Она улыбнулась.
— Да, пожалуйста, сходи…
Ну, я пошёл, по пути подбирая английские слова. Вроде получилось неплохо, когда я, постучавшись, сказал с порога:
— Добрый день! Наш учитель просит Арину Звягинцеву присоединиться к нашей группе в соседнем классе.
— Оу, — удивлённо уставился на меня учитель-мужчина. — Ты отлично говоришь. Да, Звягинцевой нет в моём списке. Арина, можешь идти.
Арина грустно улыбнулась Верке и взяв вещи, пошла к выходу. Я придержал ей дверь.
— Козззёл, — услышал я в спину от Гайворонского, но дверь уже захлопнулась. Арина испуганно взглянула на меня, я почесал в затылке, не зная, как реагировать.
— Да ну его, пошли.
На уроке мы беседовали на тему «Как я провёл лето». Я вкратце сказал, что переехал на новую квартиру и обустраивал комнату. Остальные в основном проводили лето в деревне, на дачах, несколько человек были в лагерях, и только двое отдыхали на Чёрном море. Про заграницу не сказал никто, надо же. Английский у всех был чудовищным, я разговаривал лучше всех в группе, кроме, конечно, учительницы.
После урока Арина твёрдо сказала, глядя на меня:
— Я обещала подождать Веру, мы вместе пойдём.
Кажется, она ждала возражений, но я пожал плечами:
— Ну пойдёмте.
Мы спустились в вестибюль, я с удовольствием оглядел своё отражение в большом зеркале — рубашка была мне очень к лицу. Вторая группа ещё не вышла.
— Слушай, я хотел про номер к концерту рассказать, — громко сказал я вроде как Арине, но с расчётом, что ещё кто-нибудь заинтересуется.
Заинтересовался Карпов.
— Вы готовите номер? — тоже громко спросил он. Подыгрывает, похоже.
— Номер будет — огонь и бомба, звёзды и химеры! Послушаешь тоже?
— А давай!
Мы пошли к тому же дивану, где уже сидели сегодня. Макс недовольно скривился: наверно, обиделся, что я не ему первому рассказал, но пошёл с нами. Сверху начали спускаться ученики второй группы. Я замахал руками:
— Наташа, иди сюда! Мы обсуждаем выступление!
Вместе с ней подошли ещё несколько девочек, в том числе и Верка, и двое парней. Гайворонский прошёл мимо.
— Вот смотрите, надо шесть человек, но можно и больше, конечно. Вот в таких костюмах, в двухцветных футболках, — я показал страничку из тетради. — Они встают вот так, — я обхватил за талии с одной стороны Наташу, с другой Арину, и расставил ноги. — Ноги так же сделайте! Ближе к моим! Из-за костюма будет казаться, что две половинки — это два разных человека. И ногами одного цвета делают всякие фигуры, например вот представьте, что у нас ноги одного человека.
Наташа была в тёмных брюках, как и я, поэтому я показал на ней. Послышались смешки.
— А ну-ка, — Саша Карпов пристроился к Арине другого бока, пытаясь повторить.
— Вы по росту не подходите, дай я, — закричали сразу несколько человек. Я выдохнул — заинтересовались, слава богу.
Кое-как желающие выстроились в шеренгу напротив зеркала. Блин, плохо, что я не всех ещё помню по именам. Я поднял ногу.
— Делайте, как я! Саня левую, Вера правую, красный левую, следующий правую, — командовал я. Ржач стоял такой, что прибежала гардеробщица.
— Немедленно прекратите! Расходитесь!
— Ну, идея понятна? Кто хочет?
— Я точно! — первым крикнул Карпов.
Вера несмело подняла руку. Наташа тоже. Она всё ещё прижималась ко мне бедром, хотя в этом не было никакой необходимости.
Подняли руки ещё несколько человек.
— Если кто-то сомневается, может стать запасным, — громко объявил я. — Ещё нам нужен костюмер и звукорежиссёр, музыку записать. Давайте я всех запишу. Извини, я не помню как тебя зовут, обратился я к кудрявому мелкому пареньку, который в классе сидел сразу за мной.
— Саша Карташов, — крикнул он мне в ухо, перекрикивая галдящих девчонок, бурно обсуждающих необычный танец.
— Дальше!
— Настя Галденкова! Ксюша Астраханцева! Дима Фагамиев! — посыпались имена.
Я всё записывал. Вдруг с лестницы раздался громкий голос Ольги Борисовны.
