— Так. Первый в синей джинсовой куртке и футболке, в тёмных штанах, бейсболка, в руках ничего не было. Ещё что вспомните?

Похоже, мои короткие фразы и хронометраж заставили их отвлечься от эмоцио и перейти к рацио.

— Потом пахнуло от него, — сморщила носик Арина.

— Ремень у него с пряжкой такой приметной, в виде орла, — вспомнил Макс.

Неплохо. Я подождал ещё, но они покачали головами — ничего больше не вспоминалось.

— Второй… Что-то тёмное, с длинным рукавом, без куртки. Глаза карие.

И вопросительно на Арину смотрю. Она покачала головой.

— Часы! Часы у него в золотом корпусе, а циферблат чёрный! — возбуждённо говорит тут Макс. — Он меня кулаком двинул, я запомнил.

— Хм, — что-то странное, чую. — Левой двинул, или часы на правой были?

— Эээ… — Макс, сосредоточенно хмурясь, изобразил пантомиму удара в живот. — Правой двинул, а на ней часы.

— Угу, — кивнул я. — А я жду третьего, но он не пошёл сюда. И я…

— Какого третьего??! — хором перебивают меня.

Я озадаченно почесал в затылке, и медленно сказал:

— Там на площадке много людей было… А сбежало всего двое… Значит…

— Значит, остальные затаились в подъезде, пока мы там ползали? — с ужасом прошептала Арина.

— Я же пешком шла, никого на лестнице не было, — тут же возразила Савостикова.

— И за лифтом никого, — подхватил я. — Значит, всё же та дверь! В магазин.

Мы уставились друг на друга.

— И что теперь? — прошептала Арина.

— Надо предупредить Виктора Николаевича, — решительно заявила Савостикова.

Я закатил глаза.

— О чём его предупреждать? Его ведь уже ограбили! Если уж предупреждать, так других жильцов.

— В смысле — ограбили? — взвилась Савостикова. — У него ничего не взяли! Ни единой денежки!

Я заметил, что Макс стал краснеть. Стыдно? Или боится разоблачения? Да пофиг! Я высокомерно глянул на Савостикову:

— Да прям! У него взяли все денежки! И рассыпали вокруг фальшивки, чтобы он сразу в поли… в милицию не побежал.

Пока Савостикова переваривала это, Макс пронзительно глянул на меня. Я постарался глянуть в ответ не менее пронзительно, и при том опустил взгляд на его ботинки, и тут же снова — ему в глаза. Он понял, и из красного резко стал бледным.

— Да с чего ты это взял… — начала заводиться Савостикова, а я вдруг понял, что мне всё это резко надоело. Я демонстративно глянул на часы.

— Мне пора. Счастливо оставаться!

Круто развернулся и пошёл в сторону дома.

Конечно, уйти мне не дали. Они втроём догнали меня, окружили, отрезая пути к отступлению, и загалдели каждый своё. В целом, галдёж сводился к тому, что нельзя это так оставлять, надо выяснить всё до конца, и заявить в милицию.

— Слушайте, чего вы от меня хотите? — отбивался я. — Может, Виктор Николаевич и сам вызовет милицию. Или не вызовет, это ему решать, он ведь потерпевший. Если спросят, я расскажу, как было, а сейчас хочу домой.

Но понимания я не нашёл ни у кого.

— Но у нас в подъезде бандиты, как мы пойдём домой? — вопрошала Арина.

— Надо всех предупредить, и надо сказать Виктору Николаевичу, что нападавшие вышли из той двери! — настаивала Савостикова.

— Надо пойти в тот магазин, и найти там этих мужиков! — заявил Макс.

Девчонки сразу резко замолчали, обдумывая такой ход. Я простонал.

— Зачем? Зачем ты хочешь их найти? И что будешь делать, когда найдёшь?

— Э-э… в милицию заявлю!

— На что? На то, что тебя столкнули с крыльца? Да вряд ли они там работают, скорее всего, там просто сообщник. — Я разгорячился. — И сам ты его никак не определишь среди других сотрудников! Поймите же, всё было спланировано — они заранее знали, во сколько и где будет идти мужик с тысячами долларов! Он же их явно куда-то нёс, а не просто на расходы прихватил! И вообще, откуда они у него?! — Я выдохся, и подытожил уже спокойнее. — Короче, это мутная история, и я не хочу в неё влезать. Заявлять должен сам потерпевший, он взрослый человек, а не бабулька доверчивая. И если он не заявит, значит, у него есть причины, и знать я их не хочу, ясно?

Я оглядел притихших одноклассников. Моя речь их явно впечатлила. Но не совсем так, как я рассчитывал.

— Ой, Ваня, — восторженно воскликнула Арина, — как ты так сумел это всё сообразить? Это же прямо целое расследование!

— Да уж, — пробормотал Макс, — просто Шерлок Холмс.

Савостикова на комплименты размениваться не стала, сосредоточенно о чём-то размышляя, и наконец выдала:

— Если всё так, как ты говоришь, значит, Виктор Николаевич в опасности. Надо ему хотя бы сказать, что доллары могут быть фальшивые, хотя я в это и не верю.

Я вздохнул.

— Он в опасности, только если они настоящие — тогда их снова попытаются украсть. Но он и так должен быть к этому готов, раз разгуливает с такой суммой.

— Ты ничего не понимаешь! — заявила она. — Он очень хороший человек, и очень доверчивый.

— И что? — не понял я, к чему она это сказала.

— И то, что ты дурак! — она гордо развернулась, и пошла подзывать Рича.

Я пожал плечами, и бросив «Пока!» молчавшим Арине и Максу, наконец-то пошёл домой.

Честно говоря, немного скребло на душе, что мы так расстались, но и упрекнуть себя не в чем — я как мог, попытался доказать, что влезать в эту историю не стоит, а уж если Савостикова не вняла, так я тут не при чём. Свою голову ей не приставишь. В то, что бандиты вернутся в подъезд я не верил, так что жильцам, в том числе и Арине, и самой Савостиковой, опасаться совершенно нечего.

Дома я быстро сделал алгебру на завтра, расчертил дневник погоды, и решил повспоминать разные упражнения, чтобы составить план тренировок. Этим и занимался до прихода родителей.

За ужином мама сказала:

— Бабушка решила в этом году пораньше закончить дачный сезон, так что в субботу мы едем её забирать.

— М-м-м… — неопределённо промычал я, не зная, как реагировать. «Мы едем» — значит, и я тоже? Или только они с отцом? Наконец, я придумал безобидный уточняющий вопрос. — Во сколько?

— Думаю, не с самого утра, а то пробки, — начала вслух размышлять мама. — Часов в одиннадцать выедем, пока то, сё, к часу доберёмся. Потом надо поесть, погрузиться, на обратном пути в магазин заехать…

— Зачем это в магазин? И так до Ясенево пилить, а потом обратно, — запротестовал отец.

— Ну как же, хлеба хотя бы надо купить, яиц, молока!

— Да ну, сама у дома купит.

— Саша! Твоя мама — пожилой человек, ей сложно после всех сборов и переезда будет куда-то выходить.

— Да она здоровее нас с тобой! Поест, что с собой привезёт.

— Ладно, там видно будет, — не стала обострять мама. И строго обратилась ко мне. — Так что в воскресенье, будь любезен поехать с нами к бабушке, помочь прибираться.

Ага, видимо, в субботу обойдутся без меня.

— Ладно… — с показной неохотой ответил я, но маму это удовлетворило.

Посмотрим, что там за бабка. Белые пятна в жизни Ивана надо сокращать.

На следующее утро Бочкарёв поджидал меня перед школьными воротами.

— Доллары фальшивые, — без приветствий и прочих предисловий сообщил он, и выжидательно уставился мне в лицо.

Я кивнул, принимая к сведению, и направился на школьный двор.

— Тебе что, пофиг? — догнал он меня.

— Абсолютно, — подтвердил я, поднимаясь на крыльцо, и зашёл в школу.

Первым уроком был русский, девчонок в классе ещё не было, и я просто занял своё место, до звонка ещё было время. Макс так и шёл следом за мной, и тут затоптался у моей парты.

— Чего? — спросил я, доставая учебник.

— Ты ведь не расскажешь им, что я… ну… взял, — он понизил голос и оглянулся.

А, значит Макс проверил ту купюру, что спрятал в носок, а не получил сведения от Виктора Николаевича.

— Не расскажу.

— Ну, ладно, — он ещё неловко потоптался и ушёл на своё место.

Савостикова и Арина появились вместе, первым делом посмотрели на меня и переглянулись. Сразу за ними, вместе со звонком, вошла классная и начала урок. Во время урока они постоянно поглядывали на меня, но я не обращал на это внимания.