновей родных и приемных сыновей. Они получали в собственность от императора самые большие владения иногда в Монголии, иногда в покоренных странах. Так, четвертый сын Хубилай-хагана Номухан и сын Хайсан-хагана Хошила жили в Монголии в полученных ими уделах вместе со своими зависимыми (харийату).

Цзиньский князь, обладатель печати, дававшей право на управление Монголией, имел во владении обширные удельные земли и много зависимых — харийату. У принцесс и императорских зятьев также были крупные владения и помногу семей харийату. Принцессами были родные или приемные дочери хагана. Императорскими зятьями являлись главным образом те лица, которые вступили в брачный союз с принцессами. Бывали также случаи, когда императорские зятья назывались князьями. Но в целом князья не были императорскими зятьями. В большинстве случаев князьями были другие лица из императорской родни. Князья подразделялись на правителей уделов и городов и не-правителей. В период Юань насчитывалось всего 45 крупных князей[389].

Темники и тысячники имели право передавать по наследству свои уделы (хуби) потомкам[390]. В «Юань ши» говорится, что если кто «скроет родного сына и подменит другим лицом», то он подлежит строгому наказанию[391]. Речь идет, по-видимому, о темниках и тысячниках. Темники носили на поясе золотые пай-цзы с изображением тигра, тысячники — золотые пай-цзы и сотники — серебряные пай-цзы. Военные должностные лица — «главноуправляющие» (цзун-гуань), «главнохватающие» (цзун-ба), «подавляющие» (тань-я) и другие получали уделы и крепостных, во многих случаях жили в различных районах Китая[392]. Заслуженные полководцы также имели уделы, харийату, дворцы. В «Тун-чжи тяо-гэ» отмечено: «Только император распоряжается наследованием сыновьями и внуками монгольских потомственных ноянов, чинов и должностей их отцов». Там же еще сказано: «Если сын потомственного нояна совершит преступление, то выносится приговор после обсуждения на совете»[393].