— Что здесь происходит? На вас жалуются! Что за базар?
Я встал.
— Ничего не происходит, просто я записываю желающих принять участие в концерте ко дню учителя.
Она поражённо замерла на предпоследней ступеньке, слегка возвышаясь над всеми, и с удивлением переспросила:
— В концерте? Это что, столько желающих? И почему так громко?
— Ну извините, так получилось, — пожал я плечами.
— Так, — она помассировала виски. — Вам следует договориться с Алевтиной Михайловной, завучем, и согласовать время репетиций. Они проводятся в физкультурном зале и на сцене, а не в вестибюле, — раздражённо заявила она.
— Я не знал же, — так же раздражённо ответил я. Она меня достала, могла бы и помочь, а так мне сразу захотелось всё бросить. Но на меня смотрела половина класса, поэтому я сказал: — Мы так и сделаем, а сейчас я просто запишу желающих участвовать.
— И сразу расходитесь! — оставив за собой последнее слово, она развернулась и поцокала обратно наверх.
Я скривился ей вслед, что не осталось незамеченным, и одноклассники стали выражать мне поддержку, как они это понимали.
— Да она вечна всем недовольна! Она вечно придирается! Не обращай внимания!
— Ладно, — буркнул я. — Все, кто хотел, записаны? Завтра русский первый, кто может, придите на десять минут раньше, обсудим кое-что до начала репетиций.
Глава 31. Воссоединение
Потихоньку все стали разбредаться, а я так и сидел на диване в какой-то прострации. Наконец, тряхнув головой, я вернулся в реальность и увидел, что рядом остались Макс, Арина, Верка и — внезапно — Наташа Петрова. Я сходил за сменкой и переобулся.
— Ну что, идём?
Мы вышли на крыльцо.
— А тебе чего? — спросил тут Макс Наташу. Арина и Верка тоже смотрели на неё как-то недружелюбно.
— Да я просто так, — пролепетала Наташа и, не глядя на меня, быстро пошла вперёд.
— Петрова в тебя влюбилась, — проводив её взглядом, сообщил мне Макс.
Я помрачнел. Я и так это понял, а теперь ещё и они все тоже. Верка явно собиралась что-то сказать, но сразу осеклась, как-то опасливо глянув на меня. Арина вдруг взяла Макса за руку и потянула вперёд.
— Догоняйте, — бросила она нам с Веркой.
Понятно, дают нам выяснить отношения. Мы медленно двинулись за ними.
— Белов, — начала Верка, когда мы миновали школьные ворота. Сейчас извиняться будет, понял я. — Я, конечно, перед тобой виновата, что подозревала тебя, а ты оказался не при чём. Но извиняться я не хочу, — я вскинул брови, и она зачастила, приглушая голос, чтобы не слышали Арина с Максом. — Ты сам виноват, что так себя вёл! Подозрительно и нагло! Как будто ты самый умный!
Я пожал плечами. Мне её извинения были не нужны, просто хотелось понять, до сих пор ли она считает меня врагом, и будем ли мы дальше общаться, и если будем, то как именно.
— Что ты молчишь? — она дёрнула меня за рукав, заставляя взглянуть на себя.
Я отряхнул место, за которое она схватилась, расправив ткань, и остановился. Она тоже, и мы встали лицом к лицу.
— Молчу, потому что пытаюсь осознать всю глубину твоей мысли, — я ухмыльнулся максимально издевательски. — «Я, конечно, виновата, но ты сам виноват в том, что я виновата!», — кривляясь лицом, изобразил я её.
Она вспыхнула. Как же приятно её дразнить!
— Ты прекрасно понял, что я имею в виду!
— Давай конкретней! Извиняться ты не хочешь, я понял. А чего тогда тебе надо от меня?
— Мне?
— Тебе, тебе!
— Ничего мне не надо! — сердито воскликнула она.
— Ну и прекрасно!
Я поправил сумку и устремился было к друзьям, но она заступила мне дорогу. Хоть хватать не стала на сей раз.
— Погоди! Я хотела спросить… То есть узнать… То есть… Короче, ты можешь меня простить?
«Л — логика», — всплыла в голове подходящая фраза из будущего. То есть извиняться она не хочет, но хочет, чтобы я её просил? Хм, а что-то в этом есть, и вообще-то совпадет с моими желаниями — ведь я и так уже простил по-настоящему, и без извинений. И я сказал это вслух:
